Ловец человеков - Попова Александровна

— А на что ты имеешь право? Вместе с баронским сынком сдохнуть на их вилах?

— Если до этого дойдет — да.

— Замечательно, — скривился Бруно, отложив ложку. — Но хоть отбиваться-то ты право имеешь?

— Право — да… — невесело вздохнул он, глядя мимо тарелки; потер глаза ладонями и вскинул голову. — Постой-ка… Что это один из них говорил о пропавшей семье? Ты что-нибудь об этом слышал?

Тот повел рукой, изображая нечто неопределенное, и, наконец, просто отмахнулся.

— Так, кое-что. Не особенно много.

— Что именно?

— Ну, было это лет девять назад — жила тут семья: мать, отец, дочь. Дочь работала в замке, а кем — не говорила. Однажды вечером их видели в последний раз. Все.

— Зараза… — пробормотал Курт зло, отодвинув от себя блюдо; есть расхотелось. — И что же — думают, это Курценхальм-младший? Ведь ему тогда было лет… сколько… десять? даже если он и убежал из замка, как мог десятилетний ребенок изничтожить целую семью за одну ночь?

Бруно пожал плечами, неуверенно предположив:

— Разве что папаша ему всю семейку подал на блюдечке.

— Хочешь сказать, барон все-таки виновен? Не покрывает случайные выходки сына, а — полный соучастник?

— Я — ничего не хочу сказать, — отгородился тот обеими ладонями. — Ты здесь следователь, вот и расследуй, а я не собираюсь исполнять работу, на которую не имею права. Что там у вас за это полагается?

— Да ничего у нас не полагается, — скривился Курт, задумчиво глядя в окно. — Подобными нарушениями занимаются светские власти, не мы… А почему никто не предположил, что эта семья могла просто уехать?

— Кроме того, что ни один человек в своем уме не пойдет никуда ночью?..

— Всякое бывает.

— Ну-ну, — то ли согласился, то ли недоверчиво возразил Бруно. — Их вещи остались в доме, а сам дом стоял незапертым. То бишь, если допустить, что они вдруг вот так сорвались и куда-то ушли, то все вещи, от утвари до носильных, они просто взяли и бросили.

— Все?

— Так говорят, — пожал плечами тот. — Я об этом немного знаю, никогда особенно не спрашивал… Доедать будешь?

Курт забористо выругался, рывком поднявшись с места, и кинул деньги на стол, отметив походя, что на звон монет Карл все же из кладовки выглянул.

— Тебе бы поговорить с тем, кто знает больше, — заметил Бруно, пододвинув его тарелку с нетронутым обедом к себе. — Хотя, чего-то я сомневаюсь, что теперь кто-нибудь здесь станет с тобой откровенничать

— А я вот такого человека знаю, — пробормотал он, направляясь к двери.

По тому, что настоятельский жеребец был ухожен, накормлен и даже выкупан, было ясно, что толстяк всеобщей вольностью заразиться еще не успел, осуществляя свои обязанности как должно, хотя, если принять во внимание его нынешнее поведение, был до чрезвычайности напуган перспективой выбора между миром с соотечественниками и сохранением приличествующих отношений с майстером инквизитором. Однако сейчас беспокоить ни его, ни Карла-младшего Курт не стал — вновь снарядил коня самостоятельно, вывел его из стойла и так же, как вчера, сорвался с места тотчас в галоп; сегодня, правда, причина была несколько иной — не недостача времени, а стремление поскорее миновать улицы Таннендорфа, походившие теперь на улицы захваченного поселения своим почти совершенным безлюдьем, безмолвием и неприятными взглядами в спину из-за приземистых оград и плотных ставен.

Столь стремительного развития событий он, по чести сказать, не ожидал, и, высчитывая, сколько потребуется времени святому отцу, дабы доставить его послание, а тем, для кого оно предназначено — прибыть сюда при всем необходимом, включая специалистов, которых он запросил, Курт с обреченностью вынужден был признать, что разбираться со всем, что назревает вокруг, придется самому, как сумеет. Сейчас он пожалел о своей самонадеянности, о невовремя проснувшемся тщеславии, когда не передал просьбу о помощи через курьера Конгрегации…

Дозорного на башне замка сегодня не было, и Курт, мгновение помедлив, просто как следует двинул сапогом в преграждавшую въезд решетку и со всей силы легких крикнул внутрь:

— Эй!

Дозорный обнаружился сразу за воротами вместе с Мейфартом; увидя его, оба разразились облегченными вздохами, и вскоре Курт уже был во дворе, наблюдая за тем, как солдат торопливо опускает за его спиной решетку ворот.

— Слава Богу, вы здесь, — заговорил капитан, без зазрения придерживая жеребца, пока он спешивался. — Сейчас мне рассказали, что творится в деревне… Неужто они правда решились пойти на самоуправство?

— Пока не решились, но до этого рукой подать, — ответил Курт, бросая поводья, и удержал старого вояку за локоть. — Нам надо поговорить, капитан, причем безотложно и теперь начистоту, или я ни за что не отвечаю. Это — понятно?

Тот посмотрел растерянно, не пытаясь высвободиться, и пробормотал тихо и как-то почти жалко:

— Господи, майстер Гессе, ведь мы с господином бароном и так уже… все, что могли, все честно… не понимаю…

— Будем говорить прямо здесь?

— Как вам будет угодно — тайн ведь давно уж никаких не осталась, вся стража замка теперь знает, что творится…

Курт кивнул, зашагав к приземистому сарайчику чуть в стороне, у входа на хозяйственный двор, опрокинул стоящее рядом ведро дном кверху и уселся, следя, как Мейфарт суетливо примащивается на бревнышко напротив него.

— Я готов отвечать, — доложил тот, утвердившись. — Если что-то не было сказано в минувшую нашу беседу…

— Не было, — подтвердил Курт. — В прошлый раз вы не рассказали о пропавшей семье. Мне это неприятно, капитан; это означает, что вы были намерены утаить от меня важные сведения, либо же — хотите уверить меня, что вы и господин барон здесь ни при чем?.. Давайте теперь все, как есть; мне очень не хочется причинять лишнее беспокойство господину барону, и будет достаточно, если вы сумеете разъяснить все внятно.

Мейфарт выслушал его, сникнув, глядя в землю у своих ног, и его руки лихорадочно теребили одна другую.

— Капитан, — не дождавшись ответа, поторопил его Курт, — поймите, что я не ищу возможности отыграться на вашем хозяине. И надежнее меня у вас здесь и сейчас союзника просто нет. Вы понимаете это?

— Да, — тяжело согласился тот, не поднимая головы. — Я это осознаю и, поверьте, признателен за вашу добросовестность и терпение…

— Короче, капитан. К делу.

— Да… — повторил тот, вздохнув, и взглянул на собеседника уныло. — Семья Шульц; вот вы о чем… Это была досадная история, и я не думал, что она еще припомнится кем-то…

— Так что произошло? — уже нетерпеливо поторопил его Курт.

— Их дочь, Анна, служила у господина барона десять лет назад. Точнее, она была взята няней к господину фон Курценхальму-младшему, уже после того, как было объявлено о его… смерти. Анна была девушкой добросердечной, внимательной, заботливой, и она все понимала, работала за вполне небольшое жалованье и при этом ни разу не потребовала платы за молчание. И мальчику была по душе. Только… Понимаете, майстер Гессе, как раз тогда он и добрался до той злосчастной книги в библиотеке господина барона; ему было десять, и детская фантазия…

— Он что же — угрыз няню? — недоверчиво уточнил Курт, невольно усмехнувшись. — Помилуйте, капитан, болезненный слабый ребенок, и чтобы осилил взрослую деревенскую девку?

— А он и не осилил, вы правы. Хотя успел покусать ее довольно ощутительно — Анна просто не ожидала от него ничего подобного, в первые мгновения попросту оторопела, а после… связала его простыней и позвала господина барона. Обошлось без лекарей, она была вне опасности, больше получилось испуга, однако же служить в замке далее она отказалась. — Мейфарт вздохнул, неловко разведя руками, и, коротко взглянув на Курта, понизил голос: — Каюсь, я предлагал господину барону… просто избавиться от такого свидетеля… Ну, поймите же, вкупе с болезнью мальчика, что бы подумали эти крестьяне, если б узнали еще и о таком? — голос капитана окреп, и смотрел он уже почти открыто. — Взгляните, что творится в Таннендорфе уже сейчас! А тогда — тогда все было бы хуже, много хуже!

— Итак, барон не согласился, — перебил он, и тот снова поник головой.

— Нет, он… Господин фон Курценхальм просто договорился с ее семьей о том, что они уедут из его владений — подальше, никому ничего не говоря, а он оплатит все расходы, снабдит средствами, чтобы семья смогла устроиться на новом месте…

— Словом, заплатит за молчание при условии, что больше их здесь не увидят — для верности, — подвел итог Курт. — Ясно. Только вот что странно, капитан: почему они ушли прямо ночью, ничего не взяв, не прихватив даже одежды?

Тот вяло пожал плечами, по-прежнему глядя в сторону от него, и предположил тихо:

— Вероятно, господин барон сгоряча заплатил излишне много, и Шульцы решили, что легче приобрести необходимое на новом месте. Или девушка была перепугана и пожелала уйти незамедлительно. А может… Понимаете, она слышала, как я предложил господину барону… ну, понимаете…