Мы все были солдатами - Павел Шафаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— К бою! — скомандовал Постников и показал рукой позицию для пулемета.
Впереди они увидели широкую улицу. Отстреливаясь, ее пересекали отдельные бойцы.
— Ни одного гитлеровца нельзя пропустить через улицу! — говорит капитан. — Среди домов и садов окраины мы их не остановим.
Рядом с Галиной лежит второй номер пулемета — ее подруга Зоя. Правее и левее с трофейными автоматами еще две девушки-приемщицы. На уступе справа и несколько сзади — начальник почты и в одной линии с ним четыре повозочных и водитель машины. На какое-то мгновение стало тихо. Потом гитлеровцы, открыв сильный огонь из автоматов и пулеметов, попытались редкой цепью перебежать улицу.
— Огонь! — закричал Постников — и ливень свинца вынудил врага, оставив на мостовой убитых и раненых, отпрянуть назад.
— Товарищ капитан! — обращается к Постникову водитель полуторки 50-летний ефрейтор Хрусталев. — На СПАМе[8], недалеко отсюда, я видел сегодня два отремонтированных танка. Хорошо бы их позвать на помощь, одним вряд ли справиться…
— Давай, Иван Никифорович, на полуторке на полном галопе! — скажи, что надо прикрыть раненых в медсанбате…
Потом Галина увидела, как к улице с винтовками в руках в белых халатах бегут врачи и сестры медсанбата, офицеры и солдаты штаба тыла, складов, мастерских… Они образовали длинную цепь, перекрывая подходы к медсанбату и дивизионным складам.
Атаки гитлеровцев следовали одна за другой. Больше всего мешал им меткий огонь пулемета. Вокруг него стали рваться мины. В цепи появились раненые. Вилка вокруг пулемета сужалась. Треск близкого разрыва мины слился с выстрелом пушки подошедшего на помощь танка. Галина свалилась у пулемета.
— Контузия, — с уважением сказал подошедший к ней врач медсанбата Ярошевич. — Пару дней еще полежите, и пройдет…
Галина закрыла глаза. Почему-то сейчас ей вдруг вспомнилось, как впервые, еще в гражданской одежде она пришла на вещевой склад за обмундированием.
— Оденешься, будешь как огурчик! — сказал, критически осматривая ее тоненькую фигурку, бравый, уже в годах, с буденовскими усами, каптенармус.
Потом вечером в хате, где размещались девушки, началось переобмундирование. Развернув пакет, Галина обнаружила среди других предметов две пары мужских кальсон и рубах.
— Он, наверно, ошибся? — в недоумении спрашивает она, глядя на мужское белье.
— Нет, это тебе! — смеются девушки.
Наконец, она в новом обмундировании — в не по размеру длинных брюках, широкой и длинной гимнастерке, тяжелых кирзовых сапогах с широченными голенищами…
— Можно понять, — говорит глядя на нее старшая приемщица Евгения Ивановна, — что не хватает танков, самолетов, орудий, но так обезобразить девочку… — как-то очень грустно продолжает она…
— Разоблачайсь, Галина! Завтра пойдем с тобой на склад вместе.
«Что бы мы делали без Евгении Ивановны — она одна заменила нам всем матерей, следила, чтоб никто не обижал нас, чтобы и сами мы не обижали друг друга…»
…Зима. Ночь. Сильный мороз с вьюгой. Полевая почта разместилась в редком лесу. Сегодня Галине исполнилось 19 лет. Она стоит на посту. В шинели и сапогах очень холодно. Девушка замерзшими руками еле держит длинную, старого образца трехлинейную винтовку. За каждым деревом ей чудится враг. Она плачет, и слезы тонкими ледяными пластинками замерзают на ее лице…
— Ты не замерзла здесь? — зябко кутаясь в поднятый воротник шинели, спрашивает подошедший повозочный.
— Холодно, Степан Тимофеевич, и страшно, — пытаясь перекричать шум вьюги, громко говорит Галина. И он молча становится с ней рядом и стоит, пока на приходит смена.
Потом она вспоминает время, когда мы начали наступать. На тылы часто выходили группы пробивающихся из окружения гитлеровцев. Вооруженные автоматами, пулеметами и легкими минометами, они наносили нам крупный урон. Вот тогда новый начальник почты капитан Постников и вооружил приемщиц трофейными автоматами и пулеметом, обучил ими пользоваться, вселил в девушек уверенность…
…Дороги войны. Города и села — сожженные, взорванные и нетронутые. Тысячи названий. И вдруг, как огонек в лесу — село Ликнеп. Наше наступление уже выдохлось, и здесь предстояло задержаться.
— Заходите, заходите, дивчаточки, — певуче приглашает средних лет украинка, когда Галина и с ней еще две девушки-приемщицы постучались в дверь хаты. Хозяйка показала им, где можно раздеться и положить вещмешки, помыть руки…
Время было обеденное, кухня отстала, и они, достав хлеб и сахар, решили напиться чаю. Две маленькие девочки хозяйки, увидев хлеб и сахар, не сводили с них глаз.
— Как вскипятить воду, хозяюшка, хотим напиться чаю.
— Хлиба у менэ нема — нимець весь выгриб, а кипяток буде. Та ще е у менэ квашена капуста з буряками, нимець тэж не тронув. Якщо не погребуете — наберу вам мысочку…
Хлеб и сахар они отдали детям. А сами с какой-то небывалой жадностью ели квашеную капусту со свеклой, а потом пили чай без сахара…
Поздно вечером, когда они пришли с работы, хозяйка предложила им помыться.
— Лизьте, дивчата, по одной на пичь, воду я вже нагрила.. Там у ночевках и помыетесь… Колы ще доведеться вам в горячей води помыться?..
Добрая душа была Мария Довгалюк. Так звали хозяйку.
Они помылись, расчесали волосы и стали их сушить. В хате тепло. За окном мороз, в трубе гудит ветер. Что-то домашнее пришло к ним в эти минуты из далекого довоенного прошлого. Казалось, что они смыли не только с тела, но и с души слой гари, насыпанный войной…
— А ты, Галя, красивая, — говорит ее подруга Зоя. — Оказывается, до сегодняшнего дня я тебя по-настоящему и не рассмотрела…
Рано утром в медсанбат прибежала Зоя.
— Приказом по дивизии капитан Постников и ты награждены орденами Красной Звезды, а остальные работники почты — медалями…
Галина закрыла глаза. В какие-то мгновения в памяти ее пронеслись годы тяжелого ратного труда и смертельной опасности. И вот она у самого «логова». Впереди, в грохочущем сражении за Берлин, в одном строю с нами шагает Победа…
* * *Мы все были солдатами. На фронте и в тылу. В боях и труде. Теперь уже седые. С орденами и знаками ранений на груди. Такими и останемся в памяти людей.
Летят годы. Недавнее прошлое уже стало историей. Но никто не забыт и ничто не забыто. Человечество помнит великий подвиг нашего народа в войне с фашизмом, помнит и никогда не забудет. Этот подвиг и сегодня работает на мир. Он помогает народам, которые выходят на авансцену истории, в их борьбе за устранение угрозы ядерной войны, за торжество жизни на нашей планете.
А. И. Сафронов
И. М. Любовцев
Пехота на марше
П. М. Шафаренко, 1941 г.
Г. Д. Емельянцев, 1945 г.
И. И. Прошо, 1941 г.
Герой Советского Союза М. Т. Князев, 1945 г.
Н. Ф. Евдокимов, 1941 г.
А. А. Рыжаков, 1943 г.
Герой Советского Союза Людвик Свобода
Герой Советского Союза К. В. Билютин
Герой Советского Союза Отакар Ярош
Герой Советского Союза П. Н. Широнин
П. А. Степаненко, 1944 г.
Герой Советского Союза П. К. Казакевич, 1940 г.
С. Д. Тютюников, 1947 г.
Герой Советского Союза А. Н. Потемкин, 1946 г.
В. В. Деев, 1945 г.
А. С. Белов, 1943 г.
Н. В. Токарев, 1945 г.
И. И. Попов, 1947 г.
А. И. Яковлев, 1942 г.
М. О. Альтгаузен и И. Ф. Орехов, 1944 г.
Вот он — Берлин, 1945 г.
З. Я. Шкандыков, 1942 г.
Герой Советского Союза Л. С. Кравец, 1945 г.
Н. Н. Баранник с группой офицеров, Берлин, 1945 г.
На ступенях рейхстага, Май 1945 г.
Встреча ветеранов. В центре А. И. Родимцев и П. М. Шафаренко, 1976 г.
Примечания
1
УР — укрепленный район.
2
В книге коллектива авторов «В сражениях за Победу. Боевой путь 38-й армии в годы Великой Отечественной войны 1941—1945», выпущенной издательством «Наука» в 1974 г. (с. 190) дается высокая оценка действиям частей 25-й гвардейской стрелковой дивизии и ее командира в боях в районе Горшечного на Воронежском фронте: «Их стойкость и самоотверженность в борьбе с численно превосходящим врагом, отчаянно рвущимся из смертельного кольца, вызывают и поныне глубокое восхищение. Эта дивизия под командованием опытного и бесстрашного генерала П. М. Шафаренко умело и храбро сражалась как в предшествующий период, так и впоследствии». (Прим. ред.).
