Поток: Психология оптимального переживания - Михайи Чиксентмихайи

Чтобы избежать его, люди стремятся занять свой ум любой доступной информацией, лишь бы она отвлекла их внимание от обращения внутрь себя и фиксации на неприятных мыслях. Именно поэтому огромное количество времени проводится перед телевизором, хотя это занятие редко приносит радость. По сравнению с другими источниками стимулов – такими как чтение, общение или какое-нибудь хобби, – телевидение практически не требует вложений психической энергии и непрерывно поставляет структурирующую внимание зрителя информацию. Перед экраном телевизора человек может не опасаться, что его свободно дрейфующее сознание задержится на каких-нибудь болезненных проблемах. Вполне понятно, что подобная стратегия преодоления психической энтропии быстро входит в привычку и может приобрести характер зависимости.

Гораздо лучший способ борьбы с хаосом в сознании заключается в том, чтобы самостоятельно контролировать свои психические процессы, а не отдавать эту власть внешнему источнику стимулов, такому как телевидение. Однако занятия, позволяющие этого достичь, требуют практики, а также характерных для потоковой деятельности целей и правил. К примеру, одним из простейших способов структурирования сознания являются мечты и фантазии в форме проигрывания в уме какой-нибудь последовательности событий. Однако многие люди оказываются не способны даже к этому. Джером Сингер, психолог из Йельского университета, занимающийся исследованиями способности мечтать и мыслительных образов больше, чем кто-либо, обнаружил, что многие дети так и не научаются использовать свое воображение. Мечты позволяют не только восстановить душевное равновесие за счет воображаемой компенсации не столь благополучной реальности – например, смягчить фрустрацию и агрессию в чей-то адрес, вообразив обидчика наказанным, – но и в процессе мысленного «проигрывания» разных вариантов найти оптимальную стратегию поведения в той или иной ситуации, увидеть новые альтернативы, обнаружить не заметные на первый взгляд последствия. Это помогает детям (и взрослым) повысить сложность своего сознания. И, конечно, при умелом использовании фантазии может приносить много радости.

Анализируя условия, способствующие упорядочиванию сознания, мы прежде всего обратим внимание на важнейшую роль в этом памяти, а затем на то, как достигать состояния потока с помощью слов. Затем мы рассмотрим три символические системы, которые, если знать их правила, могут доставлять немало удовольствия. Речь пойдет об истории, науке и философии. Можно было бы упомянуть и многие другие области знания, но три перечисленные представляют собой наиболее удобные примеры, и любая из этих умственных «игр» доступна каждому, кто захочет ей научиться.

«Матерь познания»

Древние греки отождествляли память с богиней Мнемозиной, считавшейся матерью девяти муз, прародительницей всех искусств и наук. И это не случайно. Память является одной из древнейших психических функций, лежащей в основе всех прочих умственных процессов. Если бы человек был лишен способности запоминать, он не мог бы следовать никаким правилам, без чего другие ментальные операции не были бы возможны. Не было бы ни логики, ни поэзии, и каждому поколению приходилось бы заново открывать зачатки наук. Первостепенное значение памяти становится очевидным, если мы посмотрим на историю человеческого рода. До изобретения письменности все знания хранились в памяти и передавались от человека к человеку. То же относится и к истории отдельного индивида. Лишенный памяти человек оказывается отрезанным от своего прошлого опыта и не может построить структуры, вносящие порядок в сознание. Как сказал Бунюэль, «без памяти нет жизни…. Наша память – это наша связность, наш разум, чувства, даже наши действия. Без нее мы – ничто».

Все формы умственной потоковой деятельности прямо или косвенно зависят от памяти. Обратившись к истории, можно видеть, что старейшим способом организации информации было припоминание своих предков, родословной, помогавшей человеку обрести свое место в племени или семье. Не случайно в Ветхом Завете, особенно в самых первых его книгах, содержится так много генеалогической информации (например, Бытие 10: 26–29: «Иоктан родил Алмодада, Шалефа, Хацармавефа, Иераха, Гадорама, Узала, Диклу, Овала, Авимила, Шеву, Офира, Хавилу и Иоавава…»). Знание своих корней, своего происхождения было главной предпосылкой создания социального порядка, когда не существовало других оснований. В культурах, не знающих письменности, перечисление по памяти имен предков и сегодня не утрачивает важности и приносит большое удовольствие тем, кто умеет это делать. Припоминание само по себе всегда приятно, поскольку предполагает достижение цели и вносит упорядоченность в сознание. Всем нам знаком краткий миг удовлетворения, испытываемого в момент, когда мы вспоминаем, куда положили ключи от машины или другой временно потерянный предмет. Хранение в памяти длинного списка предков, уходящего на десяток поколений в прошлое, особенно радостно потому, что так человек удовлетворяет потребность найти свое место в нескончаемом жизненном потоке. Вспоминание ушедших родственников помещает его в цепь, начавшуюся в таинственном прошлом и уходящую в непостижимое будущее. Несмотря на то что в нашей культуре знание генеалогии утратило практическую значимость, люди по-прежнему получают удовольствие от мыслей и разговоров о своих корнях.

Наши предки были вынуждены доверять памяти не только знание о собственном происхождении, но и множество других фактов, от которых зависело их выживание. Перечни съедобных плодов и растений, советы по лечению, правила поведения, порядок наследования, законы, географические знания, зачатки технологии и житейская мудрость – все это передавалось в легко запоминаемой форме стихов. Вплоть до изобретения печатного станка 500 лет назад большая часть человеческих знаний существовала в форме, напоминающей песенку про алфавит из детских телешоу типа «Улицы Сезам».

По мнению Йохана Хейзинги, великого голландского историка культуры, одной из важнейших предпосылок систематического знания являются игры-загадки. В древних культурах старейшины племени вызывали друг друга на поединок, во время которого один должен был пропеть поэтический текст со скрытым содержанием, а от другого требовалось разгадать его смысл. Соревнования между мастерами загадок зачастую представляли собой наиболее волнующие интеллектуальные события в жизни племени. Форма загадок предвосхитила правила логики, а их содержание нередко использовалось для хранения знания, которое наши предки хотели передать потомкам. Некоторые были довольно просты, как, например, процитированное ниже древнее валлийское стихотворение:

Без мяса и костей,Без жил и без кровей,Без рук и без ступней.В горах и в долинах,В лесах, на равнинах.На всем белом светеНикто не заметил.А что это?.. Ветер.

Другие поэмы-загадки из тех, что доверяли своей памяти друиды и менестрели, имели более сложную форму и содержали в себе важную и подчас секретную информацию. Так, Роберт Грейвс считал, что древние ирландские мудрецы хранили свои знания в форме легко запоминаемых стихов. Нередко они использовали сложные и загадочные коды – например, обозначали буквы названиями деревьев, так что слова нужно было вычитывать в перечислении растений. Вот, например, строки 67–70 из длинной и таинственной поэмы «Битва деревьев», которую исполняли древние уэльские менестрели: «Первыми в бой пошли ряды ольхи, / За ними следовали ивы и рябины». Ольха в тайном алфавите друидов обозначала букву «ф», ива и рябина соответствовали буквам «с» и «л». Умеющие пользоваться этим кодом друиды могли петь песню, якобы описывающую битву деревьев, а на самом деле передающую тайное послание, которое могли расшифровать лишь посвященные. Конечно, умение разгадывать загадки зависит не только от памяти; специальные знания, развитое воображение и способность решать задачи также имеют немаловажное значение. Но без хорошей памяти невозможно не только стать мастером разгадки, но и преуспеть в какой-либо другой умственной деятельности.

Развитая память испокон веков считалась одним из ценнейших навыков. Мой дед в семьдесят лет мог цитировать строки из «Илиады» на греческом, которую он учил наизусть еще в школе. Всякий раз, когда он начинал декламировать поэму, его глаза устремлялись куда-то вдаль, а лицо наполнялось какой-то неясной гордостью. Стихотворные строки уносили его в годы молодости, слова пробуждали чувства, которые он испытывал, когда заучивал их впервые. Вспоминание поэмы было для него чем-то вроде путешествия во времени. Для людей его поколения знание все еще ассоциируется с запоминанием. Только в прошлом веке, когда технический прогресс сделал хранение информации дешевым и доступным, важность запоминания сильно снизилась. В наши дни хорошая память не считается чем-то полезным, если вы не любитель телевикторин и кроссвордов.