Полдень, XXI век (май 2011) - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Папа, не отрывая глаз, заводит заунывно:
– Котыку сирэ-энькый… котыку билэ-эгнькый… нэ ходы по ха-а-ати… нэ буды дытя-а-ати… а-а-а… а-а-а…
Малыш вздыхает. Как надоела эта песенка. Как надоела…
Закрывает глаза, как папа, и морщится, и зевает, покачиваясь в отцовских руках, как в лодке, и, кажется, уплывает куда-то.
Уплывает…
Открывает глаза. Вокруг темно, но он еще на руках, ему тепло и уютно, только пахнет неприятно сыростью и гнилью.
– Спи, Фимочка, спи малыш мой, – слышится дрожащий шепот.
Малыш крутит головой и различает над собой узкие полоски, откуда едва сочится свет, – там, наверху, кто-то ходит, поскрипывает половицами, качается тенью, вздыхает тревожно.
– Спи, малыш, спи, – тревожится и шепот у щеки.
У темноты, держащей его в теплых руках бледные большие глаза. Темнота дышит едва-едва, она глядит вверх и полоски света мягкими тенями ложатся на ее влажные щеки:
– Ну, зачем ты проснулся, Фимочка, зайчик мой…
В рот малыша тычется твердый сухой сосок, и малыш ловит его губами, тянет привычно, мнет деснами, но молока нет.
– Ты только молчи, молчи, – шепоток вьется, стелется, словно дымок. – И не бойся, малыш, не бойся. Мне тоже страшно, зайчик, всем страшно, родненький…
Малышу скучно сосать пустую грудь. Он выталкивает языком сосок и пищит возмущенно. И в тот же миг слышится сверху:
– Идут! Сюда идут! Тихо!
Темнота склоняется к нему, горячим шепотом дышит:
– Фимочка, потерпи, зайчик, потерпи немножечко.
Скрипит, грохочет что-то наверху, звенит.
– Что, не рада гостям? – слышится веселый мужской голос.
Гром шагов над головой пугает малыша, он ерзает, и темнота касается его губами, и ее едва слышно:
– Спи, малыш, спи, родненький мой…
– Отчего же не рада, – доносится женский раздумчивый ответ. – Заходи, раз пришел…
– Жидовка где? – обрывает ее мужчина.
– Что еще за жидовка?
– Что за водой к тебе заходила вчера, да так и не ушла. Где она?
– Не было никакой жидовки, это кто ж такого наговорил только…
Снова грохот, короткий, прерванный вздох, визг половиц, словно на них упало тяжелое.
– Некогда мне с тобой болтать, – снова слышится мужчина. – Ишь, развела тут.
Малышу страшно от этих криков и грохота, он пищит. Рот его мгновенно накрывает теплая ладонь:
– Тише, тише, Фимочка…
– Слыхал? Ну-ка глянь в подполе.
Топот, скрип и над головой вдруг раскрывается светлый квадрат, ослепляет малыша и он моргает.
– Тут они, господин фельдфебель!
Сверху заглядывает веселый дядя, молодой, светлоглазый, на его рукаве белая повязка с черной птичкой. Он улыбается белозубо, счастливо, и малыш улыбается ответно, тянет к нему ручки, хихикает, радуясь, что дядя так весел, что сидеть в темноте больше не придется.
– Ишь, спрятались, жиды, – усмехается дядя, снимает с пояса ребристый кругляш и, оторвав от кругляша тонкое колечко, бросает малышу, кричит: —Ходу!
И убегает. Гремят, удаляясь, шаги. Кругляш, постукивая по ступенькам, катится вниз, и малыш следит за ним, тянется к новой игрушке.
И от яркой вспышки вдруг становится так больно, так страшно, что малыш кричит в ужасе, вскидывается.
– Ну, что такое, что ты кричишь…
Малыш не может остановиться, распаляясь в плаче, а чьи-то руки поднимают его, прижимают к мягкой груди, качают, качают…
– Что с тобой, зайчик наш, что такое…
И боль и страх отступают. Малыш видит сквозь слезы красный огонек ночничка, отражающийся в папиных очках. Лицо мамы, склонившееся над ним:
– Не плачь, мальчик мой, не плачь.
– Что там? – голос папы, сонный, сиплый.
– Приснилось что-то, – успокаивает и его, и себя, и малыша мама.
Папа моргает задумчиво, снимает очки и поворачивается к стене, бубнит:
– Это зубы. Определенно – зубы.
– Зубы, зубы, – кивает мама, смотрит с улыбкой. – Спи, малыш, спи…
Две миниатюры
Сергей Шинкарук
Специалисты
На это экстренное, можно даже сказать чрезвычайное, совещание были собраны ярчайшие умы планеты, отвечающие за контакты с внеземным разумом. В новенькое, 24-этажное здание из хрусталя и мрамора, специально построенное по данному случаю, прибыли:
выдающийся ксенопсихолог, лауреат Нобелевской премии китаец Чай Куй Ши, заслуженный космозоолог нигериец Чиди Йобо, контактер с гуманоидными цивилизациями Джек Петерсен, контактер с негуманоидными расами Иван Грибов, популярный структуральный лингвист Джани Палермо, глава ассоциации «Прогрессоры без границ» Фриц Дитрих, а также специалисты по нуль-и подпространственным переходам, отважные погружатели в черные дыры, просто знаменитые астронавты.
Вопрос, стоящий перед цветом земного интеллекта был как никогда остр и злободневен. Его сразу же четко сформулировал Чай Куй Ши:
– Парни, нафиг мы все нужны, если до сих пор никакого внеземного разума не обнаружено, а человек дальше Луны не летал и не скоро полетит?!
Николай Романецкий
Возрождение мечты
Когда человечество осуществило пилотируемую экспедицию на Марс, люди в одночасье лишились воинственности.
Когда долетели до спутников Юпитера, исчезла жажда власти.
От запланированных полетов к Венере отказались немедленно. Как и на Меркурий…
Казалось, рухнула вековая мечта…
Но оставался еще Сатурн. И надежда на обретение бессмертия.
2
Личности. Идеи. Мысли
Александр Етоев, Владимир Ларионов
Книга о Прашкевиче, от изысканного жирафа до белого мамонта
16 мая нынешнего года исполняется 70 лет замечательному писателю, поэту, переводчику, историку фантастики Геннадию Мартовичу Прашкевичу. Вот мы и решили сделать подарок нашему большому (он ведь под два метра ростом) другу и написали к юбилею Мартовича странную книгу, построенную следующим образом: каждая глава посвящена определенному периоду в жизни Прашкевича, а начинаются главы с беседы Владимира Ларионова с Геннадием Прашкевичем и заканчиваются вольным комментарием Александра Етоева.
Предлагаем вниманию читателей «Полдня» журнальный вариант 5-й главы.
Владимир Ларионов – Геннадий Прашкевич
Беседа пятая: 1983–1998. Новосибирск
Работа без службы
«Денежки кончились в наших смешных
кошелечках».
Палой листвой обнесло все питейные
точки…
Г. Прашкевич. Из лирики девяностыхВ середине 80-х издаваться Геннадию Прашкевичу было непросто. Нечастые публикации в журналах («Уральский следопыт», «Сибирские огни», «Химия и жизнь»), детская книжка «Трое из тайги» (1984) в Западно-Сибирском книжном издательстве. Литературные перспективы выглядели туманно. Но в 1987 году вышла в свет книга повестей «Уроки географии», а в 1989-м – роман «Апрель жизни». Роман был чудовищно изрезан цензурой, целые главы выброшены, однако именно там была сформулирована до сих пор близкая сердцу писателя теория прогресса:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
