На всех парах - Терри Пратчетт

Дик отчаянно посмотрел на Мокриста:

— Как вы думаете, возможно ли, чтобы у машины вроде Железной Герды была… душа?

О боги, подумал Мокрист, это действительно проблема. Вслух же он сказал:

— Ну, я видел, как вы ее гладите, когда она останавливается, мне даже кажется, что вы ее ласкаете, и я замечал, что остальне мшинисты тоже так делают, и хотя Летуны значаться под. номерами, я замечал, что машинисты дали им имена и даже разговаривают с ними – иногда и нецензурно, конечно, но все же они говорят с машинами. Возможно, одушевление входит в моду, потому что я видел, что каждый раз люди, совершающие прогулки на Железной Герде, тоже гладят ее, и они наверняка поклялись бы, что не знают, почему так делают. Что вы об этом думаете?

— Э-э, я знаю, что вы имеете в виду. Помню, в первые дни, когда я только начинал, я все время говорил с Железной Гердой, даже кричал и иногда ругался, особенно если она упрямилась. Да, возможно, в этом есть смысл. В ней много от меня самого, много крови и целые ведра пота и много, много слез. Я потерял кончик большого пальца, а большинство моих ногтей черные от ушибов, и когда я думаю об этом, то понимаю, что в ней дейсвительно много меня.

Он смутился, сказав это, и Мокрист тут же подхватил разговор:

— Думаю, ты прав, Дик, это как раз тот случай, когда надо перестать думать о том, как да почему, нужно просто помнить, что, что бы ни случилось, все работает, а может и поломаться, если кто-то слишком умный начнет выяснять, есть ли душа в происходящем. Иногда логарифмическая линейка просто не оправдывает ожиданий, и на твоем месте я бы отполировал ее сегодня до блеска и позволил ей увидеть ее поклонников, почувствовать их любовь. Они ждут чего-то, чего я не в состоянии назвать, так что бери, что дают, и не надо слишком много думать и слишком много беспокоиться, это может всетолько испортить. Обещаю, я никому не скажу об этом разговоре.

Он оживился:

— Ну же, Дик, жизнь прекрасна! Так как, помогли ваши логарифмы достичь согласия с мисс Эмили?

Дик покраснел:

— Ну, да, мы поговорили немного, в основном, о Железной Герде, и ее мама пригласила меня на чай завтра.

— Тогда я советую тебе раздбыть новую рубашку… знаешь, без жирних пятен, почистить ботинки, ногти и все остальное. У тебя теперь куча денег, так что купи себе новый шикарный костюм. Я знаю пару мест, где тебе сделают хорошую скидку. – Он принюхался и добавил: - И прими ванну, почему бы тебе не сделать это ради мисс Эмили.

Дик покраснел еще больше и усмехнулся:

— Вы правы, мистер Губвиг. Хотелось бы мне быть таким же обходительным, как вы.

— Это просто, Дик: просто оставайся собой. Никто этого у тебя не отнимет.

Когда Мокрист покинул свой рабочий стол, чтобы еще раз взглянуть на место ночного происшествия, он повстречал Гарри Короля, разодетого в пух и прах и крайне обеспокоенного.

Гарри помахал галстуком-бабочкой перед носом Мокриста:

— Ненавижу эти проклятые штуки; я имею в виду, какой в них смысл? – он зарычал. – На сегодня назначене очередное общественное мероприятие, Эффи в них преуспевает. Я сказал ей, что занят делами с железной дорогой, но она все пытается сделать из меня лучшего человека. Все эти фокусы насчет того, каким ножом и какой вилкой есть, - это просто специальная головоломка, чтобы простые парни, вроде меня, чувствовали себя не в своей тарелке. Чем бы ты ни подцепил еду, ее вкус не изменится, но Эффи пинает меня под столом, если я ошибаюсь. Она казнить меня готова, будь я проклят, но я занял твердую позицию. Шишки они там или нет, но я все еще Гарри Король и собираюсь оставаться им и впредь. Так что я сказал Эффи, что не против бросать деньги на ветер ради детских домов и всего такого – мне нравится видеть, как детские личики расцветают, как ромашки, - но эта показуха мне не по нраву, вся эта непрерывная болтовня, когда я мог бы заниматься действительно важными делами у себя в конторе. Эффи говорит – положение обвязывает, но если даже кругом полно важных шишек, я ведь не обязан к ним относиться благосклонно? Ужасно, когда человек не может быть самим собой, шишки там или не шишки.

В пятидесяти милях по вращению от Анк-Морпорка лежит Гадский лес, для некоторых – источник смеха, но круглый год он полон птичьего щебета, дровосеков и семейных угольных шахт, которые слишком малы, чтобы гномы хотели ими владеть, но достаточно велики, чтобы наскрести на пропитание.

В это прекрасное утро в семейной кузнице Уэсли Горн Уэсли спорил со своим братом.

— Ладно, ты кузнец, согласен. Но этот двигатель такой сложный. Джед, ты хороший кузнец, да и здоровый парень, но я не могу представить, чтобы ты сам построил целый локомотив. Тебе нужно немного больше книжной учебы. Ты же видел этих пареньков там, на предприятии. Всех в дыму, с их раздвижными линейками, хотя не мог взять в толк, зачем они нужны.

Вышеупомянутый Джед, потный и вонючий, оторвался от наковальни.

— Смотри, это просто. Ты кипятишь воду, кипятишь действительно сильно, пар двигает поршни, а те крутят колеса. Не так уж много надо, кроме масла и мазута. Я считаю, что остановить это, когда оно уже начнет двигаться, будет гораздо сложнее.

Горн Уэсли, мозговой центр местной общины, занервничал.

— Я знаю, что ты был Кузнецом Года в Скроте три раза подряд и получил серебряный кубок, которым наша мама так гордится, но, ой, не знаю…Думаю, есть еще кое-что. Коммерческая тайна, и все такое.

Джед, похоже, некоторое время пообщался с духами, после чего объявил:

— Ну, на самом деле котел уже наполовину готов. И я уверен, если мы запустим его медленно, беспокоиться будет не о чем. В конце концов, я видел пар из маминого чайника, это просто влажный воздух.

Он стукнул огромной рукой по котлу, который стоял на импровизированном постаменте рядом с его верстаком.

— Давай, помоги мне запустить эту штуковину, мы всегда сможем ее остановить, если нам покажется, что все пошло наперекосяк. Мы сможем перехитрить чертов чайник.

Они вытащили гигантский сосуд наружу, хотя Джед гордо нес большую часть груза сам. Его брат смотрел на него с восхищением и благоговением, вернее, это было бы благоговением, если бы он знал такое слово. Он чувствовал, как пот струится у него по спине. Он попятился назад и предпринял еще одну попытку увещеваний:

— Ой, ну не знаю, Джед, они делали все эти штуки с измерениями, рычагами там и прочим, и когда оно зашипело, оно чертовски здорово зашипело.

— Да-а, и я заплатил доллар, чтобы на это посмотреть! Не волнуйся ты насчет этой скользящей палки… Как я говорил, у меня больше мозгов, чем у котла. Если возникнут проблемы, я его на подковы размолочу. Давай, я разведу огонь, а ты поможешь с мехами.

Когда братьям удалось установить котел на открытом воздухе среди деревьев, Горн предпринял последнюю попытку внести ясность в диалог:

— Ой, думаю, все-тки, это слишком сложно, иначе все и всюду делали бы то же самое.

Но, к его ужасу, это предположение только помогло его брату более решительно настроиться на укрощение пара, потому что тот постучал по носу и заявил:

— Это потому, я считаю, что они не такие умные, как я!

В слове «считаю» есть некое смутное беспокойство, которое режет ухо; слишком тяжело понять соображения, по которым что-то кажется более определенным и менее пугающим. Как назло, примерно через двадцать минут ухо оказалось именно тем, что по спирали спустилось из завесы дыма и тумана между искореженных деревьев, которые выглядели так, словно их выкосили драконы, а птицы падали вниз поджаренными…

Мокристу было чуждо понятие «два часа утра» -, времени, которое случалось с другими людьми. Он не возражал против некоторого количества свежего утреннего воздуха, когда был в пути, особенно на железной дороге, что больше походило на палаточный лагерь и потому было весело, но пробуждение в собственной постели в такую рань было отвратительным. Он взывал к небесам о справедливости, хотя и не кричал на сэра Гарри, который только что прибыл на Скун Авеню, притащив на запятках всю преисподнюю.

Дворецкий Кроссли попытался призвать сэра Гарри к соблюдениям норм этикета, но тот взбежал вверх по лестнице, размахивая семафорной телеграммой на всех, кто ему попадался, и ворвался в спальню Мокриста, громыхнув с порога:

— Кто-то напортачил с паровой машиной и убил двух человек, включая себя самого, там, в Гадском лесу. И знаешь что? Семафорщики на Скротской башне заметили взрыв, спустились и обнаружили кровавое месиво, а ты же знаешь семафорщиков! Чертова новость разлетелась повсюду, как и кусочки этих болванов. Два человека погибли, мистер Губвиг. Пресса пустит наши кишки на подтяжки.

К этому времени Мокристу удалось надеть штаны правильно. Он пролепетал:

— Но Гарри, мы ведь ничего не делали в Гадском лесу. Конечно, мы собираемся пустить там небольшую ветку в Скрот, хороший источник доходов, но к этому взряву мы не имеем никакого отношения. Кроссли, будь добр, принеси сэру Гарри крепкого бренди и мягкий стул.