Добро пожаловать в прайд, Тео! - Дарья Волкова

Картина десятая, в которой пожинают то, что посеяли. Каждый – свое.

- Смотри, вон там сидит синьора Альфано.

- Где? И кто она такая? Она из клаки?

Они с Гвидо переговаривались шепотом. Совершенно непонятно, почему – в зале перед началом спектакля стоял равномерный гул. Но они оба чувствовали себя практически шпионами на задании.

- Ты с ума сошла! Клакеров так просто заранее и не вычислишь. А синьора Альфано – педагог Тео по вокалу.

Лола впилась взглядом в женщину, сидевшую в следующем ряду, на несколько кресел левее. И узнала ее. Та самая Джульетта на балконе. Оказывается, это его педагог. Она вдруг показалась Лоле ужасно красивой – красивой настоящей итальянской красотой, с кремовой бархатистой кожей, темными влажными глазами и затейливой прической блестящих черных волос. А роскошные формы только добавляли ее красоте шарма.

- Она хороший педагог? – прошептала Лола Гвидо на ухо.

- Очень, - кивнул он.

- Настолько хороший, что ты готов простить ей размер больше сорок восьмого?

- Лола! – возмутился Ди Мауро, но тут подал голос оркестр – и они притихли. Еще не поднят занавес, но винтики в невидимом механизме премьеры уже вовсю крутятся.

***

- Господи… он собрался свистеть.

- Что?!

- Эта знаменитая ария Мефистофеля со свистом. Обычно свист изображает оркестр. Но Шаляпин, например, свистел сам.

- Что в этом такого?

- Тео не хватит дыхания, вот что! И он сорвет арию! Ну зачем, вот зачем он выпендривается, а?

«Потому что это Фёдор Дягилев!», - хотелось ответить Лоле. Но сказала она другое.

- Не каркай!

- Лола… - Гвидо смотрит на нее умоляюще. Его безупречные римские кудри сейчас прилипли ко лбу. – Я видел у тебя в сумочке бутылочку из-под йогурта. Но там же не йогурт, да?

- И даже не пиво, - Лола ловко передает ему под столом бутылочку. Отхлебнув из нее, Гвидо закашлялся и вытаращил глаза.

- Это…

- Граппа. Оставь мне.

Прозвенел звонок. Группа поддержки Фёдора Дягилева в составе Лолы Ингер-Кузьменко, Гвидо Ди Мауро и граппы «Нонино» поспешила занять свои места в зале.

***

- Почему клака ничего не делает? – тихонько шепчет Лола на ухо Гвидо. Фёдора нет на сцене, можно передохнуть. Партию со свистом он исполнил блестяще, вызвав овацию в зале. Но напряжение не отпускает. Лола чутко присушивается к каждому звуку, всматривается в каждое движение в зале.

- Не знаю, - слегка растерянно отвечает Гвидо. – Наверное, ждут финальной арии. Чтобы… - он судорожно вздохнул. – Ждут, когда у него кончатся силы.

«Не дождутся», - мрачно и уверенно сказала себе Лола. Пальцы ее в очередной раз сжали букет. Шипы в очередной раз укололи ладонь, но она не чувствовала этой боли.

На сцене снова появился Фёдор. Лола снова про все забыла.

***

«Запомни, здесь мощное крещендо. Если оно будет у тебя звучать дольше оркестра – ты король. Если, конечно, ты сможешь это вытянуть. Именно так делал Шаляпин. Но если ты не уверен в себе – не рискуй. Главное, допеть ровно до финала». Эти слова Кавальери Фёдор вспоминал, выходя на сцену.

Нет, Энрико, допеть ровно до финала – не для меня. Сегодня я буду рисковать на все деньги. Сегодня мне есть, для кого рисковать.

***

Крещендо шло к финалу. И вот уже смолк оркестр, утих последний звук гобоя. А голос все звучал и звучал. Он словно зажег своим звучанием притушенную под потолком огромную хрустальную люстру – и она озарила невидимым глазу светом все. Как будто на крупный бриллиант направили мощный прожектор – и полетели брызги ослепительного света во все стороны.

Дальше - тишина.

Свет и тишина.

А потом старые стены «Ла Скала» дрогнули от взрывной волны оваций. Спектакль был остановлен на десять минут, но потом все же продолжился.

Финальная овация длилась уже сорок пять минут. Последние двадцать из зала кричали одну и ту же фразу: «Выходи один! Выходи один! Выходи один!». Это кричала клака, которая забыла о своих коварных планах. А за ней скандировал весь зал.

Выходи один! Выходи один! Выходи один!

И он выходил. С солистами. Со всей труппой. С Энрико. С дирижёром. И один.

Триумфатор. Победитель. Фёдор Дягилев.

***

- Мы, итальянцы, такой народ, да! – Ди Мауро пытался перекричать овацию. – Сегодня мы любим, боготворим, а завтра - заметили помарочку - и понеслась нелегкая по кочкам. Но бывает и наоборот. Сегодня Тео заставил настроенную против него клаку аплодировать себе!

А потом он снова порывисто обнял Лолу. Его щеки были мокрые от слез. У Лолы были мокрые ладони. Она слишком сильно сжимала букет роз.

***

- Я тебя умоляю, Гвидо!

- Лола, это совершенно нереально. Ты просишь невозможного!

- Невозможного нет. Пожалуйста! Ты же многих тут знаешь. Мне очень надо его увидеть!

Жизненно необходимо. Она просто умрет, если не увидит его в самые ближайшие минуты. Его телефон не отвечает, но ведь Фёдор же здесь, рядом, между ними всего несколько стен и дверей. А что такое двери и стены? Ерунда. Лоле не привыкать открывать пинком двери и ломать стены.

- Давай заплатим, кому надо, - она хватает Гвидо за руку, пачкая его ладонь своей кровью. – Давай дадим взятку, давай встанем на колени. Давай убьем кого-нибудь, в конце концов!

Ди Мауро посмотрел на нее совершенно безумным взглядом, а потом крепко взял за руку и потащил за собой.

***

- Я не верю, - бормотал Гвидо, пока их вели по коридорам закулисных помещений. – Я не верю, что у нас это получилось.

- У тебя получилось!

- Господи… Неужели я его увижу?!

- Мы увидим.

У двери грим-уборной Дягилева им пришлось пробираться сквозь толпу желающих засвидетельствовать свой восторг. Но никого не пускали. А перед ними, а точнее, перед сопровождавшим их лицом – Лола так и не поняла, кто это был, но кто-то важный в театре - каким-то чудом дверь распахнулась. И они вошли.

***

- Я просил тебя спеть так, чтобы я потерял дар речи, - Кавальери медленно подходил к Фёдору. – А ты что сделал?! Что ты натворил, мерзавец?! Ты заставил меня рыдать!

Под смешными круглыми очками и в самом деле блестели слезы, и узкий рот как-то по-детски кривился. Энрико крепко обнял Фёдора, шепнув на ухо одно слово: «Спасибо!». А потом отступил на