Его волшебное прикосновение - Стелла Камерон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Селина смотрела прямо в глаза собственному отражению. Так легко и просто было протянуть руку и погладить тыльной стороной пальцев ее нежную шею, потом плечо и ниже — до края оборок у выреза воротника. Это притворно скромное подобие кружевной косынки на ее груди вызывало у Джеймса страстное любовное желание. Эта девушка вполне созрела, размышлял Джеймс, она готова стать всем, что может пожелать настоящий мужчина. Он оторвался от стены и встал за спиной Селины. Их глаза встретились в отражении зеркала.
— Я привел тебя сюда не для того, чтобы пересказывать старинные предания. — Нет, не следует спешить с прикосновениями, надо продлить прелесть наблюдения, ожидания, предвкушения…
— Но мне так хотелось бы услышать, чем закончилась эта история.
— Ты это еще услышишь, — пообещал он. — Однако с рассказом можно повременить, нас ждут собственные дела. — Она закрыла глаза, а Джеймс принялся изучать ее лицо: было видно, как сильные чувства пробуждающейся страсти отражаются на его нежных чертах. — Ты очень молода, Селина. Может быть, слишком молода для тех решений, которые будешь вскоре вынуждена принимать.
— Решений? — Ресницы у нее медленно, словно в полусне, распахнулись, и она пристально посмотрела на него в зеркальном отражении. В ее глазах он смог прочитать выражение полного доверия и… любовного желания. Очень мягким движением Джеймс сомкнул руки вокруг ее плеч, прижался грудью к ее спине.
— Все подталкивает теперь тебя к тому, чтобы ты приняла эти решения, Селина. — Он провел большим пальцем по ее щеке и шее, приподнял ее подбородок. — И от них, этих решений, будет зависеть вся твоя дальнейшая жизнь.
Селина доверчиво прижалась спиной к его груди.
— Они хотят, чтобы я вышла замуж за Летчуиза, — сказала она сдавленным голосом, полным напряжения.
— Юной особе не следует решать в спешке такие вопросы. Ей должны дать время подумать.
— Я не хочу об этом думать, я выйду замуж только по любви!
Распрямив пальцы, Джеймс подсунул их под кружева корсажа. Прикосновение к шелковистой, словно атласной коже ее груди вызвало ощущение одновременно знакомое и по-новому сладостное, пьянящее. Он попытался втянуть живот, чтобы умерить пыл своего тела, но не смог ничего поделать с нарастающим пульсирующим давлением в своих… жилах.
— По любви?.. — наконец сумел он выдавить из себя.
— Да, да! — Она схватила руку Джеймса и прижала к груди. — И я лучше умру, чем выйду за Летчуиза!
— Не говори о таких ужасах, прошу тебя.
Она расслабилась, прижавшись к нему и накрыв своими ладонями его руки, которые оставались у нее на груди.
— Не считай меня наивным ребенком, который не понимает, что тогда, в карете, я доставила тебе… приятные ощущения. — Она зажмурилась. — Мне неудобно об этом говорить, однако я видела, как велико было твое наслаждение. Вероятно, как и у меня… Однако тогда этого было недостаточно. Этого мало и сейчас. Но ничего иного я не могу тебе предложить… в обмен на громадную услугу, которую ты мне обещал оказать. Пожалуйста, не надо меня жалеть. Я все понимаю. И благодарна за то, что мы вместе испытали. К тому же я узнала, что на свете есть мужчины, сердца которых полны доброты, заботы о других.
Слова Селины вызвали у него едва ли не полное отвращение к самому себе.
— Я обещал, что окажу тебе помощь. Повторю слова, сказанные в бальном зале: тебе не следует больше опасаться Летчуиза.
Она вздохнула:
— Я не позволю тебе и впредь помогать мне. Не могу допустить, чтобы из-за меня ты переносил оскорбления и злобные нападки. Нет, Джеймс! Благодарю тебя, но давай условимся, что моей эгоистической просьбы как бы и не было. Пожалуйста!
Как бы не так, подумал Джеймс, но вслух произнес:
— Селина. — Он склонил голову, чтобы поцеловать чуть ниже уха. — Я отказываюсь забыть о твоей просьбе. Что бы ни произошло между нами, это никогда не навлечет на меня оскорблений. Посмотри на себя в зеркало.
Словно нехотя она исполнила его просьбу.
— Не отворачивайся, — потребовал он, когда она попыталась отвести глаза. — Мне хочется, чтобы ты наблюдала и училась… Училась познавать саму себя и меня тоже. — Она подняла глаза, их взоры встретились. При малейшей попытке Селины отвернуться, он удерживал ее на месте. — Имеешь ли ты представление о том, какой ты мне видишься, когда твое тело тянется ко мне в ответ на мой призыв? — Она отрицательно покачала головой. Он знал: если бы комната освещалась не только лунным светом, он увидел бы густой румянец смущения на лице Селины. — Смотри, смотри на себя, моя дорогая. Ты увидишь, какая ты женщина! И какою тебе предназначено быть!
Джеймс осязал пальцами, как участилось ее дыхание, а тело волнами охватывает дрожь. Спокойно, уговаривал он себя, стараясь действовать нежно и мягко, насколько позволяло его собственное бунтующее тело.
— Джеймс!
Склонившись к плечу Селины, он повернул ее лицо в свою сторону и прикоснулся губами к уголку ее рта. Она тихо вздохнула и раскрыла губы. Он вновь приказал:
— Смотри в зеркало.
Джеймс целовал ее плечи, руки скользнули вдоль спины по гибкой талии и накрыли груди. Он улыбнулся, услышав легкий вскрик, и нежными движениями стал ласкать ее соски. Бросив взгляд на отражение Селины в зеркале, Джеймс увидел ее сияющее лицо.
— Джеймс! О, Джеймс! — только и смогла она произнести.
— Да, моя любимая. Вот такой ты и должна быть…
— Я не в состоянии перебороть то, что чувствую. — Она прикусила нижнюю губу своими белыми, правильной формы зубами и крепко зажмурилась. — И если я делаю что-то нехорошее — пусть, я не могу иначе!
Он чуть отстранился в тщетной попытке самоконтроля. Однако кружева на ее корсаже соблазнительно шуршали и пружинили под его пальцами, как бы приглашая двигаться дальше. Раздвинув их, он обнажил роскошную полноту ее плоти и снова был вынужден глубоко вдохнуть воздух в пылающую страстью грудь. Быстрым движением он шире распахнул кружева, вставил пальцы в вырез воротника и приспустил платье, сдвинув его вниз.
— Нет! — Она беспомощно забилась в его крепких руках.
Джеймс выждал, пока она вновь расслабится, и полностью сдернул кружева и весь корсаж с полных округлых грудей. Теперь уже ничто не мешало ему страстно ласкать налитые розовые почки ее сосков.
— Это невозможно, — простонала она и попыталась отвернуться от зеркала. Джеймс помедлил, едва касаясь сосков, и это почти довело ее до неистовства.
— Продолжай смотреть, Селина. Не отводи глаз.
Медленным движением она снова повернулась к зеркалу, издала сдавленный стон и забилась в его руках, стремясь освободиться. Громко смеясь, Джеймс удержал ее в объятиях.
— Это только начало, моя дорогая. За этим последует нечто большее. Мне придется приучить тебя к терпению. — Он приспустил ее платье еще ниже, и оно упало на пол. — Терпение — в этом суть великого искусства любви. — Подняв ее на руках, он отбросил платье в сторону, оставив на ней лишь короткую тоненькую сорочку, которая также была спущена до талии.
— Джеймс, я больше не выдержу, — сказала Селина.
Ее обнаженная грудь судорожно вздымалась. Он снова рассмеялся и, несмотря на ее попытки ускользнуть, взял сосок губами — это ввергло ее в экстаз…
Прежде чем Селина сообразила, что он собирается предпринять, рука Джеймса оказалась у нее между ног и покрыла ее холмик через тонкую ткань сорочки. От неожиданности она ахнула и начала неистово извиваться.
— Джеймс, я хочу касаться тебя.
Он погрузил в нее кончики пальцев, ощутив влажный жар плоти. В бессознательном порыве она двигала бедрами навстречу движению его пальцев… Нет, это уже слишком! Больше ему не вынести такого напряжения. Он торопливо расстегнул бриджи, поднял выше талии ее полупрозразную сорочку, и прижался к маленьким упругим ягодицам. И… начал отчаянную борьбу с желанием совершить то, что теперь было столь легко осуществимо и чего так жаждало все его естество.
— Джеймс! Что ты делаешь? — Она произнесла это еле слышным голосом, почти не дыша.
Лишь с большим трудом ему удалось улыбнуться, глядя в ее широко раскрытые, потемневшие глаза в зеркальном отражении и снимая с нее сорочку — последнее покрывало невинности.
— Ты прекрасна, — прошептал Джеймс. — Я всегда буду желать тебя именно такой, какая ты в этот миг. — Отталкивая ее мечущиеся у бедер руки, он продолжал со все возрастающим нажимом ласкать интимные местечки.
— Джеймс! О, нет!
— Да, моя дорогая, да!
— Да! — откликнулась она, словно эхо, повторив его слова. Одна за другой накатывались на нее волны наслаждения. Потом она вся расслабилась в его руках. Джеймс поддерживал ее мягко, но крепко и надежно. Все усилия его воли были направлены на подавление собственного нестерпимого жгучего желания, и он не сразу услышал, что она плачет.