Крушение Римской империи - Майкл Грант

Эта систематическая, активная нетерпимость была чем-то до тех пор неизвестным в средиземноморском мире. Она отражала рост догматизма, который, в свою очередь, отвечал падению рациональной интеллектуальной деятельности. Августин сам себя поставил на переднюю линию движения нетерпимости. Благодаря своему красноречию и влиятельности он был провозглашен князем и патриархом гонителей. Он был также объявлен предтечей и первым теоретиком испанской инквизиции. Так уж сложилось, что поскольку он жил за морем, в Северной Африке, а не в центре, он не стал великим инквизитором всего римского мира. Но и в этом случае велик был вред, нанесенный насилием, которое он одобрял и восхвалял. Вольтер и Гиббон были правы, когда называли вражду между христианами, а также между христианами и язычниками одной из причин крушения Империи.

Остается обсудить трещины в отношениях между христианскими властями и членами двух других религий, которых государство притесняло, религий, которые были ни языческой, ни христианской: манихеи и иудеи.

Манихейство и в наши дни является верой миллионов обычных людей, если только они об этом догадываются. Эта мощная доктрина держалась с третьего до пятнадцатого столетий, требуя от своих приверженцев абсолютной веры в различие между добром и злом. И то, и другое сосуществует вечно: исходя из этого манихейство поддерживает широко подспудно распространенное мнение о том, что раз мы не можем принять на себя ответственность Бога за деяния дьявола в этом мире, то, значит, в них виноват кто-то другой. Этот дуализм, известный как гностицизм (от слова gnosis — знание), восходит от Симона Мага, который упоминается в Деяниях Апостолов. Во втором веке новой эры дуалистические секты широко распространились на территории римских провинций. Они провозглашали, что мир и дьявол сотворены не Богом, а независимым создателем (Демиургом).

Но большинство этих сект в конце концов слились в манихействе. Символ этой веры, Мани, начал свою религиозную деятельность в 240 г. в Месопотамии. Сопоставляя вечные контрасты добра и зла со светом и тьмой, Мани основал тщательно обдуманную, хорошо организованную церковь, а его религиозные амбиции шли намного дальше даже всеимперского универсализма Константина и его церковности, поскольку он намеревался основать духовную общину, которая покорит весь мир. Менее чем за столетие его доктрины распространились по широким просторам римского мира; сменяющие друг друга имперские правительства, сперва языческие, а затем христианские, рассматривали рост влияния манихейства, как серьезную угрозу.

Диоклетиан, который преследовал христиан, ввел жестокие санкции также и против манихеев, явно рассматривая их как политическое оружие врагов Рима в Персии. Тем не менее их приверженцы появились уже и в самой столице, а вскоре распространились в Южной Галлии и Испании. Христианские императоры, относившиеся к ним так же непримиримо, как и их предшественники, судя по Кодексу Феодосия чувствовали определенное беспокойство, поскольку манихеи обращали в свою веру «лиц низших классов».

Они, по-видимому, действительно представляли определенную специфическую угрозу, если даже умеренный Валентиниан I не счел себя вправе включить их в общую программу веротерпимости, и издавал указы о необходимости конфискации их собственности. Именно в это время ряды манихеев пополнились их наиболее выдающимся новообращенным, Августином, чья девятилетняя преданность их взглядам поселила в его сердце присущее им отвращение к окружающему миру — но, после того, как он покинул манихеев, добавила остроты в его попытки обратить в истинное христианство всех тех, кто однажды встал на путь ошибочных и еретических доктрин, как это когда-то произошло с ним.

В 383 г. Грациан, Феодосии I и Валентиниан II резко усилили жесткость предыдущего антиманихейского законодательства. Враждебное отношение к инакомыслящим вскоре стало причиной трагедии. Оно привело к первой в истории официального христианства казни людей за их религиозные убеждения. Жертвой стал Присциллий, испано-римлянин, привлекший к себе много духовных последователей. Хотя он и был выбран епископом Аве-лы (Авилы), его чрезвычайно аскетическое отношение к нашему жалкому физическому существованию вызвало у иерархов церкви подозрение в том, что он является манихеем. Поэтому в 384 г. с одобрения императора Магна Максима он был проклят церковным синодом в Бурдигале (Бордо), а в следующем году, будучи признанным виновным в колдовстве и аморальности, он был казнен.

Суд, который вынес смертный приговор, был светским. И тем не менее Присциллий был приговорен к смерти за свои религиозные убеждения, и этот прецедент оказался очень зловещим. Раскол в Империи уже достиг разрушительной стадии, если власти, как гражданские, так и духовные, могли принять решение убить кого-то по такой причине. Св. Мартин из Тура резко протестовал против этой казни, заявляя, что и церковь и государство должны заниматься каждый своими делами. Даже Амвросий, который обычно одобрял жесткое обращение с еретиками и раскольниками, был устрашен и вместе с папой Си-рицием отлучил от церкви людей, ответственных за это злодеяние.

Преследование манихеев Феодосием I загнало их на время в подполье, но оказалось в долговременном плане настолько неэффективным, что в течение пятого столетия они снова стали преуспевать, особенно в Испании и Галлии. Папа Лев I (440— 461) был встревожен, обнаружив манихеев, проникших в его собственную конгрегацию. А потому вскоре после этого Вален-тинианом III были изданы против них два суровых закона. Ни на одну другую секту не нападали с такой жестокостью и не отвергали с такой чрезвычайной силой.

Однако манихеи продолжали жить на Востоке в течение многих столетий. Да и на Западе дуализм оказался тоже неискоренимым, и у манихеев было много духовных наследников, скрывавшихся под самыми различными названиями. Через полных восемьсот лет после падения Рима король Франции Людовик IX, Святой, злоупотреблял словом «крестовый поход», пытаясь подавить подобные вероисповедания.

Иудеи также столкнулись с неблагоприятным отношением христианских правителей как Востока, так и Запада. Прошли столетия с окончания первой и второй римских войн — иудейских восстаний, завершившихся жестоким террором в отношении коренной нации. Миллионы иудеев, разбросанных в ходе рассеяния по всей Римской империи и персидской Месопотамии, старались выжить и сохранить свою веру. В самом Израиле, хотя старый Иерусалим и был стерт с лица земли и заменен римским поселением, жизнь возрождалась среди иудейских общин в других частях страны. Они автономно управлялись патриархатом и советом, и вскоре получили признание Рима.

Отношения с Римом наладились при патриархе Иехуде ха-Наси («князе») (135—219), который традиционно рассматривается как главный создатель Мишны, основного свода устных иудейских традиций. Но затем язычество стало терять свои позиции официальной религии Империи. Почему же христианство, а не иудаизм занял его место? У них было так много общего, включая девять десятых их нравственных заповедей. Но вновь, как и в случае языческих религий, иудаизм никогда бы не утвердился среди основной массы населения, потому что мир жаждал прихода спасителя, а иудеи не могли предложить исторического мессию.

Еще с тех пор, как жизнь и деятельность Христа были описаны, отношения между двумя общинами стали враждебными. В евангелиях содержится много антисемитских материалов, основной целью которых было показать римским властям, что христианам нечего иметь дело с теми, кто поднял первое иудейское восстание. С иудейской стороны Toledoth Yeshu описал Иисуса как колдуна, сына грязи.

Иудеи относились к христианству, как к одному из безусловных бедствий, извещавших о приближающемся конце света. И когда оно стало официальной религией Империи, их положение резко ухудшилось. На них нападали за то, что они обрекли Христа на смерть: епископ Север из Антиохии говорил своему коллеге в Берое (Алеппо), что «вся община должна быть наказана за участие в этом смертном грехе». В то же время следовало иметь в виду, что сам Иисус принадлежал к той же расе, осуществил многие пророчества иудеев, так что они были свидетелями, хотя и невольными, славы его миссии.

Поскольку все это было, нечего было даже говорить о подавлении иудеев силой, как язычников, манихеев или еретиков. Тем не менее в отношении к ним христианских императоров было много двусмысленности и недовольства. Поскольку иудеи подготовили путь Иисуса и дали ему жизнь, их нельзя было просто так подвергнуть насилию. Но с другой стороны, поскольку они отвергли и убили Иисуса, их жизнь следовало сделать, по возможности, несчастной. Этого требовали священники, и это предписывали императоры. Правда, Суббота была легализована, иудейское церковное имущество объявлено неприкосновенным, а раввины пользовались привилегиями христианского духовенства. Но в то же самое время римское чиновничество предпринимало одну меру за другой, чтобы понизить статус синагог, запретить разрыв или возвращение к иудаизму, препятствовать смешанным бракам между двумя общинами и подавить любое скрытное сопротивление превосходству христианской церкви.