Лирика 30-х годов - Борис Пастернак

Все, что было в душе

Все, что было в душе, все как будто опять потерялось,И лежал я в траве, и печалью и скукой томим,И прекрасное тело цветка надо мной поднималось,И кузнечик, как маленький сторож, стоял перед ним.

И когда я открыл свою книгу в большом переплете,Где на первой странице растения виден чертеж.И черна и мертва, протянулась от книги к природеТо ли правда цветка, то ли в нем заключенная ложь.

И цветок с удивленьем смотрел на свое отраженьеИ как будто пытался чужую премудрость понять,Трепетало в листах непривычное мысли движенье,То усилие воли, которое не передать.

И кузнечик трубу свою поднял, и природа внезапно   проснулась.И запела печальная тварь славословье уму,И подобье цветка в старой книге моей шевельнулосьТак, что сердце мое шевельнулось навстречу ему.

Вчера, о смерти размышляя

Вчера, о смерти размышляя,Ожесточилась вдруг душа моя.Печальный день, природа вековаяИз тьмы лесов смотрела на меня.

И нестерпимая тоска разъединеньяПронзила сердце мне, и в этот мигВсе, все услышал я — и трав вечерних пенье,И речь воды, и камня мертвый крик.

И я, живой, скитался над полями,Входил без страха в лес,И мысли мертвецов прозрачными столбамиВокруг меня вставали до небес.

И голос Пушкина был над листвою слышен,И птицы Хлебникова пели у воды.И встретил камень я. Был камень неподвижен,И проступал в нем лик Сковороды.

И все существованья, все народыНетленное хранили бытие,И сам я был не детище природы,Но мысль ее! Но зыбкий ум ее!

Север

В воротах Азии, среди лесов дремучих,Где сосны древние стоят, купая в тучахСвои закованные холодом верхи;Где волка валит с ног дыханием пурги;Где холодом охваченная птицаЛетит, летит и вдруг, затрепетав,Повиснет в воздухе, и кровь ее сгустится,И птица падает, замерзшая, стремглав;Где в желобах своих гробообразных,Составленных из каменного льда,Едва течет в глубинах рек прекрасныхОт наших взоров скрытая вода;Где самый воздух, острый и блестящий,Дает нам счастье жизни настоящей,Весь из кристаллов холода сложен;Где солнца шар короной окружен;Где люди с ледяными бородами,Надев на голову конический треух,Сидят в санях и длинными столбамиПускают изо рта оледенелый дух;

Где лошади, как мамонты в оглоблях,Бегут, урча; где дым стоит на кровлях,Как изваяние, пугающее глаз;Где снег, сверкая, падает на насИ каждая снежинка на ладониТо звездочку напомнит, то кружок,То вдруг цилиндриком блеснет на небосклоне,То крестиком опустится у ног;В воротах Азии, в объятиях метели,Где сосны в шубах и в тулупах ели, —Несметные богатства затая,Лежит в сугробах родина моя.

А дальше к северу, где океан полярныйГудит всю ночь и перпендикулярныйНад головою поднимает лед,Где весь оледенелый, самолетСвой тяжкий винт едва-едва вращаетИ дальние зимовья навещает, —Там тень «Челюскина» среди отвесных плит,Как призрак царственный над пропастью стоит.

Корабль недвижим. Призрак величавый,Что ты стоишь с твоею чудной славой?Ты — пар воображенья, ты — фантом,Но подвиг твой — свидетельство о том,Что здесь, на Севере, в средине льдов тяжелых,Разрезав моря каменную грудь,Флотилии огромных ледоколовНеобычайный вырубили путь.

Как бронтозавры каменного века,Они прошли, созданья человека,Плавучие вместилища чудес,Бия винтами, льдам наперерез.И вся природа мертвыми рукамиПростерлась к ним, но, брошенная вспять,Горой отчаянья легла над берегамиИ не посмела головы поднять.

Седов

Он умирал, сжимая компас верный.Природа мертвая, закованная льдом,Лежала вкруг него, и солнца лик пещерныйЧерез туман просвечивал с трудом.Лохматые, с ремнями на груди,Свой легкий груз собаки чуть влачили.Корабль, затертый в ледяной могиле,Уж далеко остался позади.И целый мир остался за спиною!В страну безмолвия, где полюс-великан,Увенчанный тиарой ледяною,С меридианом свел меридиан;Где полукруг полярного сияньяКопьем алмазным небо пересек;Где вековое мертвое молчаньеНарушить мог один лишь человек, —Туда, туда! В страну туманных бредней,Где обрывается последней жизни нить!И сердца стон и жизни миг последний —Все, все отдать, но полюс победить!

Он умирал посереди дороги,Болезнями и голодом томим.В цинготных пятнах ледяные ноги,Как бревна, мертвые лежали перед ним.Но странно! В этом полумертвом телеЕще жила великая душа:Превозмогая боль, едва дыша,К лицу приблизив компас еле-еле,Он проверял по стрелке свой маршрутИ гнал вперед свой поезд погребальный…О край земли, угрюмый и печальный?Какие люди побывали тут!

И есть на дальнем Севере могила…Вдали от мира высится она.Один лишь ветер воет там уныло,И снега ровная блистает пелена.Два верных друга, чуть живые оба,Среди камней героя погребли,И не было ему простого даже гроба,Щепотки не было родной ему земли.И не было ему ни почестей военных,Ни траурных салютов, ни венков,Лишь два матроса, стоя на коленях,Как дети, плакали одни среди снегов.

Но люди мужества, друзья, не умирают!Теперь, когда над нашей головойСтальные вихри воздух рассекаютИ пропадают в дымке голубой,Когда, достигнув снежного зенита,Наш флаг над полюсом колеблется, крылат,И обозначены углом теодолитаВосход луны и солнечный закат, —Друзья мои, на торжестве народномПомянем тех, кто пал в краю холодном!

Вставай, Седов, отважный сын земли!Твой старый компас мы сменили новым,Но твой поход на Севере суровомЗабыть в своих походах не могли.И жить бы нам на свете без предела,Вгрызаясь в льды, меняя русла рек, —Отчизна воспитала нас и в телоЖивую душу вдунула навек.И мы пойдем в урочища любые,И, если смерть застигнет у снегов,Лишь одного просил бы у судьбы я:Так умереть, как умирал Седов.

Голубиная книга

В младенчестве я слышал много разПолузабытый прадедов рассказО книге сокровенной[16]… За рекоюКровавый луч зари, бывало, чуть горит,Уж спать пора, уж белой пеленоюС реки ползет туман и сердце леденит,Уж бедный мир, забыв свои страданья,Затихнул весь, и только вдалекеКузнечик, маленький работник мирозданья,Все трудится, поет, не требуя вниманья, —Один, на непонятном языке…О тихий час, начало летней ночи!Деревня в сумерках. И возле темных хатСедые пахари, полузакрывши очи,На бревнах еле слышно говорят.

И вижу я сквозь темноту ночную,Когда огонь над трубкой вспыхнет вдруг,То спутанную бороду седую,То жилы выпуклые истомленных рук,И слышу я знакомое сказанье,Как правда кривду вызвала на бой,Как одолела кривда, и крестьянеС тех пор живут обижены судьбой.Лишь далеко на океане-море,На белом камне, посредине вод,Сияет книга в золотом уборе,Лучами упираясь в небосвод.Та книга выпала из некой грозной тучи,Все буквы в ней цветами проросли,И в ней написана рукой судеб могучейВся правда сокровенная земли.Но семь на ней повешено печатей,И семь зверей ту книгу стерегут,И велено до той поры молчать ей,Пока печати в бездну не спадут.

А ночь горит над тихою землею,Дрожащим светом залиты поля,И высоко плывут над головоюТуманные ночные тополя.Как сказка — мир. Сказания народа,Их мудрость темная, но милая вдвойне,Как эта древняя могучая природа,С младенчества запали в душу мне…

Где ты, старик, рассказчик мой ночной?Мечтал ли ты о правде трудовойИ верил ли в годину искупленья?Не знаю я… Ты умер, наг и сир,И над тобою, полные кипенья,Давно шумят иные поколенья,Угрюмый перестраивая мир.

Метаморфозы