Зона Посещения. Бродяга Дик - Максим Хорсун

– Ладно, – насупился Кучерявый.

Папаша Линкольн и Строгов подсели ближе к Картохе.

– Ну, давай, показывай, что там у тебя распухло… – проговорил, скаля зубы, главарь.

– Мужичье и сброд, – тихо бросила Ким и принялась копаться в рюкзаке. Ладонь легла на гладкий корпус бесполезного в Хармонте мобильного телефона. Ким вытащила устройство и стиснула кнопку включения. Телефон работал. Сеть, само собой, не ловил, но на нем была какая-никакая камера и диктофон.

– Скажите мне, джентльмены, – она повернулась к сталкерам, выставив руку с телефоном. – Зачем мы идем в Зону?

Строгов в ответ фыркнул и отмахнулся.

– Эй-эй, я объясню, – Кучерявый заерзал, привлекая к себе внимание. – Тут просто хорошая мужская компания, чистый воздух и еще – отличная возможность заработать положительную мутацию, чтобы стать таким как Халк или как Ниндзи Черепашки.

– Болтун, – без злобы бросил Папаша Линкольн.

– А вы, Папаша? – Ким подошла к главарю. – Плохо верится, что вы только из-за денег идете сами и ведете за собой людей в неизвестную часть Зоны.

– Моя история не для прессы, – отозвался после недолгой паузы Папаша Линкольн, – а для тебя, Дейли. Ты можешь записать ее на свою приблуду, чтобы слушать иногда перед сном и вспоминать эту адскую ночь. Ты можешь напечатать ее в газете и придавить тем самым старого чернокожего могильной плитой, из-под которой он уже не выберется. Решаешь ты, мне же, в общем-то, все равно. Этот поход – пик моей карьеры, моя лебединая песня, если говорить книжным языком, – Папаша Линкольн окинул взглядом притихшую компанию. – Я шел по жизни весело, с куражом. Я успешно сталкерил с середины восьмидесятых, и у меня родился сын, Дейли. Как все и пророчили, Щенок был мутантом, наше сталкерское проклятье не обошло его стороной. Внешне Щенок не отличался от других детей, но разумом он был чужаком. Он видел сны наяву, Дейли, и в этих снах он всякий раз приходил на завод к Бродяге Дику. Щенок никогда не отходил от дома дальше соседней улицы, но он рассказывал о Зоне такие вещи и в таких подробностях, что у меня мороз бежал по коже. Без сомнения, он был связан с Зоной некой невидимой пуповиной, и каждый раз, глядя в его глаза, я понимал, что это Зона вглядывается в меня. Это Бродяга Дик, ее хренов хозяин, смотрит мне в душу…

Плечи Папаши Линкольна задрожали. С минуту он молчал, глядя перед собой. Потом продолжил, понизив голос:

– За Бродягу Дика дают чертову кучу «капусты». И этой суммы хватит, чтоб начать новую жизнь за пределами Директории. Но я иду по его голову не из-за бабла, будь оно проклято, – я просто хочу убить Дика. Убить, понимаешь, Дейли? Я хочу разорвать пуповину, которая до сих пор связывает моего сына с Зоной. А потом найти Щенка – его держат в психушке, в Рексополе – и бросить к его ногам глаза и внутренности Бродяги Дика, бросить череп этого проклятого чудища, его член, если он у него есть, и сказать: «Сынок, я освободил тебя! Больше никто не держит тебя в Зоне!» Я бы сказал, Дейли: «Сынок, возвращайся! Потому что я – старый черномазый, растративший свою жизнь на хабар и шлюх, и без тебя у меня нет будущего, кроме одинокого пьянства в пустой квартире в покинутом доме».

– О да, – протянула Ким, поглядывая на Строгова, Картоху и Кучерявого.

– Дайте кто-нибудь ему «Оскара»! – попросил Строгов. – Ким, старый дуралей заливает. Все было не так драматично…

– Чего это я заливаю? – подпрыгнул Папаша Линкольн. – Гризли, ответишь за свои слова?

– Отвечу, – спокойно парировал Строгов. – Если бы все было так, как ты говоришь, то тебя давно бы загребла полиция. Ведь получается, что ты – отец мутанта, днем и ночью грезящего вылазками в Зону.

– Да молодежь сейчас только мыслями о Зоне и живет, – проговорил, морщась, Картоха. – Нет чтоб астронавтами мечтать стать… или хотя бы водителями или сварщиками. Всем Зону подавай. Все сталкерами хотят быть!

Папаша Линкольн поморгал в растерянности, потом уверенно заявил:

– Если меня не загребли, значит, это кому-то нужно. И отставить «верю – не верю»! Кто здесь главный, салаги?!

С силой запущенная гайка стукнула Папашу по груди. Все встрепенулись.

– И что за ссора без моего участия? – донесся из темноты голос Злого. – Может, я тоже не прочь разбить пару морд?

Через миг грузная туша Злого нависла над сидящими кружком сталкерами. А Навуходоносор, который шел след в след за здоровяком, бросил на землю связку деревянных реек.

– Там была «полная пустышка», – сказал он с сожалением, – и еще – «сучьи погремушки» третьего размера. Но мы добыли вам стройматериал.

Картоха уныло хмыкнул.

– Что вы притащили? Они, наверняка, радиоактивные.

– Не бзди, Картоха, – Злой похлопал раненого сталкера по плечу, пытливо всматриваясь, не появится ли на его лице гримаса боли. – Сейчас подлечим твою кочерыжку. На время. А в Хармонте ее все равно будет лучше ампутировать. Мало ли что может случиться: начнет расти ручонка в другую сторону, как рукоблудничать тогда будешь?

– Как-как, – пробурчал Картоха. – Так я тебе и выдал все свои секреты.

– Мужичье… – бросила Ким и отключила диктофон.

Глава 10

Проверка на выносливость

Зона Посещения: Гнилое сердце

На рассвете из долины поднялся туман. Видимость упала до нуля, и Папаша Линкольн приказал сделать привал. Сталкеры повалились, где стояли, и почти сразу же захрапели. Ким переминалась с ноги на ногу, ей не хотелось ложиться в сырую траву, хотя комбинезон не пропускал влаги. Да и вообще, как-то странно было спать в этом дьявольском месте. Но ноги, измученные многочасовым переходом, гудели, и Ким все-таки села в траву рядом с похрапывающим Гризли. Облокотилась на рюкзак в полной решимости просидеть так до рассвета. Кошмарные видения прожитого дня прокручивались в ее памяти, как закольцованный ролик. Болтающийся на веревке, но живой счастливчик. Безголосые псы. Кормящая мать с самокруткой марихуаны. Мальчишка с гитарой – юная копия зловещего фанатика Гуталина…

Маленький певец подмигнул Ким, и вдруг хриплым голосом Строгова произнес по-русски:

– Пора, красавица, проснись…

Ким разлепила веки. Небритая рожа сталкера Гризли нависала над нею. Запах изо рта его был так омерзителен, что девушка невольно поморщилась.

– Ладно, целоваться не будем, – пробурчал русский. – Вставай, Дейли. А то на гигиенические процедуры не останется времени.

Он отодвинулся, ловко вскрыл жестянку с тушеным мясом и воткнул в бело-розовое пахучее месиво алюминиевую ложку.

Зевая и потягиваясь, Ким поднялась с сырого ложа.

Воздух был свеж и прозрачен. Утренняя серость постепенно уступала дневной голубизне. Солнце еще не вылезло из-за горных вершин, над которыми, дрожа и переливаясь, вставала зеленая заря Зоны.

Сталкеры возились возле своей поклажи – им не было никакого дела до здешних красот. Кроме Ким, на необыкновенную зарю обратил внимание только Лопес. Чувствительная к эмоциональному фону, Ким не замечала в этом его внимании восторга – странный сотрудник Института, и по совместительству член банды Гуталина, взирал на чудо внеземной природы с холодной расчетливостью профессионала. Где-то Ким уже видела такой взгляд – пристальный и жесткий, словно видевший мир исключительно через прицел?..

Огнистый краешек солнечного диска показался из-за перевала, и изумрудное сияние погасло. Ким очнулась. Поспешно достала маленькую зубную щетку, плеснула на нее водой из фляги и принялась чистить зубы. Пасты недоставало, но, на худой конец, можно было обойтись и без нее. Когда Ким закончила, сталкеры уже были готовы к переходу. Гризли сунул ей наполовину опустошенную жестянку и ложку – ту самую, которой только что ел сам. На лице Ким отразилась вся гамма чувств, при виде этого непритязательного столового прибора. Строгов поспешно сказал:

– Ты не думай, я ее помыл.

– Спасибо!

Ким почувствовала, что проголодалась и потому решила не привередничать. Все равно, по возвращении домой, придется потратить кучу денег на врачей. Одной инфекцией больше, одной меньше…

– Выступаем! – скомандовал Папаша Линкольн, и добавил, ни к кому в особенности не обращаясь: – Кто не успел пожрать, пусть жрет на ходу. Вперед. Навуходоносор, твоя очередь гайку кидать…

Это было что-то вроде шутки. Потому что сталкеры вдруг дружно заржали. Но Навуходоносор и в самом деле швырнул перед собой гайку и жестом показал, что идти можно. Они неспешно тронулись вдоль тропы, петлявшей среди травы и отдельных валунов, скатившихся с окрестных склонов, постепенно поднимаясь к узкой расщелине в скалистой гряде.

Полностью доверяя чутью своих спутников, Ким без опаски вертела головой, удивляясь совершенной безмятежности, царившей на перевале. Если не знать, что это лишь часть Зоны, никогда не заподозришь, что здесь однажды тоже распоряжались таинственные пришельцы. Камни, трава, утренний ветерок, небо, солнце – все земное, привычное. Ким поймала себя на мысли, что в последние дни фраза «инопланетная цивилизация» ассоциируется у нее не с вершинами знания, и даже не с вершинами технологии, а с развалинами, среди которых затаилась самая разнообразная смерть, и с людьми, живущими в нечеловеческих, хотя отнюдь не в инопланетных условиях.