Девушка без недостатков - Наталия Левитина

Лиза внимательно посмотрела на картину.

— А вы ее не вверх ногами держите, Апогей Палыч? Апогей заглянул сверху, упершись подбородком в раму.

— Да нет.

Знаете, Апогей Палыч, вы превзошли самого себя! — сказал Родион.

— Ты издеваешься? — обиделся директор фирмы.

— Мне тоже нравится, — заверила Лиза. — Великолепная палитра! Вы добиваетесь поразительной чистоты тонов. Изумрудный цвет бесподобен, лимонный тоже. Вы писали картину, безусловно, в отличном настроении?

— Да, — с удовольствием кивнул Апогей. — Берешь?

— Почему нет? Тем более что…

Лиза едва не призналась, что Руслан отверг ее первый, а также все остальные варианты, но затем решила, что вовсе не обязательно грузить начальство подробностями ее взаимоотношений с Рудницким.

— Попытаюсь вписать ваш шедевр в цветовую гамму офиса. Если не получится или если Рудницкий упрется, я не виновата.

— Естественно. Просто попробуй, — согласился Апогей Палыч. — Я не настаиваю.

— Хорошо, — кивнула Лиза. И оглянулась в сторону двери.

Стеклянная дверь мягко хлопнула, впуская в офис Алину Владимировну. Веселая, оживленная, она резво устремилась к дочери.

— Ах, Лиза, дорогая, привет, Апогей Палыч, Родион, здравствуйте, Лизонька, где твой автомобиль, я его беру! О боже! Что с твоим лицом?!!

— Упала. Споткнулась. Врезалась. Налетела. И меня придавило, — объяснила Лиза.

— Ты ведь… — удивленно начал Родион, но вовремя умолк.

— Впрочем, шрамов не останется, — успокоила себя и дочь Алина Владимировна, приглядываясь к Лизиному лбу. — Ты должна быть поаккуратнее.

— Буду.

— Вечно прешь, как танк, ничего не замечая. А где «тойота»?

— Я сегодня пешком. Автомобиль на стоянке.

— Почему вдруг?

— У меня атрофировался левый глаз.

— Что?! — ужаснулся Родион. Левый Лизни глаз вроде бы совсем не отличался от правого.

— Рассосался. После удара. А разве не заметно?

Ничего у Лизы не рассосалось. Просто сегодня она решила пройтись пешком. Утром ей вдруг показалось, что надеваемая юбка чересчур туго обхватила ее бедра. Паническая мысль «Толстею!» была подобна удару отточенного кинжала. Она неминуемо наберет пять килограммов, прежде чем ей удастся снова встретиться с Валдаевым. И он, увидев вместо Лизы жирную корову, пройдет мимо и сделает вид, что не узнал ее!

И Лиза отказалась от завтрака, пятнадцать минут прыгала со скакалкой (это потребовало немалого мужества, так как каждый прыжок отдавал в поцарапанном лбу пульсирующей болью) и пошла пешком.

— Моя машина в ремонте как минимум на неделю, — сказала Алина Владимировна. — Хотела позаимствовать твою «тойоту».

— Мама, она ведь с правым рулем.

— Нормально!

— Мама, нет!

— Не будь жадиной.

— Не дам!

— Как ты разговариваешь с матерью!

— Мамочка, тебе будет неудобно с правым рулем. Обзор не тот.

— Вот проблемы! Я справлюсь.

— Честно-честно, неудобно!

— Неудобно преодолевать больше пяти метров на моих шпильках, а правый руль — это не страшно.

Алина Владимировна продемонстрировала всем безупречную, рельефную ногу, прикрытую чуть выше колена белой юбкой и обутую в модную босоножку с ремешочками и тонким десятисантиметровым каблуком.

Родион и Апогей Палыч вдумчиво осмотрели предложенную конечность.

— Вам бы, Алина Владимировна, в шортиках ходить с такими ногами, — бесхитростно сказал Родион. — Возьмите у Лизы. Кожаные, синие.

— Глупыш! — засмеялась Алина Владимировна. Но ей явно было приятно.

— И не только ноги, — вздохнул Апогей Палыч. — Я бы вас, Алина Владимировна, нарисовал. Приходите позировать!

— Да господи! Смеетесь, что ли? Стара я для позирования. Ладно, дочурка, дай ключи. Заберу твою машину со стоянки. На недельку, хорошо?

Алина Владимировна спрятала ключ от «тойоты» в сумку.

— Мама, осторожно!

— Тридцать кэмэ в час, — заверила веселая мамаша, — не волнуйся, я уже большая девочка. Мальчуганы, чао! Апогей Палыч, не перегружайте моего ребенка. Тем более сегодня она травмирована. Ладно, всем гуд бай!

Глава 24

В списке Валдаева Ирина Владиславовна Линькова (21 год) стояла самой первой. Но наученный многолетним опытом сыщик знал, что искомый элемент всегда находится в последней строчке. Поэтому начал исследования с конца списка.

Восемь раз услышав слово «нет», но всегда встречая теплый прием («не те» Ирины охотно приглашали гостя в квартиру, угощали чаем, пирогами и пивом, втягивали в дискуссии, предлагали посмотреть коллекцию мягких игрушек, марок, сухих бабочек или жучков), Валдаев добрался до верхней строчки своего хит-парада и услышал «да».

— Да. У нее на плече дракон. Что придумала, дурочка!

Саша сомлел от счастья. Удача! Какой же он кретин! Надо было начинать не с омеги, а с альфы — как и положено!

— Ирина ваша дочь?

— Угу. Проходите. Что она натворила?

В голосе женщины звучала усталость. Очевидно, дочь не в первый раз волновала маму.

Валдаев проник в квартиру и огляделся. Стандартная обстановка приличной семьи восьмидесятых годов. Цветочные горшки, оплетенные макраме. Пестрый ковер на стене, пестрые дивандеки на креслах, пестрый палас на полу, хрустальная ваза на полированном столе с предусмотрительно подложенной белоснежной салфеткой.

— У Ирины уже были какие-то неприятности? Я сужу по вашему тону.

— Да нет. Но не о такой дочери я мечтала! Ну что это? В институте не доучилась, бросила, нигде не работает, живет неизвестно на что, у нас с отцом денег не берет. Бриллиант в пупок вставила. И постоянно с новым другом. То один у нее, то другой…

— Она не упоминала француза Поля Деманже?

— Француза? Нет. Не знаю. Да я и видела-то ее в последний раз три месяца назад.

— Да что вы?!

— Ну, она дома-то не живет!

— А где она живет?

— У подруги Ани. Я вам дам телефон и адрес.

— И фотографию дочки, пожалуйста. На всякий случай.

Валдаев взялся за телефон, чтобы дать отбой Здоровякину. Нет, он не пригласил друга поехать к Ане вместе — Саша решил, что Илья может оказаться ненужным свидетелем при встрече с девушкой. Если Аня была под стать своей подруге, то Валдаев за себя не ручался. Последние десять минут Саша просто не отрывал глаз от фотографии рыжеволосой красотки — в полный рост, в купальнике (надпись на обороте: «Геленджик, лето 2000»). Менее возбуждающего снимка в квартире Линьковых не нашлось. Александра уже штормило.

Расчеты Саши имели под собой твердую почву. Ему открыла дверь девица… Совершенно великолепная девица! Стандарт американских пляжных сериалов — белозубая крутобедрая блондинка с бюстом, готовым при любом неосторожном движении удушить собеседника, находящегося от красотки ближе, чем в двух метрах.

Валдаев онемел.

— Э-э-э, — начал он, не сводя взгляда с шаров для боулинга, спрятанных под тонкой тканью легкого шелкового халата.

— Да? — с заинтересованной, приветливой улыбкой отозвалась девушка. — Здравствуйте. Заходите. Ванная комната направо.

«Ой, блин, как удачно все складывается! Ванная комната направо!» В душе Валдаева запели скрипки, арфы и прочие музыкальные инструменты.

— Мойте руки. Вот свежее полотенце. Александр послушно вымыл руки, удивляясь, почему одни лишь руки. Он готов был вымыться полностью. Помыть себя досконально. И не только себя. Но секс-бомба, вероятно, имела на Валдаева какие-то особые виды.

— Идемте в спальню, — властно скомандовала она.

На слабых ногах, но внутренне ликуя, Валдаев двинулся в спальню. Там… Там на двуспальной кровати сидела маленькая бледная девочка лет шести с синевой под глазами и с замотанным горлом.

— Я согласна, — трагично просипела она. — Выписывайте. Пойду в садик. Только не надо ампициллина в попу. Я этого не выдержу.

— Доченька, врач тебя посмотрит.

— Я не врач! — закричал Саша.

Маленькая девочка сразу повеселела. Блондинка удивилась:

— А кто вы?!

Валдаев сунул под нос красотке документ.

— Что же вы комедию ломали?!

— Я не ломал. Я думал, у вас в доме так заведено: зашел, сначала помой руки, потом уж все остальное.

— Все остальное я вам мыть не предлагала! — обиделась шикарная девица. Ее замечательный бюст, напрочь лишенный узды в виде лифчика, тоже обиженно вздрогнул.

— Я неправильно выразился. Все остальное, значит… В плане…

— Ладно. Что вам нужно?

— Я насчет вашей подруги Ирины Линьковой.

— Куда она опять вляпалась?

— Где Ирина? Вы живете вместе?

— Я живу с мужем и дочкой, — опять обиделась блондинка. — С Ириной я не живу. На что вы намекаете?

Во всех словах Валдаева девушка находила какой-то возмутительный для себя, не совсем приличный оттенок. Саша вздохнул. Он подумал, что некоторые ослепительные девицы ослепительны до тех пор, пока не откроют прелестный ротик.