Ад - Сергей Михонов

От коней разило, казалось за версту, поэтому уловить иные менее резкие запахи вряд ли удастся.

— Помыться бы, — отметил Глеб про себя, вдруг вспомнив о личной гигиене. А уж той, к кому испытывал взаимные чувства — подавно. Изначально приказал людям в отряде прихватить те бурдюки с коромыслами, кои сварганили азиаты. И также хватало у Глеба в разведгруппе.

А что — лёгкие и выносливые. При случае незаметные из-за невысокого роста, да и не прихотливые. Не то что двужильные, а трёхжильные. И вооружены неплохо. Те же "Калаши" им не в новинку. А гранаты на то и ручные — могли жонглировать ими.

Тьма усиливалась, сумерки сгущались.

— Граница… — уловил разительные изменения Глеб.

Не он один — все бойцы в отряде. Насторожились. Пришлось спешиться и немного побродить по округе, замирая и вслушиваясь во мглу.

Где-то что-то с грохотом ухнуло и зашипело.

— Гейзер… — определил навскидку Глеб.

В скором времени догадка подтвердилась. Даже во тьме было не только слышно, но и ощущались испарения горячего дыхания природного явления, источавшего пары кипятка. Разглядеть по-прежнему не удавалось. Рисковать чревато, но деваться некуда. Наступления зноя в пекла ждать себе дороже обойдётся. Но на будущее всем очевидно: следует ловить момент меж наступлением сумерек и по их окончании — самое удачное время в течение адских суток в пекле — и всего два незначительных промежутка.

Всё-таки рискнули, переждав грохот с выбросом фонтана кипящих брызг — подсунули тюки к пролому в земле и отскочили поспешно. А после очередного выброса вернулись, ретируясь восвояси.

С огненным рассветом в оазис и показались их силуэты в прицеле крупнокалиберного пулемёта одного из новых замаскированных дотов, возведённых при умелом использовании естественных контуров ландшафта местности.

Глеб даже не заметил изменений коснувшихся холма, пока его не остановила охрана блокпоста.

— Пароль…

— Убью! — встрепенулся Глеб из-за коня, вставшего на дыбы.

— Насяльника-сан… — признали его "гастрабайтеры". — Твоя про-хо-ди — на-ша про-пуск…

Напряжение спало по заявлению на ломанном русском языке охранника-азиата.

— Хм, стража! Однако… — ухмыльнулся Глеб сам себе.

— Ты где был? — обрушился комендант на него.

— Там уже нет, а здесь, — отреагировал спокойно Глеб. — Лучше сюда взгляни! Сюрприз…

— Вода!!!

Голос подполковника подействовал лучше любой будильника. Холмистая местность ожила. Люди полезли из-под земли точно мураши.

— Муравейник — ни дать, ни взять! А иначе и не сказать! — обалдел Глеб от данного необычного зрелища. — Ну и жилища!

— Самое то, — уверил подполковник, приглашая в одно такое место — блиндаж, который оставил за собой. Одновременно и рабочий кабинет и стрелковая позиция для обороны с РПК у закрытой амбразуры камнем. — Рассказывай — давай…

— Про что, когда нечего, — отреагировал Глеб. — Обошлось…

— Так уж — нигде никого и ничего не приметил нового, а интересного? — не поверил подполковник.

— Ты ж меня знаешь, Семён, какой резон врать, а тем более скрывать! Лучше сам расскажи, что у нас в поселении новенького? Ничего не случилось? — напомнил Глеб про блокпосты и связь с ними.

— Вот это бы и не мешало выяснить? Да не хочу принуждать, а тем паче неволить! Ну так и Люба не даст отдохнуть, как пить дать!

— Кстати, о воде… — настоял Глеб раздать её поровну всем людям.

Она была тёплой, даже в ином плотном бурдюке горячей, но всё же вода, а не кровь. Вкуснее и лучше не надо, а и не дано.

Всё-таки кое-какие бурдюки подполковник зажал, припасая на всякий случай, а то мало ли что — кто появится, а когда ещё доберутся вновь до "водопоя".

— Отчим…

— Это они кому? — уловил Глеб.

— Да так… Тебе ли не всё равно, — отметил Семён. — Не обращай внимания!

— Погоди! У тебя появилась кличка — дали погоняло? Ну, Бульбаш! Поздравляю…

— И ты туда же, твою наху…тор! Иди…

— Куда, а далеко? Так с радостью, — порывался Глеб проверить блокпосты.

— Размечтался, к Любке! Заждалась, а ночь спать не давала…

— Гарцевала? Только я за порог, как она прыг-скок — нашла нового ухажёра!

— А чтоб вас… Хотя не при веди Господь! И храни… Иди! Добром прошу — уйди!

— Уже — считай: нет меня, — испарился Глеб.

— Ненормальные! Шальные оба, аки пули! — пожурил их про себя подполковник, не скрывая радости, его затея удалась благодаря спецназовцу.

— А вот и я! — ворвался Глеб к Любе. — Не ждала?

— Скажешь тоже — заждалась тут одного дурака!

— Вона как! И чё? Умнее не могла найти?

— Да не на привозе — пока приценишься, а выбирать уже некого, и было бы из кого…

— Я тоже соскучиться успел! Надеюсь, не опоздал — не разлюбила ещё?

— Такого лихого героя, а сам говоришь постоянно: лиха беда начала…

Глеб валился с ног, но на поцелуй его хватило — и только-то.

— Эх… — вздохнула тяжело Люба, уяснив тяжёлую бабскую долю: ждать, надеяться и верить в счастье, которое сколь близко столь же и недоступно. Примостилась рядом с Глебом, ощущая телом его тепло. И так стало хорошо, что лучше и не надо — казалось, быть не может.

— Рота, побьём! — ворвался к ним в землянку…

— Семён… — уставился на него спросонья Глеб красными глазами.

— Отчим, — присовокупила Люба.

— Прохлаждаетесь, когда дел полно и по горло! А нужны мне сами позарез! Бери в руки обрез или чё там у тя… — уставился в свою очередь подполковник на "Вал". — Вот так штука!

— Жаль, патронов нет…

— Как — нет! Найдём! Для тя, хошь в пекле достанем!

— Не понял! Шутка юмора?

— Правда-матка… Имеется "Винторез".

— Винт!?

— И болты…

— Вы чё собрались конструировать, недоделкины? — не могла взять в толк Люба, о чём повели речь мужики.

— Он скорее Самоделкин, — просияла улыбка на лице Глеба.

— Да уж кем только не был в прошлом, а нынешнем здесь — начал с Бульбаша, а закончил Отчимом на свою голову!

— Отправляемся с караваном — я со своими людьми?

— Угадал — и через блокпосты…

Пора и впрямь заняться теми, кто покинул поселение по инициативе Глеба.

— Я с тобой и на этот раз не сбежишь, а и не отвертишься!

— Уже понял: хрен соскочишь…

— Кхе-кхе… — кашлянул Семён. — Я тут вам не помешал?

— А разве что-то было уже, а я не в курсе?! — уставился вопросительно Глеб на Любу.

Та в ответ послала воздушный поцелуй.

— Неужели не почувствовал?

— Не мог очерстветь в конец…

Глеб наиграно заглянул в штаны.

— Дурак… — не сдержалась Люба.

— Ну и шуточки у вас, молодёжь, — поспешил Семён на выход от них, ловя и дальше на слух споры меж влюблённой парочкой.

Они выпускали пар.

— Милые бранятся — только тешатся, — утешал себя данной мыслью комендант. А таких у него в поселении было сотни. И уже начали образовываться первичные ячейки общества по вполне понятной причине и интересам. — Если бы не ад — не пекло…

Глеб командовал отрядом, в то время как Люба находилась рядом и с тем же успехом руководила им. Посмотреть и впрямь было на что, отсюда столько любопытствующих взглядов.

— Ну не выставляй ты меня идиотом! Не делай дурака! — процедил сквозь зубы Глеб.

Люба нервировала его, перебарщивая с чувствами, не ведала меры. У неё это было впервые и всё диковинку. Вот и вела себя неестественно — диковато.

— Давай условимся так… — стремился Глеб вразумить её. — Ты командуешь в доме, а здесь я — и командир этого отряда! Ты же, если хочешь оставаться и дальше при мне — подчиняешься беспрекословно!

— Ну, гляди, сам предложил, потом пеняй на себя! И не вздумай избегать меня дома — не позволю — заставлю силком!

— Это она про супружеский долг? — не удержался Семён.

— Вот где Отчим…

— Товарищ медсестёр! Тьфу! Отставить — медсестра! — исправился комендант. — Не забывайтесь — соблюдайте устав! То бишь субординацию!

— Как скажешь, гражданин начальника-сам…

— Люба… — вмешался Глеб, но толку — всё без толку.

— Одно слово — баба… — пожурил её на словах подполковник в продолжение. А внутри себя улыбнулся. Она являлась отрадой всего поселения. И без неё стало вдруг тихо и спокойно — даже скучно. — Счастливчик…

Глебу так больше не казалось. Он уже сомневался: стоило ли ему поддаваться чувствам.

— Угодил, так угодил…

— Ты про что? И кому — мне? — забыл он про Любу, что та сейчас при нём и не отпускает ни на шаг.

— И какого… в разведку взял!?

— Ах, так! Вот ты как, и заговорил!

— Цыц…

— Ты на меня не цыкай! И не пугай — пуганая я!

— Заметно…

— Чего сказал, а ну повтори?

— Дома разберёмся!