Самурай - Михаил Савеличев

Максим, Павел Антонович и Вика выходить не стали, на счету была каждая секунда и не стоило их терять на бег по пересеченной местности, а расположились за унитазами, хотя лучшим местом являлся, конечно же, бассейн, но его нужно было бы сливать или, если не сливать, то потом где-то искать место для просушки оружия и одежды, так что возни это не стоило.

Выглядели они теперь забавно, словно санэпидемстанция, решившая проверить чистоту и стерильность отхожих мест и для этого присевшая на корточки у оных, сложив на пластиковые крышки чемоданчики и опершись на них руками, упрятанными в белые резиновые перчатки.

Естественно, никакого счета времени вести никто не соизволил, видимо это была мелкая пакость со стороны техников за внеурочную работу, и в результате пришлось провести не самые приятные минуты в ожидании начала операции, готовясь каждую секунду вдохнуть в себя побольше воздуха, распрямить туго стянутые пружины мышц, пробить телом плотный воздух сортира… И, как всегда бывает, они пропустили самое начало, точнее — оно застало их врасплох, ибо пропустить ослепительную вспышку, рев пламени, вставшего обжигающим столпом над отведенной для него канавке, сотрясение пола и скрежет проваливающейся вниз плиты было бы затруднительно.

Мощь взрыва ошеломила, заставив секунду переждать прохождение ударной волны, а потом уже на гребне ее отражения от стен ринуться к дымящемуся оплавленными краями отверстию, прижать к груди локтем свободной руки выдвинувшийся из венчающего пирамиду устройства ледяную гладкую трубу, обхватить ее ногами и, контролируя чемоданчики и свои зады, могущие здорово попортиться об опадающий раскаленными каплями пол или чей-то потолок, соскользнуть вниз к новым приключениям.

Как всегда, Максим оказался первым — он приземлился, конечно же, не в расположенной внизу комнате, где находился архив Казначейства и которому только бы пошло на пользу падение потолка, пламя и тройка запорошенных пылью людей, ради какой-то причуды облачившихся санитарами, а в ресторане, где ему на голову тут же свалился Павел Анатольевич, в свою очередь принявший на плечи Вику, у которой, по странному стечению обстоятельств, оказалась самый тяжелый саквояж, она его, естественно, не удержала и он метко обрушился на плечо Максима.

Неустойчивая пирамида из трех тел опасно накренилась, но, к счастью, Максим все еще держался за трубу, что продлило их акробатические упражнения ровно на столько, сколько нужно для того, чтобы мыльная вода из давшего трещину бассейна окатила их с головы до ног, потом труба уехала вверх, приятно скользя по намыленным резиновым перчаткам, и вся троица села в одну большую лужу.

Первое впечатление Максима не обмануло — они и впрямь попали в ресторан, расположенный явно не в административной части города, так как за окнами высились расцвеченные флюоресцирующей ночной рекламой дома, гремела музыка, двигался нескончаемый плотный поток машин, выбраться из которого не представлялось возможным даже танку, ходили прилично и неприлично обряженные люди, а в небе метались острые, словно наточенные карандаши, лучи прожекторов патрулирующих «акул».

При проникновении им повезло дважды — они только чудом не сделали дырку в том месте, где висела чудовищная по массивности, обилию меди и хрусталя, проводов и фигурной проволоки, голых ангелочков и фальшивых рубинов, отвратительная по безвкусице лампа, явно скопированная с оперных монстров, но если те как-то терялись в объеме зала, то здесь, стиснутый стенами, низким потолком, столами и людьми ресторан выглядел лишь ненужным приложением к ее сомнительному великолепию.

Второе везение заключалось в том, что они не упали в местную кухню, судя по черному густому дыму, вытекающему из распахнутой двери с соответствующей надписью, набитую раскаленными печками, плитами, кипящими котлами, багровыми от жара сковородами, скворчащими и разбрасывающими во все стороны напалм из кипящего масла, осколки шкварок и отравляющие ароматы кожно-нарывного и нервно-паралитического газа.

Надо честно признаться — выглядели они сейчас жалко, мокро, грязно и абсолютно не подходяще для ресторана. Они молча разглядывали друг друга, дыру в потолке, уже затянувшуюся непроницаемой чернотой, люстру, которая угрожающе начинала покачиваться на давшем трещину потолке, клубы дыма, плывущие, словно облака в небе, по всему пространству помещения, и приходили в себя после перемещения, приспосабливаясь к ситуации к которой они, в общем-то, не были подготовлены даже хотя бы внешне.

Вика отцепила маску, оставившую на лице огромное красное с синевой пятно, медленно, с наслаждением вдохнула воздух, но закашляла, заплевалась, торопливо нацепила респиратор и задышала уже быстро-быстро. Павел Антонович и Максим предупреждению вняли и, оставив Вику наслаждаться фильтрованным воздухом, сдобренным приятным привкусом хлорки, щедро пропитавшей фильтры, цепляясь друг за друга и столы кое-как поднялись, оскальзываясь и шатаясь, точно пьяные фигуристы на льду, и более внимательно осмотрели зал.

Зал оказался не ахти и представлял скорее бывшее подсобное помещение, переоборудованное в нечто среднее между столовой и дискобаром для непривередливой молодежи, люстра же здесь висела по недоразумению.

Было пусто.

Пейзаж разнообразили лишь казенные столы, отделанные исцарапанным пластиком с серыми разводами, и составленными на них ножками вверх табуретами, видимо в преддверии уборки, на что так же указывали вязанка паралоновых щеток с железными ручками, вложенные друг в друга цинковые ведра. Стены увешивали бумажки с чернильными надписями на незнакомом Максиму языка и весьма приличными рисунками.

Вика окончательно пришла в себя, и они, не сговариваясь, разошлись на три стороны, внимательно осматривая столешницы и зачем-то заглядывая под столы, как будто там мог кто-то прятаться и из глупой шутки цапнуть за ногу ради сомнительного счастья получить в темя кулаком или пулю.

Максим решил сверить свои представления о кухне с реальностью и направился туда, смело распахнул двустворчатую увесистую дверь с закрашенными белой краской окошечками и оказался в состоянии дежа вю — горели печи, жарились котлеты, булькали компоты и супы, работали овощерезки и хлеборезки, и все при полном отсутствии какой-либо живности, если не считать жирного кота, нахально ворующего из здоровенной сковороды лакомые кусочки начиненной икрой рыбки и не обратившего на вошедшего человека никакого внимания. Максим вежливо постучал, но кот лишь прижал уши к голове, вздыбил загривок и ускорил поедание горячих, дымящихся кусков.