Афера. Роман о мобильных махинациях - Алексей Колышевский

– Как же это могло произойти?! – кипятился Сидоров. – Ведь у нас были предварительные договоренности с японцами! Кто из вас готовил письмо? – Он гневно уставился на свиту: – Кто, я спрашиваю?!

Оказалось, что ответственный сотрудник в отпуске и спросить не с кого. Это распалило Сидорова еще больше, он употребил несколько крепких выражений и вообще дал выход своей ярости:

– Какие же вы все идиоты! Просрать такую возможность! Вы хоть знаете, кто нас обошел? Да я и так знаю. «Дилайн», конечно?!

– Простите, Василий Каримович, – робко отозвалась девушка из свиты, – я только что получила информацию о том, что контракт был подписан с компанией «Smart-soft» по поручению… – девушка замялась, и Сидоров в нетерпении топнул ногой:

– По поручению кого?!

Девушка, зажмурившись от ужаса, пролепетала чуть слышно:

– По поручению ЕБР МДС.

Реакция Сидорова была предсказуемой, но все же чересур эмоциональной. Наблюдателям в какой-то момент показалось, что Василия Каримовича прямо на месте и прихватит кондрашка: он, словно синьор Помидор из сказки про лукового антиглобалиста Чиполлино, едва не лопнул от бешенства: он почернел, посинел, позеленел, покраснел, пожелтел и стал грозить, что немедленно уволит всех, кто… кто… Но вот тут-то его запал и потух. А за что и кого увольнять, спрашивается? За то, что Шедин дистанционно провел сделку через посредника, то есть не вешая ее на баланс «МДС»? Нет. За то, что если, не дай бог этот «I-mode», черт бы его побрал, не станет нормально продаваться, с ним возникнут сложности, то вины «МДС» никакой в том не будет и перед акционерами не придется потеть от желания написать в брюки от «Brioni»? Тоже нет. Тогда за что же? За ущемленные, словно яйца в двери, его собственые, сидоровские амбиции? О да! Он отомстит. Но прежде всего он должен будет выяснить, что это за «Smart-soft» такая и почему это Шедин решил действовать именно через нее. Да-да, он, Василий Сидоров, давно знал, что Шедин нечист на руку и наживает столько, сколько ему, президенту компании, и во сне не снилось. Знал, но не имел доказательств, а без таковых свалить такую фигуру, как Шедин, невозможно. Акционеры потребуют веских доказательств, Евтушенко будет в ярости, так как он терпеть не может корпоративных склок.

– Черт возьми, – беспомощно опустил руки Сидоров, позабыв, что кругом люди. – Обошел меня Шедин. Вот скотина!

– Господин Картье! Виктор Иванович! – услышал вдруг Сидоров знакомый голос, а уж потом и увидел, как пробирается сквозь толпы посетителей выставки известный решительно всей мобильной индустрии журналистский обозреватель Эльдар Муртазин. Сидоров совершенно не удивился, увидев его здесь, гораздо более его поразило то, что он не знает фамилии какого-то… как он там его назвал-то? – ах да, Картье! – вот этого самого Картье он почему-то не знал. И в этом было колоссальное противоречие, так как Муртазин абы за кем просто так бегать бы нипочем не стал, а значит, этот Картье был кем-то таким… Непростым, одним словом, человеком.

– Гм… – Сидорову стало любопытно и ревниво оттого, что Муртазин ему даже не кивнул, как обычно приветственно, по обыкновению сопровождая кивок дурашливой своей улыбочкой. Василий Каримович проследил маршрут журналиста, траекторию его движения и увидел, что Муртазин стремится к высокому, худощавому, хорошо одетому в дорогой костюм и белую рубашку без галстука мужику с, как показалось Сидорову, аристократической манерой держаться. Мало того, что мужик отирался возле стенда «DOCOMO», так ему еще и кланялись все сотрудники этого самого стенда, делая это с таким почтением, словно перед ними был сам император или, на крайний случай, мамаша разнесшего в пух и прах Хиросиму капитана Тиббетса миссис Энола Гэй, в честь которой был назван бомбардировщик, сваливший на город «малыша».

Сидоров, сам не зная зачем, скорее всего просто интуитивно, решил, что ему нужно туда, к этому худощавому. Вызывал он какую-то непонятную симпатию, что ли… Впрочем, черт его знает. С ориентацией у Сидорова было все обыкновенно, но действительно хотелось, страсть как стало любопытно послушать, что же такое удумал спросить у этого незнакомца Муртазин, какова тема интервью, кто же это и впрямь такой. И Сидоров аккуратно пошел за журналистом.

Муртазин же, приблизившись к Картье, чуть ли не с объятьями на него накинулся, чем вызвал у Виктора вполне понятное недоумение, так как он знал о Муртазине ровно столько же, сколько знал о самом Картье Сидоров. Но Муртазин с места в карьер напомнил, что на такой-то вечеринке их знакомил тот-то и он, Муртазин, тогда еще рассказывал нескольким гостям, включая и Картье, «о системном и коллапсическом кризисе в «Nokia».

– Ах да! – просиял Картье, хотя он ничего такого, как ни силился, вспомнить так и не смог. – Разумеется! Нет никаких сомнений, что я вас прекрасно помню! И ведь как вы были правы насчет «Nokia»! (Муртазин выхватил из кармана диктофон, да так быстро, точно иллюзионист, промышляющий фокусами.) Ведь совершенный же упадок там наступил, никаких новых идей, ноль инноваций, совершенно нет свежего креатива! Ну что они сделали в последнее время? Да, в сущности, ничего нового! А дизайн? Все их эти набившие оскомину гробики, да от них же тошнит! А софт? А операционное обеспечение? А платформа? Нет, нет и нет, дорогой, э-э-э…

– Эльдар, – подсказал Эльдар.

– Нет, дорогой Эльдар, никакой «Nokia»! Я не вижу будущего этой компании при том положении вещей, которое существует на сегодняшний день. И где, спрашивается, их решения в области мобильного Интернета, делающие мобильный Интернет действительно мобильным? Да их попросту нет! Единственное прогрессивное, инновационное и по-настоящему современное решение для российских пользователей – это совместный проект «Smart-soft» и наших японских партнеров, стенд которых находится за моей спиной. – И для вящей уверенности Картье ткнул наискось, за плечо, оттопыренным большим пальцем, мол, «вон те самые чуваки из – как их там? – «DOCOMO», кажется».

«Вон оно что! – ударило током Сидорова. – Ах вот ты какой оказывается, северный олень!»

– …Благодаря встроенной функции one-touch абоненты «МДС» смогут выходить в Сеть мгновенно, и это не потребует дополнительной технической модернизации существующей Сети, – подбоченясь, деловито вещал Картье. – В тандеме с «МДС» мы, вне всякого сомнения, завоюем рынок мобильного Интернета в самое ближайшее время…

Вокруг Муртазина и Картье собиралась толпа любопытствующих русскоязычных, и не только. Сидоров увидел, как для какого-то иностранца в золотых очках юлит всеми фибрами долговязая переводчица. Президент «МДС» вдруг понял, что вот-вот уже наступит момент, когда Муртазин, наконец, соизволит его заметить и ничтоже сумняшеся, на голубом глазу потребует комментарий к популистским и нахальным заявлениям этого долговязого выскочки, и тогда он, Василий Сидоров, окажется в положении столь идиотском, что и представить себе тяжело. Сидоров испугался и, юркнув в сторону, быстро растворился в толпе. Кое-кто из свиты поспешил за ним.

– Узнайте, где остановился этот Картье, – приказал Сидоров, – скажите, что я желаю с ним переговорить. Это приказ!

…Вечером, после всех дел праведных и неправедных, когда Барселону окутала многообещающая предзакатная муть, а в барах стало не сыскать пустого места, уставший Картье ввалился в номер. Лена встречалась с какой-то институтской подругой, вышедшей замуж за испанца и, по выражению Лены, «неплохо пристроившейся». Картье решил просто передохнуть до ее прихода. Он заказал ужин: салат с тунцом и бутылку белого вина, принял душ и, облачившись в гостиничный пушистый халат, пристроился на диванчике, щелкая пультом телевизора и поглядывая в Интернет. После ужина его разморило, он принялся усиленно зевать, едва не вывернул челюсть и решил, что не будет греха, если он поспит хоть немного. «Все равно ночью не удастся. Придет Ленка, тогда будет не до сна. Как же с ней хорошо, ммм…» И Картье уснул. Ему приснился сон, в котором он очутился в невероятных размеров комнате, где одна стена была сплошное зеркало, а вдоль него тянулся бесконечный поручень, вроде балетного станка. Картье летал по этой комнате и все хотел как-нибудь опуститься, вцепиться в этот поручень, словно он был спасением от невесомости, но ничего не получалось. В зал вошла Лена в черном балетном трико, волосы туго собраны сзади в пучок, на лбу белая лента. Встала у станка и принялась отрабатывать па, высоко поднимая ноги. Картье окликнул ее, но она не услышала, тогда он крикнул сильнее, еще сильнее – результат все тот же. Какая-то неизъяснимая сила начала тянуть его вверх, за шиворот, словно котенка. Он уже орал что было мочи: «Лена, Леночка, спаси меня! Опусти меня на землю!» Но… ничего. И вот, когда уже волочащая его, ощущаемая на шее чья-то холодная (рука ли? лапа ли?) длань готова была унести его прочь с Земли в холодные, звездные, уже ощущаемые им чертоги, раздался резкий, требовательный и громовой стук в ту самую дверь, через которую вошла в бальный зал Лена. И тут же рука-лапа в бессилье разжалась, Картье полетел вниз, врезался лбом в рыжий, затертый пуантами паркетный пол и… проснулся.