Крейг Кеннеди - Артур Б. Рив

Кеннеди на этом не остановился. Внутри была еще одна комната для курящих, совсем не похожая на то фешенебельное заведение, которое мы видели в центре города. Это было низко, обыденно, отвратительно. Повсюду стоял отвратительный запах; повсюду была грязь, которая, естественно, должна была порождать болезни. Это был ад, воняющий нездоровым потом и все еще затянутый густыми парами дыма.

Вдоль стен были выстроены три яруса коек из твердых пород дерева. Здесь не было никакого очарования, все было отвратительно. Несколько китайцев в различных стадиях ошеломленной лени бормотали в бессвязном забытьи, состоянии, я полагаю, "восточного спокойствия".

Там, на койке, лежал Кленденин. Его медленное и неуверенное дыхание говорило о том, что он находился под действием наркотика, и он лежал на спине рядом с "макетом" с наполовину приготовленной таблеткой, все еще лежащей в миске его трубки.

Вопрос был в том, чтобы разбудить его. Крейг начал шлепать его мокрым полотенцем, указывая нам, как его разбудить. Мы, ошеломленные, ходили с ним взад и вперед, с менее чем наполовину разумным, сонным, бормочущим, бредящим.

Последовало поспешное восклицание О'Коннора, когда он вытащил из скудных подушек на койке длинноствольный пистолет 44-го калибра, такой же, какой использовали лидеры банд, той же марки, что застрелил Берту Кертис и Ничи. Крейг схватил его и сунул в карман.

Все игроки сбежали, все, кроме тех, кто был слишком накачан наркотиками, чтобы сбежать. Куда они направились, указывала дверь, ведущая на кухню ресторана. Крейг не остановился, а прыгнул наверх, а затем снова спустился в маленький задний дворик по пожарной лестнице. Мы пробирались на ощупь по какому-то короткому переулку, вернее, по запутанному лабиринту переулков и лабиринту глухих ниш. Очевидно, мы находились за магазином на Пелл-стрит.

Потребовалось всего мгновение, чтобы пройти через другую дверь в другую комнату, наполненную дымным, грязным, неприятным, зловонным воздухом. Эта комната тоже, казалось, была завалена ящиками с чаем. Крейг открыл одну. Там лежали груды банок из-под опиума – настоящее состояние в этом наркотике.

Повсюду были таинственные кастрюли и сковородки, ситечки, деревянные сосуды и инструменты для тестирования. Запах опиума при изготовлении был безошибочно узнаваем, поскольку курение опиума отличается от лекарственного препарата. Там, как оказалось, хранились и готовились припасы тысяч курильщиков по всей стране. В углу в тазу, похожем на патоку, лежала масса готового продукта. В другом углу стоял аппарат для переделки йен-ши или некогда выкуренного опиума. Я чувствовал, что это, наконец, конец дома "наркотического треста", как однажды назвал его О'Коннор, тайного царства настоящего опиумного короля, богатого шанхайского синдиката.

Открылась дверь, и там стоял китаец, стоический, скрытный, равнодушный, со всей восточной хитростью и жестокостью, отмеченными на его лице. И все же в нем было очарование и атмосфера восточной культуры, несмотря на ту странную и типичную восточную глубину интриг и хитрости, которые просвечивали сквозь великие черты Востока.

Никто не произнес ни слова, пока Кеннеди продолжал обыскивать помещение. Наконец под кучей мусора он нашел револьвер, небрежно завернутый в старый свитер. Быстро, при ярком свете, Крейг вытащил пистолет Кленденина, вставил в него патрон и выстрелил в стену. Снова во второй пистолет он вставил другой, и раздался второй выстрел.

Затем он достал из кармана маленькую лупу и две несмонтированные микрофотографии. Он склонился над разорвавшимися снарядами.

– Вот она, – воскликнул Крейг, едва сдерживаясь от ярости погони, – вот она – отметина, похожая на букву "L". На этом патроне есть одна отметина, отчетливая, которую невозможно было бы сделать ни из какого другого пистолета в мире. Ни один из их пистолетов не смог бы воспроизвести этот знак.

– Несколько пуль, – сообщил полицейский, который продолжал рыться в мусоре.

– Будь осторожен, парень, – предупредил Крейг. – Они накачаны наркотиками. Положи их на землю. Да, это тот же пистолет, из которого стреляли в Берту Кертис и Ничи. Cтреляли наркотическими пулями с мотоцикла, чтобы остановить любого, кто вмешивался в контрабанду опиума, не убивая жертву.

– В чем дело? – спросил О'Коннор, выйдя, запыхавшись, из игорного зала после того, как услышал выстрелы. Китаец стоял, все еще молчаливый, бесстрастный. При виде него О'Коннор выдохнул:

– Чин Юнг!

– Настоящий лидер банд, – добавил Крейг, – и убийца белой девушки, с которой он был помолвлен. Это шофер в очках из красной машины, которая встретила контрабандную лодку, и в которой ехала Берта Кертис, ничего не подозревая, до своей смерти.

– А Кленденин? – спросил Уокер Кертис, не понимая.

– Инструмент. Бедняга. Охота за ним стала такой острой, что ему пришлось прятаться в единственном безопасном месте, в подвале своего работодателя. Должно быть, он был в таком ужасе, что чуть не закурился до смерти.

– Но зачем китайцу стрелять в мою сестру? – спросил Уокер Кертис, пораженный таким поворотом событий.

– Ваша сестра, – ответил Крейг почти благоговейно, – несмотря на то, что она была разрушена наркотиком, ее, мучила совесть, когда она увидела огромный заговор с целью разврата тысяч других. Именно от нее японский детектив из налоговой службы получил свою информацию – и оба они поплатились за это. Но они разгромили новое опиумное кольцо – мы захватили главарей банды.

Выйдя из лабиринта улиц, снова на Чатем-сквер, мы, не теряя времени, поднялись на безопасную станцию надземки, прежде чем какой-нибудь кровожадный член банды мог бы отомстить нам.

Празднование в Китайском квартале затихло. Как будто нервы этого места были парализованы нашим внезапным, резким ударом.

Поезд из центра города доставил меня в офис, чтобы написать "хит", потому что “Стар” всегда делала особую ставку на особенность живописных новостей в Чайнатауне. Кеннеди отправился в центр города.

За исключением нескольких минут утром, я больше не видел Кеннеди до следующего дня, потому что война банд оказалась такой интересной темой, что мне пришлось изучать материалы, охватывающие различные ее детали.

Однако мне удалось сбежать как можно скорее, потому что я знал, что пройдет совсем немного времени, прежде чем кто-нибудь еще, попавший в беду, заставит Кеннеди распутать тайну, и я хотел быть на месте, когда это начнется.

Конечно же, оказалось, что я был прав. Когда я вернулся из своего поспешного путешествия на метро в центр города, рядом с ним в нашей гостиной сидел мужчина, высокий, коренастый, с копной густо вьющихся темных волос, острым заостренным носом, глазами хорька и рыжеватыми усами, завитыми на концах. Мне не составило труда решить, кем он был. Он был типичным детективом, который по той самой причине, что выглядел соответственно, уничтожил большую часть своей собственной полезности.

– Мы так много потеряли в последнее время в “Тримбл”, – говорил он, – что