Застывший шедевр - Инесса Рафаиловна Давыдова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Куда направилась?! Есть для тебя задание!
Вернувшись, она снова села в кресло и вопросительно посмотрела на Лимонова. Внешне майор выглядела спокойной и собранной, но внутри бушевали эмоции.
– Решил ввести тебя в курс дела. После того как поймаем Отверженного, Марусевич и Глушко отправятся назад в убойный. Марусевич сам попросился назад, а Глушко особой ценности для нас не представляет. В отделе будут две вакансии, и я бы хотел, чтобы ты после возвращения с курсов добрала команду.
В прошлом Кире уже приходилось заниматься кадровыми вопросами, и она знала, как подступиться к этому поручению.
– Повторюсь, силовики нам не нужны, нужны мозги. У Расмуса масштабные планы: закупил оборудование для морга и лаборатории. Поэтому в ближайшее время я займусь переоборудованием подвала, а на тебе останутся два профайлера. Если я и этим займусь, Расмус сразу узнает и начнет ворчать. Моя задача взрастить кадры и оставить после себя полноценный отдел, способный существовать и без его участия. Его отношение к этому вопросу ты, наверное, уже поняла. Мозг Расмуса способен справиться со многими делами одновременно, поэтому он не заинтересован в новых профайлерах. Ему нужны эксперты и оборудование.
После того как полковник изложил всю ситуацию, Кира словно скинула тяжкий груз с души и воспарила.
– С «Розовой пантерой» у новичков, как ты догадалась, вышел полный провал, никто с ними не захотел говорить, даже факт этикетки не признали. Некая фирма поставляла им костюмы несколько лет назад, а вкладывали они бирку или нет, сказать не могут. Думаю, есть смысл копнуть глубже. Займись этим.
†††
Чем больше Бирк ждал, когда его пригласят к задержанному водителю черной «ауди», тем сильнее нарастало беспокойство. Он знал свою ахиллесову пяту – Михкель, поэтому не был удивлен накрывшему его волнению. Ладони взмокли, со лба то и дело стекали капельки пота. Он держался на кофе и энергетиках. Не в силах совладать с собой, то и дело выходил на улицу, бродил по скверу, стараясь отвлечься от мрачных мыслей.
Допрос шел уже два часа, за это время Эрика лишь раз прерывалась на кофе и сообщила Бирку имя задержанного – Гоззо Хофманн. Доктору это имя ничего не говорило. Задержание произвели стремительно, немецкие коллеги сработали четко, без заминки.
Сидя в просторной переговорной комнате со стеклянными перегородками, Бирк наслаждался слаженной работой специального отдела, расследующего серийные преступления. Группа вела сразу несколько дел и имела самый высокий показатель по раскрываемости в Европе. Бирк давно поставил перед собой цель: создать клон этого отдела в Москве, а если получится, то и в других городах России. Когда он с большим энтузиазмом бросился на реализацию этой идеи, то столкнулся с чиновничьим аппаратом, который словно задался целью воспрепятствовать его проекту. На него смотрели с нескрываемым высокомерием, грубили, отменяли по нескольку раз встречи. Футболили из кабинета в кабинет, где ему приходилось часами дожидаться очереди, а когда она подходила, встречу могли внезапно перенести на другой день.
Последним камнем преткновения стало растаможивание лабораторного оборудования. За каждый день задержки Бирк платил пени, но в министерстве дали понять: если доктор хочет получить все документы на руки без проволочек, необходимо поделиться оборудованием. Поэтому он пошел на крайние меры, привлек Киру к съемке компромата, чтобы добиться нужной подписи. Судя по полученному сообщению от помощника, Лимонов запретил использовать видео и потребовал немедленного уничтожения компромата.
Дверь допросной комнаты наконец-то распахнулась, в коридор вышла вспотевшая и разгоряченная Эрика, на лице – отпечаток разочарования. У Бирка затеплилась надежда, что водитель может оказаться не его братом. Она прошла мимо него, даже не удостоив взгляда, и поспешила к коллегам. Прошло добрых полчаса, прежде чем она заглянула к нему в переговорную.
– Он все отрицает. Говорит, что в тот день его вообще не было в стране. Машину могли взять, а затем вернуть в гараж, он бы не заметил. Похоже, работал профи. В ближайшие часы будем проверять его показания. Ты можешь с ним поговорить, руководство не возражает.
Эрика протянула Бирку папку с собранным материалом на водителя. Доктор взглянул на фотографию молодого мужчины. Голубые глаза, прямой нос, резко выступающий подбородок. Несмотря на свой довольно молодой возраст, парень заметно лысел. Бирк с облегчением выдохнул.
– Это не Михкель.
– Как ты это понял? – насторожилась Эрика, она все еще не теряла надежды прижать Бирка.
– У него нет ямочки на подбородке, и у Михкеля был тонкий шрам над левой губой – упал с велосипеда в шесть лет.
Эрика тут же записала приметы в блокнот.
– Он из полной семьи, его не усыновляли?
– Нет, но мы проверим.
– Думаю, мне здесь больше нечего делать, – резко бросил Бирк и вскочил с места. – Нужно вернуться в Москву, я бросил расследование на полпути.
– Мы бы хотели, чтобы ты остался до подтверждения ДНК. – Тон Эрики не терпел возражения.
– Я арестован? – надменно спросил Бирк.
– Нет, – уже мягче ответила Эрика и бросила через стеклянную перегородку на коллег настороженный взгляд, – но…
– Моя ДНК у вас есть. Задержанный не мой брат. Я возвращаюсь в Москву.
Бирк сухо попрощался и, не дав своей визави опомниться, быстро покинул здание.
†††
После полуденной жары в морге ощущалась леденящая прохлада. Стоя перед двумя последними жертвами в прозекторской, Лимонов чувствовал, как на лбу и спине застывают капельки пота. Ему пришлось облачиться в хирургический халат и надеть бахилы, прежде чем его допустили к вскрытию. Взгляд сосредоточился на размеренных действиях судмедэксперта.
– Приступим? – по-деловому спросил Смирнов.
Это был высокий плечистый мужчина лет сорока с карими глазами – судмедэксперт высшей квалификационной категории, из-за которого Лимонов лично приехал в Тверь. Его фамилия значилась первой в списке кандидатур на аналогичную должность в будущем экспертном отделе.
Лимонов стоял в двух шагах от тела Газизы Дзасоховой, с которой началась стандартная процедура вскрытия.
– Приступим, – эхом разнесся приглушенный голос полковника.
Взгляд остановился на красноречивой табличке, висевшей на противоположной стене: «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Лимонов вспомнил, что это последняя строчка из надписи, размещенной над вратами ада в «Божественной комедии» Данте Алигьери. О специфическом чувстве юмора работников морга ходят легенды, сейчас он в этом лично убедился.
Вскрытие началось с детального осмотра трупа.
– Жертва долгое время находилась со связанными руками и ногами, судя по ширине четких отметин, предположу, что это могли быть кабельные нейлоновые стяжки. Вокруг рта видны следы от клейкой ленты. На теле множественные синяки и кровоподтеки, по окрасу могу сказать, что они нанесены за
