Власов как «монумент предательству» - Олег Смыслов

Чтобы достигнуть внезапности удара с фронта, а заодно отрезать пути отхода противника на гжатскую линию обороны, было приказано командиру 3-й гвардейской кавалерийской дивизии захватить переправу через р. Руза у Красного Села, на большаке Шаховская — Середа, и наступать в обход опорного пункта с северо-запада. 20-я кавалерийская дивизия двинулась в обход Середы с юго-востока. Это по замыслу должно было создать у противника впечатление, что наши основные усилия нацелены на обход опорного пункта с севера и юга. В сущности, это так и было. Но мы помнили, что взять опорный пункт приказано атакой непременно «в лоб».

Бой за Середу начался с утра 18 января и продолжался весь день. С наступлением темноты 3-я гвардейская кавалерийская дивизия захватила переправу на р. Руза севернее Середы. 20-я кавалерийская дивизия попала под удар 30 пикирующих бомбардировщиков и укрылась в лесу. Но как только самолёты улетели — продолжала углубляться в обход Середы с юга. В то же время под покровом ранних сумерек в тыл противника на широком фронте просочились многочисленные разъезды казаков. Всю ночь они активно и дерзко действовали вокруг опорного пункта, имитируя окружение, разрушая связь и управление, внимательно наблюдая за всеми движениями по тыловым дорогам. Только 4-я гвардейская кавалерийская дивизия, затаившись, стояла в лесу перед Середой в готовности к атаке.

Ранним утром 19 января 3-я гвардейская кавалерийская дивизия возобновила наступление из района захваченной накануне переправы. Разъезды донесли, что из Середы навстречу дивизии движется колонна немцев. Одновременно была обнаружена колонна пехоты, двигающаяся к Середе с северо-запада. Эти силы противника оказались на время движения выключенными из борьбы. Теперь всё решала мощная внезапная атака. Атака без артподготовки, но такая, чтобы в неё была вложена вся воля и безудержный натиск казаков.

В установленное время, по заранее сверенным часам, без сигнала, почти одновременно из леса вынеслись эскадроны 4-й гвардейской кавалерийской дивизии и быстро исчезли в темноте. Снежный покров поглощал дробный гул копыт. Это была по-настоящему казачья атака — лихая и стремительная. Первыми в Середу ворвались эскадроны 37-го кавалерийского полка старших лейтенантов Ильи Бурунова и Ивана Картечкина. Артиллерийские батареи сразу открыли заградительный огонь по западной окраине села. Всё это произошло в считаные минуты. Так был взят крупный опорный пункт немцев — Середа. Улицы и окраины селения были покрыты трупами вражеских солдат и офицеров. Однако и наши потери из-за лобовой атаки противника были очень большими.

50-му и 74-му кавалерийским полкам заблаговременно ставилась задача произвести сквозную атаку, не задерживаясь в селе. Они должны были проскочить в тыл противника и, выйдя на большак, разгромить колонну пехоты, создавшую угрозу правому флангу 3-й гвардейской кавалерийской дивизии.

Полки успели выйти на указанный им рубеж и развернуться на опушке леса. А когда колонна пехоты противника подошла, казачья конная лава вырвалась из леса и, сверкая клинками, пронеслась через большак, пересекая поле, и скрылась в противоположном лесу. А позади остался кровавый след казачьей атаки — поле, покрытое трупами врагов. Всё это произошло буквально в считаные минуты…»{302}.

К слову сказать, методы работы командарма Власова очень напоминают те, о которых писал секретарю ЦК ВКП(б) Маленкову с фронта 10 июля 1942 г. командир 141-й стрелковой дивизии полковник Тётушкин:

«Возьмём вопрос о взаимоотношениях высшего комсостава. Я был в 33-й армии зимой этого года. Там дело обстояло просто. Вызывает к телефону командарм или его начальник штаба, или даже начальник оперативного отдела командира дивизии, его начальника штаба или ВК дивизии и кричит: «Сволочь, оболтус… твою мать… почему ваш полк не может взять деревню, сегодня приеду и расстреляю вас всех».

Конечно, никто из них за полгода к нам в дивизию не приезжал, а по телефону расстреливали командование дивизии по пяти раз в день. Я задаю вопрос — когда и в какой армии были и есть такие отношения между высшим комсоставом? Разве это поможет успеху боя? Как раз наоборот. Эта закваска спускается вниз во все звенья. Кругом стоит сплошной мат. А дело, конечно, не улучшается и улучшиться не может от этого. Командарм 33-й армии даже бил по лицу командиров, причём совершенно ни за что.

Применяя эти методы, командир расписывается в своём бессилии, значит, у него нет более эффективных способов воздействия. Для такого лица, как командир дивизии, достаточно одного замечания в вежливой форме, и он уже чувствует. А помочь ему выиграть бой можно толковым указанием — как лучше организовать операцию, вовремя придать необходимые средства, дать необходимое время на подготовку боя. Смешивать командира с землёй ежечасно и ежеминутно, это значит — создавать такое положение, чтобы командир не имел никакого авторитета у подчинённых. История военного искусства говорит наоборот, что во все времена и во всех армиях принимались меры к созданию огромного авторитета для офицеров. Это имело и имеет решающее значение в войне и непосредственно на поле боя. Такое отношение к командирам, возможно, имеет место не во всех наших армиях. Но почти везде не считаются с мнением командиров дивизий (который лучше, чем кто-либо другой, знает условия обстановки в своей полосе), а просто ему говорят: «Записывай, что я приказываю, и делай». А вот история всех войн подсказывает нам, что, организуя какую-либо операцию, собирается совещание высшего комсостава для обсуждения вопроса — как лучше организовать эту операцию. У нас совещаний и заседаний миллион, но такие, что я сказал выше, не практикуются»{303}.

5

В Винницком лагере «Проминент», где содержался Власов, немцы вели работу по разложению военнопленных и привлечению их к службе в германской армии. Хозяином здесь был начальник «Группы III» (трофейный пункт) отдела Генерального штаба Иностранные войска Востока (ФХО) при ОКХ (верховного штаба сухопутных сил), руководимого генерал-майором Рейнхардом Геленом, — полковник Генерального штаба барон Алексис фон Ронне. Уроженец Курляндии, барон хорошо владел русским языком, как и все сотрудники группы — прибалтийские и русские немцы: инженеры, пасторы, адвокаты, коммерсанты, профессора, музыканты, журналисты и учителя. Люди высокообразованные и достаточно опытные.

В мае 1945 г. Власов расскажет, как с ним работали в «Проминенте»:

«Первым ко мне стал обращаться майор Сахаров, который, находясь уже на службе у немцев, предлагал мне взять в своё подчинение воинскую часть из военнопленных Красной Армии и начать борьбу против советской власти. Позже меня и полковника Боярского вызвали к себе представители разведотдела при Ставке верховного командования германской армии полковник Ронне и отдела пропаганды верховного командования капитан Штрикфельдт, которые заявили, что на стороне немцев уже воюет большое число добровольцев из советских военнопленных и нам следует также принять участие в борьбе против Красной Армии.

Я высказал Ронне и Штрикфельдту мысль, что для русских, которые хотят воевать против советской власти, нужно дать какое-то политическое обоснование их действиям, чтобы они не казались наёмниками Германии. Ронне ответил, что немцы согласны создать из русских правительство, к которому перейдёт власть после поражения советских войск. Я заявил Ронне, что подумаю над его предложением и позже дам ответ.

После этой беседы 10 августа 1942 г. в лагерь приехал советник министра иностранных дел Германии Хильгер — бывший советник германского посольства в Москве, свободно владеющий русским языком, который, вызвав меня к себе, спросил, согласен ли я участвовать в создаваемом русском правительстве и какие в связи с этим у меня имеются предложения.

Высказав Хильгеру мысль о том, что надо подождать конца войны, я тем не менее стал обсуждать с ним, какие территории Советского Союза следует передать Германии. Хильгер говорил, что Украина и Советская Прибалтика должны будут войти в состав Германии»{304}.

В августе 1942 г. Хильгер действительно допрашивал генерала Власова, полковника Боярского и полкового комиссара Кернеса. В своей записке в Берлин, он изложил следующие мысли:

«…В течение своей 22-летней военной карьеры генерал Власов продвигался по службе с трудом, так как окончил духовную семинарию и был принят в партию только в 1930 г. Несмотря на своё высокое положение в Красной Армии, он в глубине души никогда не мог согласиться с существующей в Советском Союзе политической системой и методами её властителей. Ход войны и сделанные Сталиным ошибки окончательно открыли ему глаза на то, что существующая система ведёт страну в пропасть. Несмотря на это, Власов не допускает, что Красная Армия уже разбита, а советское правительство в связи с потерей важных индустриальных и сельскохозяйственных областей не окажет больше никакого сопротивления. Власов, видимо, действительно убеждён в том, что ни сила Красной Армии, ни экономический потенциал Советского Союза ещё до конца не исчерпаны. Несмотря на то что Власов знает о бедственном положении в области снабжения продовольствием и о растущей усталости в связи с войной, он считает, что Сталин никогда не сдастся и не будет свергнут изнутри. Проводимой советским правительством пропаганде удалось добиться того, что каждый русский уверен в том, что Германия хочет уничтожить Россию и свести её на положение колонии. По его мнению, сила сопротивления русского народа может быть сломлена только указанием на то, что Германия не преследует подобных целей и намерена предоставить России и Украине существование в форме протектората. На этой основе многие русские военнопленные вступят под руководством Германии в борьбу против ненавистного сталинского режима.