Прорвемся, опера! Книга 4 - Никита Киров

— Да всё очевидно казалось, — Кобылкин откинул голову назад. — Я про этих п***в маньячных всё знаю, всё про них изучал. Долгие годы… И по нему видно было, что он псих, моральный урод, тварь конченная, не должна таких земля носить. А даже если не он — один хрен, от таких один вред, всё равно бы кого-то или снасильничал, или убил рано или поздно! Они по-другому не живут.

— А настоящий всё это время продолжал бы делишки темные творить. Так? — покачал я головой.

— Так, да не так! А я чё, по-твоему, как дурак, каждый вечер таксистом притворялся? Смотрел за городом, бдил… выслеживал я его. В морг каждый день ходил, вдруг опять проглядели жертву? А вот вы, менты, нихрена не делаете.

— Ну ты, блин, даёшь, Генка, — проговорил Устинов. — Развёл работу.

— Не то слово, — Якут кивнул. — В деле Чикатило двоих ошибочно расстреляли. А если бы ты его вёл — десятерых бы точно порешил, минимум.

— Да я думал, что не ошибаюсь, — пробурчал следак.

Стало тихо, все закурили, дали сигарету и Кобылкину, я сам чуть не взял по привычке. Сизый дым пошёл под потолок. Молчание тяготило.

— И кому ты подкинуть хотел эту цепочку? — спросил я. — Крюгеру в психушку?

— Есть там три типа подходящих, — Кобылкин кивнул на сейф. — Ключ в сортире, за трубой, там ведро с извёсткой, под ним лежит ключик.

Якут сходил туда и вскоре вернулся. Сейф открылся с трудом, несмазанные петли тяжёлой дверки скрипели. На полке же лежали картонные папки с делами. Конь особым педантизмом не отличался, так что ничего на обложках не подписал. Внутри фотки, очень много фоток.

— И когда ты успел? — спросил я.

— К частникам обратился, — сказал он. — Частные детективы, типа. В городе конторка одна есть, следит за неверными жёнами по заданию от мужей, фотки делают тайком.

— Вот ты чего с начальником разрешительной системы тогда бухал, — оживился Устинов. — Договорился, чтобы он им лицензию продлил?

Следак отмахнулся. Я открыл первую папку. На фотке какой-то тщедушный паренёк в пуховике, сфоткался на фоне танка, постамент этот у нас в столице области. Ничего мне фото не сказало, я парня не знал. Но на следующем фото он обнимал рыжую девушку, то самую, на которую напали на пустыре.

— Её бывший друг, — сказал Кобылкин, закуривая вторую. — Учился в медицинском в области, приезжает домой регулярно, у него машина есть, «Нива». Убийства по датам совпадают с датами его приезда сюда, сверяли в общаге, где он живёт. С девкой этой поссорились, парень ревнивый оказался, драться к ней лез, обещал даже убить, ещё летом. Она даже заявление на него тогда писала, там же, в области, но ничего с ним не сделали.

— И ты ему собрался подкидывать цепочку? — спросил я.

— Выяснить сначала всё хотел. Он её ревнует, а сам, кстати, по проституткам ходит часто, и в шалман тот у рынка заглядывает частенько. И ту медсестру знал, Фёдорову, жил в трёх домах от неё раньше, до переезда.

— А где связь с Зиновьевым?

— Ходил с ним на бокс в детстве, — следак кивнул на папку. — Короче, есть связь со всеми жертвами. Я хотел через пару дней вас на него наводить, он вернуться в город должен как раз. Но…

— У тебя ещё есть подозреваемые, — я открыл вторую папку.

Тут вообще мордоворот, морда уголовная, протокольная, про такие говорят — кирпича просит. Снимок будто у нас со стенда сняли, где клеили фотороботы преступников, находящихся в розыске.

— Это тот беглый зек, которого все ищут? — вспомнил Устинов. — Ëклмн, точно он. А он тут каким боком?

— Замешан, — Кобылкин кивнул. — В розыске федеральном, но видели его здесь, как раз за день до того, как задушили медсестру. Две ходки у него, за износ и за тяжкие телесные, чуть не придушил шарфом сожительницу, за что и уехал в колонию. Он того, — он присвистнул, — поэтому не только на девок кидается. Маньяк потенциальный. Такого мочкануть — как бешеного пса застрелить, только одолжение обществу сделаешь. И прослеживаются связи со всеми жертвами.

— Какие? — насторожился я.

— Фёдорова — подруга его тётки, проститутка — жила по соседству до переезда, рыжая та — училась в школе с братом этого типа, а батя его дружил с батей Зиновьева.

— Да уж, серьёзно ты взялся, — я посмотрел на него. — Вот только нас запутал своими серёжками. Не было бы их — не отвлеклись бы мы на ложный след.

— Ты же на Кащеева сам вышел, — парировал он.

— Вышел для проверки, чтобы самому убедиться, вот как с тобой, он или не он. А ты — не разобрался и подкинул. А в итоге могли вот этого пацана упечь, потому что он руки распускает, — я показал на первый снимок. — Подкинул бы ты ему цепочку, пришлось бы его нам колоть, пока настоящий маньяк где-то ходит. И вот как с тобой дальше теперь работать? Веры тебе больше нет.

— А нам детей крестить не надо, — пробурчал Кобылкин. — Верить и не надо никому. А вот маньяка найти — первое дело.

Надо бы его после этого отправить не в Питер, а в Ангарск, например, пусть ищет маньяка там, подскажу намёками, кого искать. Лишь бы там ничего не подкидывал. А я открыл третью папку.

— Скажу сразу, что хернёй они страдают, частные детективы эти, — следак отмахнулся. — Проверил его сам, ничего не бьётся, кроме медицины и беды с башкой, а они говорят, мол, поэтому он надписи исправлял, а убивает, потому что башню от синьки ему сносит. Хотя связи есть со всеми, но в его случае — непонятно, в чём связь самих жертв.

Я открыл снимок. Фото там не цветное, а чёрно-белое, и улыбающийся молодой человек в чёрном костюме на снимке был мне сильно знаком. Но вот кто это — пока непонятно.

— Хрена себе, — удивился Василий Иваныч, разглядывая портрет. — Андрюха, смотри. Такой молодой, а уже — Ручка.

— Ручка? — Якут посмотрел снимки. — Ого, я думал, Яха сразу старым алкашом