Возвращение на Арвиндж - Александр Гергель

Пообвыкся он быстро.

Крупнокалиберный «Утес» велел установить на стене рядом со штабом и иногда, среди ночи, очередью из этого «Утеса» поднимал батальон по тревоге, боеготовность проверял. Солдаты не обижались, для нас ведь это тоже игра, хоть какое-то развлечение. Займем позиции согласно боевому расчету, послушаем тишину, поймем, что тревога учебная, никто на Крепость не напал, а потом кто-нибудь, шутки ради, чтобы игру поддержать, засадит длинную очередь из автомата… Тут уж все оторвутся! Из стрелкового оружия магазинов по десять выпустим, бээмпэшки из пушек поддержат, минометчики поддадут, осветиловки завесят, а там и гаубицы подключатся. Только «Граду» просто так стрелять не полагалось. Говорили, слишком дорого один залп обходится народному хозяйству, чтобы так развлекаться.

Комбат приказал снабженцам развести огород, чтоб всегда была к столу свежая зелень и прочая редиска с огурцами.

Опять же, курятник заделали (где только сетку раздобыли?) Куры несутся, за свежими яйцами не нужно на базар ходить.

Естественно, не сам комбат всем этим хозяйством занимался. Но все ж под ним!

Комбат любил пройтись по Крепости степенным хозяйским шагом. Руки за спину заложит, ступает неспешно, головой из стороны в сторону поводит. Маркиз де Карабас осматривает свои угодья и пашни.

Вот из-за этих сложенных за спиной рук и досталось комбату от барана Бяши.

Рассказал мне об этом происшествии приятель из реактивщиков, который под утро стоял часовым на угловой башне и своими глазами видел всё это «кино». Ночью дождь прошел, грязь поразвезло, лужи кругом в лунном свете блестят. И видит часовой: идет комбат мимо башни. Может, в туалет собрался, может, просто не спалось, вышел ночным свежим воздухом подышать, не важно. А на ногах тапочки надеты, и лужи он аккуратно и старательно обходит, чтобы ноги не запачкать. Руки, как всегда, за спиной сложены, шагает неспешно, по-хозяйски. И тут, откуда ни возьмись, появляется зампотеховский баран, подбегает прямехонько к комбату и тычет носом в ладони. А комбат их игры не знал и машинально, видать, не оборачиваясь даже, тот нос отпихнул. Тогда баран отступил на пару шагов, чуть разбежался и двинул башкой комбату под зад, так что тот ласточкой полетел в лужу. А Бяша умчался искать своего хозяина-майора, наверное, чтобы успеть пожаловаться первым. Комбат из грязи поднялся, оглянулся по сторонам: не видел ли кто его конфуза. Но сообразительный часовой успел спрятаться за угол, так что комбат его не заметил. А убедившись, что вокруг ни души и никто ничего не видел, за бараном не погнался, а отряхнулся и пошел своей дорогой. Правильно часовой спрятался, а не то комбату пришлось бы утром барана казнить.

Но будет нам о баранах, зампотехах и комбатах, они так, к слову. Речь ведь шла о Коле.

До армии Коля работал трактористом в колхозе, пахал поля где-то то ли на Николаевщине, то ли на Херсонщине. Призвавшись, как ни странно, попал в учебку механиков-водителей БМП. Обычно в армии бывает наоборот: если человек водит трактор, то из него нужно сделать повара, ребят из кулинарного техникума переучить на санитаров, а уж студента-медика определить в водители бээмпэшки. Не знаю, отчего так получается, но, видимо, во всем этом есть какая-то своя фишка. Однако в случае с Колей военная машина дала сбой, и он оказался в Чарджоу, именно в учебке механиков-водителей. И ведь надо такому случиться, вышел из него отличный специалист! Он до армии прекрасно знал свой трактор, неплохо им управлял, да и починить мог при случае. Матчасть своей новой машины Коля изучил очень быстро, но еще быстрее он понял, что никто в этом не заинтересован. И, будучи парнем сообразительным, не стал выпячивать свои знания, не поправлял инструкторов, когда те несли откровенную ахинею, и не лез с советами к сержантам, когда те пытались найти рулевое колесо в отсеке водителя БМП.

Прекрасно сознавая, что его ждет после окончания учебки, Коля не волновался. Афган так Афган, говорил он себе, возвращаются же люди живыми и оттуда, так почему бы и ему не вернуться живым? «Бог не выдаст – свинья не съест», – вспоминал он дедову присказку.

Через полгода, закончив учебку, Коля попал в Крепость, в 1-й батальон 860-го мотострелкового полка, и был назначен, в полном соответствии с полученной специальностью, механиком-водителем БМП-111. Правда, за первые полгода службы водителем быть ему не очень-то приходилось, в основном – механиком. Старослужащие механики-водители предпочитали на машинах ездить, а вот право обслуживать и чинить технику предоставляли молодым солдатам.

В отличие от большинства воинских частей Советской Армии, где личный состав коротал время службы в работах, с военной службой мало связанных, в 40-й Армии, в Афгане, уделяли много времени обслуживанию техники и вооружения. Почти каждый день прапорщик – техник роты – приводил в машинный парк операторов и механиков-водителей, ставил задачу и уходил в канцелярию роты отдыхать от праведных трудов. Предоставленные самим себе солдаты привычно распределяли между собой обязанности, в соответствии с которыми одни усаживались в теньке и курили, другие – взбирались на броню и занимались делом. И не было в этом никакой подлости и несправедливости. Какой смысл разбирать и собирать клин-затвор пушки бойцу, отслужившему полтора года? Он сто раз это делал и может произвести любую операцию с закрытыми глазами. А вот молодому это полезно, а не только интересно. Пускай он пока из этой пушки не стреляет; придет время, и ему этого счастья достанется. Но к этому моменту он должен досконально разобраться во всем вооружении, чтобы не сплоховать, если в бою начнет клинить пулемет или не сработает затвор пушки.

Коля «шуршал» на машине даже больше других механиков. Без всяких указаний от дедов, он прекрасно знал, что нужно делать. И делал это если не с удовольствием, то без отвращения, по крайней мере. Обычно так поступали черпаки, за год службы понявшие, что к чему в этой жизни.

В конце зимы техник роты приступил к ремонту двух машин, которые уже год стояли неподвижными гробами в парке боевой техники. Он раздобыл в полковой техчасти необходимые детали и узлы, приволок их в батальон и занялся реанимацией перспективных машин. Не знаю, помогал ли ему Коля с дефектовкой, но с ремонтом точно помогал. Вытащить его из парка было просто нереально. Пойдя навстречу прапорщику в таком хорошем начинании, ротный приказал ставить Колю в караул только на ночную смену, чтобы днем тот мог работать. Деды, не желающие тащить дневные посты, попытались «заряжать» Колю на дневную службу, пользуясь собственной властью, но встретили такой серьезный отпор ротного, что утихли, смирились и оставили в покое механика.