Честь, слава, империя. Труды, артикулы, переписка, мемуары - Петр I

И когда перешел реку Десну, то, приближася к войску шведскому, поставил войско, при нем будучее, в строй к баталии и потом объявил старшине злое свое намерение, что пришел не биться со оными, но под протекцию его королевскую, когда уже то войско, по его соглашению, от шведа окружено было. Також он, изменник Мазепа, пошед к шведу, оставил в городе Батурине сердюкского полковника Чечеля да немчина Фридриха Кониксека и с ними несколько полков сердюкских, да из городовых полков немалое число казаков в гарнизоне, и, подкупя их деньгами, приказал им наших Царского Величества ратных людей не впускать, в том намерении, дабы тот город и в нем обретающиеся войска Запорожского великий пушечной снаряд королю шведскому со многим числом пороху и свинцу и иных припасов отдать, дабы он тем против нас воевать и Малороссийский край поработить мог.

Что мы, уведав, отправили к тому городу генерала нашего от кавалерии, князя Меншикова, с частью войска, который, пришед ко оному, посылал неоднократно от себя с Нашим Великого Государя указом к помянутому полковнику Чечелю и Фридриху и ко всему гарнизону говорить, чтоб они войска наши в тот город впустили добровольно, без всякого сопротивления, объявляя им измену Мазепину. Но они, по наущению помянутого изменника Мазепы, слушать того не похотели и по Наших Царского Величества войсках стреляли. Того ради вышеписанной генерал наш князь Меншиков, по Нашему указу, учинил к тому городу приступ и оный, милостию Божиею, приступом взял.

И те единомышленники Мазепины, за учиненную Нам, Великому Государю, противность и измену, воспримут достойную казнь. И тако, видя он, король шведский, то свое намерение, храбрыми оружия нашего поступками пресекаемо, и знатное войско свое с генералом Левенгоуптом Нашим Царского Величества собственным приводом, с помощию Вышнего, наголову побито, что от шестьнадесяти тысяч оного и трех тысяч человек не ушло, где все пушки и знамена и прочие воинские клейноты [атрибуты] и обоз свой, во осми тысячах возах состоящий, со многих имений в Польше и Литве и в Курляндии награбленным, в добычу нашим оный и с полторы тысячи знатных полоняников оставил.

Також сверх того в Ингрии войско его шведское побито под командою генерал-майора Либекера, в дванадесяти тысячах состоящее, прошедшего месяца октября в 12 день. А именно, когда тот Либекер, переправясь реку Неву, стал меж Санкт-Петерсбургом и Нарвою, хотя [желая] там вред учинить нашим войскам и уездам, то наши войска, под командою адмирала нашего Апраксина, ему тот путь к возвращению паки через Неву заступили и пресекли, для чего тот генерал Либекер, видя себе опасность, приближился к брегу морскому и, сделав транжемент[121], в оном стал и послал к адмиралу шведскому, в близости с флотом корабельным обретающемуся, прося, чтоб его с людьми на флот перевез и тако от конечной погибели спас.

И потом, видя оный Либекер войски наши мужественно на себе наступающи, не видя иного спасения, велел всей коннице своей, которой было при нем шесть тысяч, лошадей свои пострелять и все войско в мелких судах, с флоту шведского присланных, на корабли вывозить. Что уведав, наши войска, мужественно на транжемент неприятельский наступя, оный взяли и войска шведского с две тысячи человек, во оном найденного, трупом положили; многие же, которые в те суды сесть и уехать не могли, в море потонули, а иные по лесам разбежались и тамо побиты, и многое число их в полон наши взяли, и весь обоз их получили, и тако все то войско разрушено.

Також, усмотря он, король шведский, непрестанный здесь свой ущерб в войсках своих, и, когда Стародуб, Почеп, и Погарь и Новгородок Северской, по введении во оные гарнизонов, не дерзал добывать, принужден в целости и не зацепляя оставить, потеряв при Стародубе и в прочих местах в Украине несколько тысяч человек, которых как великороссийские наши войска, так и верные наши подданные, малороссийского народу жители, побили и в полон побрали, отчего был он в такое состояние приведен, что намерен был бежать для спасения своего паки назад в Польшу, на Волынь, как все полоняники и перебежчики из войска его сказывали, ежели б от проклятого изменника Мазепы от того бегу не удержан и в Украине обнадеживанием его не оставлен.

И, в таковом бессилии себе усмотряя, король шведский, и потеряв надежду гордо в мыслях своих напред сего крепко положенной уже победы, восприемлет прибежище к слабым способам, а именно: издавая к верным нашим подданным малороссийского народу прелестный свои письма во образ пашквилев, в которых не устыждается нашу высокую особу и славу бесчестными клеветы и фальшивствы ругати и в первых нарекати, будто Мы, Великий Государь, сию войну на него, без причин праведных, начали и немилосердо подданных его мучить указали, которое все на нас явственная ложь есть, ибо как мы сию войну ради обороны государств наших и привращения от предков его за мирными договоры отлученных от Российского государства неправедно многих вековечных наследных земель, а именно Ижорской и Корельской, и под игом его стенящих православных церквей и подданных наших благочестивых, из которых многие насильно в Лютерскую веру превращенны, також и особливо за учинение собственной особе нашей и послам нашим бесчестия в Риге от губернатора Дальберта[122], на которого он, король шведский, нам, по прошению нашему, никакой обороны и управы не дал, но во всем тот его к нам бесчестный учинок оправдал.

И мы тако ту войну, по обычаю всех иных христианских потентатов, по предшествующих многих добродетельных способах и учиненных протестациях на него, короля шведского, начали и никогда подданным его мучения никакого чинить не повелевали, но наипаче пленные их у нас в всякой ослабе и без утеснения пребывают и по христианскому обычаю содержатся, хотя он, король шведский, наших пленников великороссийского и малороссийского народа, из которых большая часть за паролем неправедно задержаны, у себе мучительски держит и гладом таит, и помирати допускает, и ни на какую размену, ни на окуп не позволяет, хотя ему оное от нас, по христианскому обычаю, сожалея о верных своих подданных, многократно предложено есть.

Но что злее того, по Фраустацком бою[123], взятых наших в полон великороссийского народа ратных людей генералы его, на третий день после взятия, ниже у бусурман слыханным тиранским образом, ругательно посечь и поколоть повелели, а иным нашим людям, взяв оных, он, король шведский, им пальцы у рук обрубить и тако их отпустить повелел.

Також, когда на часть одну малороссийских войск, в Великой Польше бывших, напал и оную разбил, которые, видя изнеможение свое, оружие положи, пощады от него просили, но он, в ругательство сему малороссийскому народу, оных обшед и оружие у них обрав, немилосердо палками, а не оружием до смерти побить их повелел, как и ныне в нескольких деревнях многих поселян, несопротивляющихся ему, с женами и с детьми порубить повелел.