Сувенир для бога - Павел Парфин

- Кто скажет, кого нет среди нас?

В ответ - тишина. Лишь сухое покашливание, короткие стоны раненых и натруженный скрежет лат. Громадное войско спасателей, казалось, застиг врасплох простой вопрос оракула. Так длилось, может, минуту, а может, вечность, когда... Когда живую разнородную массу вдруг прорвало. Из разрозненных рядов спасателей посыпались имена, одновременно почудилось, как зазвенели птичьи голоса, заплескали над головой тугие крылья - точно вся благородная ненависть и глухое отчаяние, владевшие сердцами спасателей, вольной стаей вырвались на свободу.

- Архэ! - кричали одни.

- Клипран! - добавляли вторые. - Увы, он мертв.

- Босхалан! Он спас четырнадцать душ! - спешили сообщить третьи. - Одному Богу известно, где он сейчас.

- Лаурот, святейший витязь племени грулов. Он один на один дрался с богом Капрохом. Лаурот погиб как герой, а голову Капрохома мы носим с собой.

- Трамарик! Все девушки-арки любили его. Он был моим мужем.

- Коскосар! Мой сын, первый воин в войске мартироров. Он рассеял не одну дюжину хлопов. Мой мальчик... Мои глаза болят от слез.

- Ватаа! Меня до сих пор трясет, когда я вспоминаю, как кричала его оторванная голова. Но, черт подери, Ватаа был не прост, ой, не прост! Ватаа хитрец, он унес с собой жизнь чудовища Собабу!

- Да что там говорить! Все герои - Крэх, Оратий, Плэску, рыцарь Балкоф, юный царевич Валилак, гвардейцы Митучан и Юхи Порроц!

Неизвестно, сколько еще горьких минут спасатели называли бы имена отважных соплеменников - воспоминания не на шутку разбередили их души. Но вот оракул подняла руки - и поток таких разных, но до боли родных имен тотчас стих. Будто кто-то в мгновение ока выстроил невидимую дамбу и теперь воспоминания неслышно о нее разбивались.

Подняв руки, окатив толпу пламенным взором сразу семи глаз, Освенца спросила:

- Кого нет среди нас... кого вы больше всего ненавидите!

- Виорах-х-х-ха!! - армия взорвалась десятками тысяч глоток. От мощного рева начавшая было остывать лава вдруг всколыхнулась, заходила ходуном, заплескалась, словно в блюдце кипяченое молоко под слоем пенки. Внезапный всплеск заставил всех обернуться. Завороженными взглядами спасатели наблюдали за тем, как оживает, просыпается Звен. Кое-кто, вздохнув, улыбнулся, у других в глазах блеснула надежда, третьи, потупив влажный взор, ковыряли мечами каменистую землю. Но Освенца, в одиночестве стоя позади толпы, сокрушенно покачала головой:

- Это ненадолго. То, что вы видите, обман. Чудесный обман, которого хотели ваши сердца. Состояние Звена на самом деле очень серьезно. И с каждым мгновеньем становится все хуже. Звен неумолимо остывает. Рано или поздно он замерзнет, как большая сильная река, уставшая бороться с дьявольски крепким морозом. Да, с дьявольски крепким!

Седьмой глаз оракула, сделав медленный виток, черканул, подобно лазерному лучу, по лицам спасателей. С напряженным вниманием все ожидали от Освенцы спасительного откровения или безжалостного приговора.

- Когда Звен окончательно застынет, он покроется пленкой, по прочности превосходящей любой ваш панцирь. Это значит, что тогда ни одна душа не сможет больше покинуть Юфилодор. Души навеки останутся пленниками в аду. И мы вместе с ними. Но ужасней другое. Люди и иные создания, которых Бог одарил душой, не смогут продолжить свой род. Младенцы, едва явившись на свет, погибнут, не дождавшись прихода души.

- Мы и без тебя знаем, что ждет нас и тех, за кого мы готовы положить свои жизни! - грубо вмешался парсизот, стоявший в шаге от Дьяченко. Невероятно свирепая физиономия воина не обещала ничего хорошего ни врагам, ни союзникам. Валька вздрогнул, вспомнив силу его кулаков. Во время последней драки этот парень подбил ему глаз. Теперь, черт, он неотступно следовал за Дьяченко. Над головой сурового воина, над его грязно-розовой ракушкой взошел кроваво-красный месяц - каменный рог, знак принадлежности к дикому ордену парсизотов-мстителей.

- Оракул, ты нагло пользуешься нами, ты тратишь время впустую! продолжал рычать рогатый парсизот. - Ты или безнадежно глупа, Освенца, или враг наш. Я требую... Мы требуем, чтобы ты сейчас же назвала имя той сволочи, из-за которой сдыхает старина Звен! Из-за нее, мать твою, гибнут свободные души! Имя, оракул! Иначе я перережу глотку одному из твоих друзей.

С этими словами краснолунный воин метнулся к человеку, одной рукой прижал его к могучей груди, другой - приставил клинок к Валькиному горлу. От страха Дьяченко чуть не наделал в штаны. "Держись, Вал, я сейчас!" - сквозь плотные ряды воинов к нему попытался прорваться здоровяк Владомир, но в последний момент его удержала быстрая рука Амелиски.

- Отпусти человека, сынок, - внезапно раздался голос Екоро. Маленький вождь парсизотов возник как из-под земли. Он встал между оракулом и сыном, продолжавшим упрямо удерживать Дьяченко. Нож, правда, воин опустил.

- Атреко, не часто я велю тебе, твой царь и отец. Отпусти человека, - в другой раз приказал Екоро и после того, как грозный сын, пыхнув очами, нехотя оттолкнул Дьяченко, добавил. - И впредь слушайся воли оракула так же, как воли отцовской. Ты оказался глух к словам Освенцы, мой сын. Вы все оказались глухи! - царь парсизотов обвел осуждающим взглядом столпившихся вокруг воинов. - Оракул назвала имя врага, решившего погубить Звен, а следом разделаться с душами. Ведь так, Освенца?

- Именно так, государь, - кивнула Освенца. - Вы все прокричали имя его - Виорах!

- Дьявол?! Но как он мог?! Откуда ему стало известно о нашем походе?! - вновь взорвалась воинственная толпа - в глазах многих спасателей еще стояла картина ужасной гибели душ. Атреко кричал громче всех: - Виорах слишком далеко отсюда, чтобы нам навредить! А человек - вот он! От человека, как от дьявола, можно ожидать чего угодно!

- Хорошо, - неожиданно согласилась оракул. - Возможно, в твоих словах есть доля правды. Правда есть в словах каждого, кто здесь собрался. Поэтому... поэтому Атреко отправится с человеком к дьяволу.

- Что это?! Не слушайте ее, это уловка! Оракул хочет потянуть время! - недовольно загудело войско парсизотов, видимо, наиболее близкое к непримиримому Атреко.

- Молчать!! - рявкнул Екоро, взгляд его метал гром и молнии. Молчать! Как вы, благородные спасатели душ, могли заподозрить такое в оракуле?!

- Тише, братья, - мягко попросила Освенца. - Если человек и вправду виновен, то насколько глубоко он пал, может знать только дьявол. Но если виновен сам Виорах, то добыть правду об этом способен лишь один из нас человек.

- Я пойду с ними, оракул! - почти над самым ухом Дьяченко прокричал знакомый голос. Валька немедленно отыскал глазами того, кто вызвался сопровождать его. Человек не скрывал своей радости.