Мортен, Охвен, Аунуксесса - Александр Бруссуев

— Куда?

Второй стражник, направив в спину Охвена копье, угрожающе выпятил нижнюю челюсть.

— К Веселому Торну, — ответил Охвен, выдержав паузу, во время которой он старательно осмотрел с головы до ног свирепого верзилу.

— Что несешь? — спросил тот, наливаясь кровью. Первый стражник, получивший мзду, потерял к нам интерес и отошел, поигрывая копьем к очереди. Та испуганно и торопливо попятилась назад.

— Казну! — глядя прямо в глаза, ответил Охвен.

— Мне что несешь? — зарычал стражник.

«Смерть!» — ответил я за Охвена мысленно, выхватил меч и воткнул в пузо по рукоять. Тоже мысленно.

— А что — друг не поделится? — спокойно поинтересовался Охвен.

— Мне — что? — не унимался страж.

Охвен засунул руку в карман, достал оттуда монету и бросил верзиле. На землю бросил перед его ногами. И презрительно сплюнул в том же направлении. Я успел рассмотреть подскочивший от камня медный грош.

— Приходи к Торну — получишь больше, — сказал Охвен и, отвернувшись, пошел прочь, похлопав меня по плечу, чтоб я не хлопал ушами. Стражник, вопреки моим ожиданиям, не заревел взволнованным лосем и не бросился на нас. Мы, пройдя несколько шагов, оказались внутри города.

— Почему они так? — меня даже слегка потряхивало. Я не понимал, как такое может случиться: на меня, спокойного и законопослушного, обрушивался, как на преступника, тот, кто меня же по идее должен защищать.

— Можно было бы тебе сказать, что работа у них такая, но это будет неправдой. Люди они такие, всегда такими были и всегда такими будут. Поэтому и пристроились здесь, — хромая чуть больше обычного ответил Охвен.

— Разве они не видят, что большинство из народа, стоявшего там, в очереди, были нормальные люди!

— Да ты что, Мортен! Проснись! Эти стражники, как и все стражники этого города, как и все стражники всех городов глубоко плюют на людей вокруг себя. Они же занимаются лишь тем, что наслаждаются мизерной властью над другими! Это их главная цель. Ну и другая цель — набить мошну. А больше их ничего не интересует! — Охвен уверенно направлялся прямо в самую гущу толпы, бродившей по узенькой улице. Со всех сторон доносились крики, ругань, смех, звуки молотков, скрип странных деревянных блоков. Я едва мог слышать то, что мне говорил мой друг. А он тем временем продолжал:

— Им платят жалованье, но этого мало. Они возомнили себя целой кастой неприкасаемых. Попробуй, тронь такого ублюдка — набегут сотни подобных же, обработают так, что очнешься только через сутки, понимая, что потерял кое-что значительное для себя: часть своего здоровья. И, очнувшись, увидишь вокруг себя унылый пейзаж каменоломен, где остаток жизни придется сокрушаться, что же я задел это дерьмо! Теперь не отмыться!

— И ничего нельзя сделать? — ужаснулся я.

— Мортен! Друг мой! Если такое происходит, значит это кому-то выгодно.

— Кому это может быть выгодно?

— Эх, напрасно затеял я с тобой этот разговор. Ну, да ладно. Ты же парень умный, инстинкт самосохранения у тебя хороший — не сунешься, куда не надо! Выгодно это, как всегда и во все времена — конунгу, или какому другому правителю. Ты спросишь: зачем? Да просто, чтобы держать народ в страхе. Чтобы дань платили, чтобы радовались только от того, что им разрешают пока жить, а не гнить на каменоломне! Чтобы не сомневались в том, что делает конунг, и беспрекословно выполняли его божественную волю. Вот зачем!

Мы шли некоторое время молча. Суета со всех сторон, непрекращающийся шум утомляли меня несказанно. Я уже не понимал, куда мы идем, держался рядом с Охвеном, как собачка, боясь потеряться.

— Так, стало быть, ты был готов к встрече со стражниками? — поинтересовался я, наконец.

— И даже денежку заранее приготовил, — закивал головой Охвен. — Ничего здесь не меняется. Одному бросил кость пожирнее, он и пропустил без лишних слов. Другой тоже захотел получить свое, но уже поздно — мы прошли. Не станет же он нападать на нас! Иначе придется объяснять, почему первый к нам отнесся благосклонно. Теперь будет на людей кидаться, злобу свою срывать.

— А почему они на наше оружие даже не посмотрели?

— Я же тебе сказал: им плевать, чем ты собираешься заниматься. Хочешь резать горожан — режь.

— А настоящие преступники?

— Ну а что — преступники? У них со стражей неписанный договор: в чужие дела не лезть. Только, когда разбойничков-то народ ловит — их вешают, а за стражников — закон стоит, ничем они не рискуют.

— Как же так: эти стражники похуже любого разбойника будут? Они не защищают свой народ, а даже наоборот? А если нападет враг на город? Что тогда?

— Нет, стража — не хуже преступников. Они одинаковы, только гораздо более трусливы: всегда можно спрятаться за закон. Ну, а если враг набежит, осаду, положим, попытается учинить, тогда приходится конунгу народ вооружать и на стены гнать. А те первым своим делом режут стражу — в суматохе войны всегда можно списать на свирепых фризов, или, кто там еще нападет. Бывало такое. Даже неоднократно.

— И кто же тогда в эту стражу идет наниматься? — слишком много новых знаний никак не укладывалось в моей голове.

— Как — кто? В основном не настоящие горожане, а пришлые деревенские придурки, которые со своей должности свинопаса сразу попадают в начальство, — хмыкнул Охвен.

— Как наш Бэсан?

— Точно. Этот бы здесь развернулся!

Все городские шумы превращались для меня постепенно в одно утомительное гудение. Тошнотворный запах вокруг изредка перебивался ароматом свежевыпеченного хлеба, или жареного мяса. Мне было не очень хорошо, точнее, очень нехорошо. Охвен, видимо, заметил мое состояние, потому что проговорил:

— Потерпи еще немного. Скоро выберемся к пирсам. Там и отдохнем, и перекусим.

Я передвигал ноги, совсем потеряв способность замечать, куда иду, как вдруг мы остановились.

— Ну вот, хвала Одину, выбрались из этого муравейника, — сказал Охвен и добавил. — Одна из этих красавиц — наша.

У деревянных настилов на воде замерли дракары. Выглядели они пока еще совсем безжизненно, но уже были готовы принять на борт каждой твари по паре: судя по всему, подготовительные работы конопачения и смоления были завершены. Рядом же валялись безжизненные тела бородатых дядек в кожаных фартуках: значит, брагой суда уже были напоены, теперь только грузись — и в путь.

— Где мне найти Веселого Торна? — поинтересовался Охвен у стерегущего пирс хмурого трезвого викинга.

— Где-то на Морском дворе полощет внутренности бражкой, — ответил тот и с сожалением посмотрел на положение солнца. Оно его не обрадовало, видно, еще долго предстояло тут прохлаждаться.

— Не хватает городской стражи, верно, парень? — похлопал его по плечу Охвен.