Киднеппинг по-русски - Николай Стародымов

— Почему?

— Возможно, тут и впрямь назревают события, от которых надо держаться подальше.

— Тогда я, как журналист, обязана остаться.

Александр опять подосадовал на себя: не тот аргумент привел. Эта наивная девочка и в самом деле ведь считает, что ее долг состоит в том, чтобы трое суток не спать ради нескольких строчек в газете…

— Ты не поняла, — чуть раздраженно произнес он. — События не вселенского масштаба, более приземленные. Если станут искать меня, непременно теперь возьмутся за тебя. Тебе это нужно? Кроме того, не исключено, что, если поедешь со мной, материал для своей газеты сможешь получить тоже неплохой. В общем, тебе непременно нужно уезжать.

— Но как это сделать? — задумчиво произнесла девушка. — Не могу же я просто все бросить и исчезнуть?..

— Ну, уж как именно, я и сам не знаю. Но другого выхода нет… Как вариант, можно сделать следующим образом. Ты отправишься, скажем, в Бамут, Шатой или какой-нибудь Очхой-Мартан… Неважно куда. Главное, что ты вполне официально и законно уезжаешь из города. Дело для журналиста это обычное, дел у местных властей и без тебя хватает, иностранные журналисты здесь бывают довольно часто, так что специально тебя отслеживать вряд ли станут… Короче говоря, надеюсь, ты сможешь уехать без проблем. Сядешь в автобус или электричку, я не знаю, кстати, ходят ли здесь электрички после боев, и отправишься в Гудермес. Из Гудермеса шоссе идет вдоль хребта в сторону Махачкалы. Был в Дагестане такой герой, по имени Махач, в честь него и город называется Махачкала — Крепость Махача.

— Не умничай, дело говори!

— Так вот, в нескольких километрах от Гудермеса по этой трассе находится населенный пункт, который называется Исти-Су. В центре его, по логике, должна располагаться автобусная остановка. Ты меня должна дожидаться на этой остановке. С половины второго дня и до упора. Ясно?

— Ясно. Ну а если ты не появишься? Ведь всякое может быть…

— Да, всякое. Если я не появлюсь, где-то к вечеру возвращайся в Гудермес, садись на поезд, который идет из Чечни, желательно на восток — и чтобы духу твоего здесь больше не было!

— А ты?

— Если я тебя не подберу, может статься, мы с тобой больше не увидимся.

— Я так не хочу!

Александр был тронут ее восклицанием.

— Что ж поделаешь, милая Валюшка, не все от нас зависит…

Она нахмурила лобик:

— Но ты мне можешь хотя бы объяснить, что все это значит? Что здесь происходит? Что ты собираешься сделать? К чему вся эта таинственность?

— Я тебе объясню все. Но только когда мы выберемся отсюда.

— А если не выберемся?

— Ты должна выбраться. Ну а я… Значит, я останусь в твоей памяти случайно промелькнувшим метеором. Ты тогда, быть может, кое-чего и не узнаешь.

— Я так не хочу, — повторила она.

Александр ничего не ответил. Он тоже так не хотел. Но не считал нужным ей об этом говорить.

Валентина опять прижалась к нему.

— Мы с тобой знакомы всего третий день. А будто вечность прошла.

Максимчук чувствовал то же самое. Поэтому по-прежнему молчал.

— Об одном прошу, — сказал он после паузы. — Забудь телефон, по которому ты звонила. Ни во что не вмешивайся. Никому не перечь. Никому нигде никогда ничего не говори. Будут здесь, в Чечне, спрашивать о твоих впечатлениях о поездке, отвечай с восторгом… Приедешь в Москву — даже тогда поостерегись. Как говорится: думай, что говоришь, когда говоришь, что думаешь… Я не знаю, что здесь назревает. Но чувствую, что назревает что-то страшное… Все! Не поминай лихом, если что! Не забудь: завтра, в тринадцать тридцать на автобусной остановке в Исти-Су.

Он наклонился к ее лицу, ласково коснулся губами щеки. В уголке ее закрытых глаз блестели слезинки. И Александр сказал слова, которые говорил в своей жизни лишь однажды, давным-давно, на заре туманной юности, одной-единственной женщине, которая потом стала его женой:

— Я люблю тебя!

Она поверила. Потому что хотела поверить. Максимчук это понял по тому, как она вздрогнула.

Александр еще раз легко поцеловал девушку и, оттолкнув ее, быстро зашагал прочь.

— Саша! — услышал он за спиной.

Но только прибавил шагу. 

Москва. Квартира Губермана.

16.30

Дверь открыл Губерман. Теперь он глядел настороженно и не так приветливо, как накануне. Олег подумал, что Якова Семеновича можно понять — назначенное для внесения выкупа время подходило к концу, а он по-прежнему пребывает в неопределенности.

— Ну, что скажете, молодые люди?

— Вы позволите войти? — вежливо спросил Самопалов. — Или мы будем через порог разговаривать?

— Проходите.

В комнате расселись в кресла. Губерман угрюмо смотрел на свои руки. Они слегка подрагивали.

Олегу стало жаль этого человека. Какова бы ни была его вина, горю отца не сочувствовать невозможно.

— Яков Семенович… — Самопалов старался говорить помягче. — Завтра мы будем проводить операцию по освобождению вашего сына.

Коммерсант встрепенулся. Своими темными выразительными еврейскими глазами уставился на оперативника.

— Вы что, его уже нашли?

— Да, нашли. Он находится в Грозном, в руках бандитов, имеющих связи с Москвой.

— Это опасно?

— Да. Очень. Именно поэтому мы пришли к вам. Хочу поговорить с вами прямо, как мужчина с мужчиной. Если вы внесете выкуп, у вашего сына шансов остаться в живых не так много. Если мы начнем операцию по вызволению его, ситуация тоже может сложиться неведомо как — надеюсь, вы это понимаете. То есть гарантий мы не можем вам дать никаких. В одном хочу уверить вас: в Грозном сейчас находится опытнейший наш работник. Он сделает все от него зависящее, чтобы освободить Леонида и вывезти его из Чечни. И риск для него ничуть не меньше, чем грозит опасность для вашего сына. А может быть, еще и больше. Вот, собственно, основное, ради чего мы пришли.

— Позвольте заметить, — добавил до сих пор молчавший стажер Поспелов. — Мы с вами в прошлый раз несколько разошлись во мнениях. Так вот, на проведение операции нам выделен лимит до ста тысяч долларов. То есть не нам, конечно, а на то, чтобы расплатиться с людьми, которые там будут помогать нашему товарищу освобождать вашего сына. Так-то вот!

Губерман ничего не ответил, опять перевел взгляд на Самопалова. Тот продолжил:

— Теперь оговорим детали завтрашней операции. Сегодня вымогатели должны вам звонить?

— Да. Во сколько — я не знаю. Они уже сказали просто быть на телефоне.

— Понятно. Чтобы они ничего не заподозрили, соглашайтесь на их условия не сразу. Сбивайте цену, просите об отсрочке, требуйте каких-то гарантий того, что с сыном ничего не произойдет… Короче, торгуйтесь. Они станут давить, грозить. Только тогда можете сломаться. И то не окончательно. Ну, скажем, ответьте бандитам, что вы набрали только восемьсот пятьдесят тысяч долларов. Если, мол, мало, режьте нас с сыном, колесуйте, а больше не имею… В общем, ориентируйтесь, как пойдет разговор. Они должны вам поверить. Они обязательно должны приехать к вам за деньгами завтра в полдень. Иначе все полетит к чертям собачьим.

— Понял. Что дальше?

— Дальше сделаем так. Бандиты сами назначили время встречи — полдень завтра. Если вдруг они попытаются перенести его, вы ни в коем случае не должны на это поддаться. Перенос времени даже на полчаса в ту или иную сторону — провал всей операции.

— Да-да, я понимаю, — закивал Губерман. — Но если они будут уже настаивать?

— Говорите что хотите: что в половине двенадцатого вам принесут какую-то часть суммы, что уже в час вам нужно подписывать какой-нибудь крупный контракт и в случае вашей неявки вы вообще разоритесь… Короче, я в ваших делах ни бельмеса не смыслю. Но вы должны придумать такие аргументы, чтобы наши «клиенты» время получения выкупа не перенесли.

Губерман помолчал, ничего не отвечая. Потом задумчиво кивнул:

— Ну, хорошо, хорошо, я уже придумаю что-нибудь.

— Вот и ладненько. Ну, а все остальное мы с вами сейчас обсудим. Самое главное — до нашего сигнала ни в коем случае не отдавайте им деньги. Тяните время, как только можно…

Выйдя на улицу, оперативники какое-то время шли молча. Каждый думал о своем. Вернее, оба думали о предстоящем деле, но каждый по-своему.

— Знаешь, Сергей, — задумчиво произнес Самопалов, — я в последнее время частенько начал задумываться вот о чем. Живет этот Губерман… Наши ребята- «экономисты», к слову, уже накопали на него кое-что… Крутится этот самый Губерман, хапает, ловчит, махинирует… Денег у него, как Саня говорит, куры, подлые, не клюют. А нам с тобой другой раз до получки на хлеб не хватает. У него, правда, тоже иной раз не хватает, но только разве что на «Чинзано» с икрой. Так кому же живется лучше на Руси? Понятно, ему. И в то же время мы с тобой знаем, что ни у тебя, ни у меня машину не угонят — кому он нужен, мой допотопный «Москвич»? И сына у меня не похитят, потому что вымогать у меня нечего. И киллера не станут нанимать, чтобы со мной разделаться…