Миг бесконечности. Том 2 - Наталья Батракова

— Да уж! Что-что, а писать ты мастер! — напротив, завелся Вадим.

— Ты прав, это, наверное, единственное, чему я научилась в жизни.

— И еще как! Ничем не лучше бывшего доктора: писать — как резать, по живому, не задумываясь о последствиях. Только есть одна разница между доктором и вашим братом журналистом. Доктор со своим больным идет до конца, а вот вам — лишь бы замарать, облить грязью… И неважно, что статья в газете может кого-то убить!

— Ты о чем? — недоуменно подняла глаза Катя.

— Все о том же! Если у доктора умирает больной, он всю жизнь потом мучается: все ли правильно сделал, можно ли было его спасти? Вот скажи, разве журналистов посещает раскаяние? Как-то не верится!

— Если тебя обидел кто-то из журналистов — я не имею к этому отношения. Я хочу извиниться лишь за себя. Увы, только после того, как пообщалась с твоей мамой, я поняла, что причинила тебе боль.

— Боль? И ты уверена, что я могу чувствовать боль? И что же такого рассказала тебе мама?

— Нина Георгиевна — замечательная женщина, — миролюбиво улыбнулась Катя. — Не волнуйся, она больше рассказывала о своих родителях, о твоем отце. Столько лет человек хранит не только память, но любовь, нежность. Меня это так тронуло! Я даже подумала статью написать о…

— А вот этого не смей! Даже думать не смей! Одна такая трогательная статья уже погубила отца! Об этом тебе мать не рассказывала? А зря! Еще одна может запросто убить и ее! — неожиданно разъярился Вадим и даже непроизвольно сжал кулаки.

Потрясенная его реакцией, Катя замерла, интуитивно съежилась. Предательски задрожали ресницы, к горлу подкатил ком обиды: за что он с ней снова так?

— Я не знаю, кто и когда это сделал, — тихо произнесла она, — но я готова извиниться и за того человека. Прости… — добавила она и, изо всех сил сдерживая готовые вот-вот брызнуть слезы, бросилась к дамской комнате.

«Зачем я здесь? — досадовала она. — Словно на казнь по собственной воле явилась».

— Почти победа! — невесть откуда возникшая Зиночка ухватила Катю под локоть и с жаром зашептала: — Одна мымра только что съехала!

— Какая мымра? Куда? — старательно пряча лицо, спросила та.

— А мне откуда знать? Я подслушала, что она уговаривала шефа вместе с ней куда-то уехать. Да только Вадим Сергеевич что-то такое ей ответил, что она надулась и слиняла из клуба. Так этой Кире и надо! А блондинку мы с твоей помощью нейтрализуем!

— Это как?

— А так! Тебе всего-то требуется подойти к нему и поздороваться! Уж я-то знаю, к кому он здесь неровно дышит! Поверь, сработает!

— Ты что, Зин? Решила меня сосватать? — через силу улыбнулась Катя. — Я уже здоровалась: и с ним, и с блондинкой. Оля Стрельникова, стажерка из нашей газеты.

— Так вы знакомы? Надо же… — разочарованию Зиночки не было границ. — А откуда она его знает?

— Благодаря мне. Привозила в ваш офис документы.

— Так вот почему мне ее лицо показалось знакомым! Неужели я ошиблась?.. Как ты считаешь, он и в самом деле положил на нее глаз?

«Н-да… Убийственная прямота у Зиночки», — усмехнулась про себя Катя.

— Почему бы и нет? Молодая, симпатичная. Тебе она тоже понравится.

— Еще одна мымра! — фыркнула секретарша. — А ты куда смотрела? — спросила она с укором. — Давай честно: неужели тебе не нравится Вадим Сергеевич?

Катя вздохнула.

— Нравится. Разве он может кому-то не понравиться? Только что это меняет? Я не из породы охотниц. К тому же журналистка, да еще блондинка, а значит, не в его вкусе, — решила отшутиться она.

— Н-да… Журналистов он недолюбливает, это верно. Сколько раз просили дать интервью — даже на порог не пускает… А с чего ты взяла, что не в его вкусе?

— Так ведь ты сама сказала, что ему нравятся стройные брюнетки.

— Мало ли что я сказала! Может, это маневр у него такой отвлекающий, — о чем-то задумалась Зина. — И все-таки ты не права. За столько лет я как никто научилась улавливать его настроение. Знаю все его пристрастия: кроме работы и охоты, ничего ему не нужно! И никем он надолго не увлекался, уж поверь, я в курсе! А тут появляешься ты-и человека словно подменили! Он будто ожил: чувства, эмоции, шутки! Иногда, правда, сильно расстраивался, раздражался. Ну, это когда ты надолго пропадала. Если честно, то эти его перепады настроения уже весь коллектив заметил. И сегодняшнюю вечеринку многие сравнивали с той, что была в боулинг-клубе. И тебя вспоминали добрым словом… Жаль, что он вычеркнул тебя из списка приглашенных, — простодушно сообщила Зина. — Вы поссорились?

— Нет. С чего нам ссориться? Моя работа выполнена, Ладышеву я благодарна за поддержку в тяжелой жизненной ситуации: машину помог быстро отремонтировать. А в остальном… Тебе все показалось. Даже если и проскочила между нами какая-то искорка, то, увы, ничего не зажгла и погасла. Так бывает. А так как мужчинам, Зинуля, я теперь патологически не верю, насчет твоего шефа и не обольщалась.

— Почему это ты им не веришь, да еще патологически?

— С мужем развожусь, — чтобы прекратить бессмысленный разговор, призналась Катя.

— Ой! Так это же здорово! — вопреки ожиданиям обрадовалась та. — Зато теперь…

— Зина, я тебя прошу: хватит об этом.

Подошедшая очередь оказалась весьма кстати. Покинув дамскую комнату раньше секретарши, Проскурина юркнула в зал и поспешила к диванам, где прежде сидели однокурсники. Но там никого не оказалось — разбрелись кто куда по интересам. Алиски тоже нигде не было видно.

«Что делать и куда податься?» — тоскливо подумала Катя.

После разговора с Ладышевым, а затем и с Зиной ни о каком хорошем настроении не могло идти и речи. Заказав коктейль, она примостилась в дальнем углу барной стойки, достала сигарету и принялась рассеянно разглядывать танцующих.

На танцполе, казалось, яблоку негде было упасть. Диджей, непонятно когда появившийся Дед Мороз и длинноногие Снегурочки-танцовщицы изо всех сил пытались поддерживать энергетическую связь с залом, но большей части народа это было фиолетово. Как, впрочем, и приглашенным артистам.

Внезапно ей показалось… Нет, не показалось, точно — Толя Замятин в откровенно эротичном танце вместе с незнакомой девушкой в джинсах, которые чудом зацепились за бедра.

«Вальке после вторых родов такие уже ни за что не надеть, — мелькнуло в голове. К воцарившейся в душе грусти моментально добавилась туманящая сознание обида за подругу. — Пойти врезать ему? — глотнув коктейля, сузила она глаза. — Кобели проклятые!»

Между тем, обменявшись многозначительными взглядами, парочка растворилась среди мельтешащих тел. На душе стало совсем мерзко, глаза в очередной раз наполнились слезами. Вдавив недокуренную сигарету в пепельницу, она отставила недопитый коктейль и спрыгнула с высокого стула.