Зимняя мантия - Элизабет Чедвик

– Пойдем, – уговаривала ее Сибилла. – Потом с папой поиграешь.

– Нет! – визжала Матильда. – Нет! – Она так зашлась, что сама уже не могла прекратить истерику.

Де Гал поморщился. Уолтеф с удивленным видом расценил руки дочери и передал ее Сибилле. Та сунула извивающегося ребенка под мышку и вышла с ней из зала. Отнесла ее на конюшню и, не обращая внимания на слуг и конюхов, усадила ее на солому, где она понемногу успокоилась. Сев рядом, Сибилла обняла обессилевшую девочку и принялась раскачивать ее, шепча ласковые слова. Глаза Матильды закрылись, и она заснула. Сибилла осторожно подняла ребенка и отнесла ее на женскую половину, где положила около окна и накрыла легким одеялом.

– Что с ней такое? – спросила Джудит. – Она вся горит.

– Все хорошо, госпожа, – поторопилась успокоить ее Сибилла. – Приехал граф Норфолкский, а девочка не хотела расставаться со своим отцом.

Джудит положила руку на слегка округлившийся живот.

– Ральф де Гал… – презрительно фыркнула она, явно не скрывая своего отношения к гостю. – Неужели только мы с дочерью видим его насквозь?

Сибилла опустила глаза.

– Он старый друг хозяина.

– Ему не требуются друзья такого толка, – заявила Джудит. – Есть куда более достойные люди. Если бы он столько пил с шерифами моего дяди, сколько он пьет с Ральфом де Галом, то, возможно, они сумели бы договориться. – Она повернулась и направилась к постели. – Спина болит, – пожаловалась она, закрывая глаза. – Я плохо себя чувствую. Полагаю, до отъезда этого человека лучше мне не станет.

Ральф де Гал всмотрелся в золотистый напиток в своей чаше.

– Английский эль, – сказал он. – Никак не могу понять, почему люди предпочитают вино, когда могут пить такой нектар, как этот эль.

– Все зависит от качества, – заметил Уолтеф. – Но наш пивовар лучший во всем графстве.

Ральф поднял чашу в его честь, затем отстегнул от своей туники красивую круглую брошь с янтарем чистого медового цвета и протянул ее Уолтефу.

– Для твоей старшей дочки, – сказал он, печально улыбнувшись. – Кажется, она была мне не очень рада.

Уолтеф тоже улыбнулся, но в глазах его была грусть.

– Она не любит делить меня с кем-нибудь, – сказал он. – Я и не возражаю, если нет других дел. – Он покрутил брошь в руке. Датская работа по серебру была превосходной. – Когда ты приезжаешь, мы обязательно отправляемся на несколько дней на охоту. Так что не вини ее за то, что она связывает тебя с моим отъездом.

Он приколол брошь к плащу, чтобы не потерять. Ральф выпил свой эль и снова наполнил чашу из стоящего рядом кувшина.

– Ты не спросишь меня, какие новости я привез из Дании?

Уолтеф нахмурился.

– Мои датские кузены теперь мало меня интересуют. – Это было не совсем правдой. Но на карту было поставлено так много, к тому же в прошлом датчане показали себя ненадежными союзниками. – Не знаю, чего ты хочешь добиться, заводя с ними интриги.

Ральф небрежно повел плечами.

– Лучше быть в курсе дела, чем прятать голову под простыней… или под юбкой жены и делать вид, что ничего не происходит. Датский король Свейн умер, и поговаривают, что его сын Кнут хочет собрать флот и пойти на Англию. Если до нас в Норфолке такие слухи дошли, то вы в Хантингдоне уж точно должны знать.

Уолтеф отвернулся, но не мог игнорировать эти слова.

– Мне они неинтересны. Разве что придется держать моих людей наготове на случай, если они понадобятся королю.

Ральф задумчиво посмотрел на него. Уолтеф сглотнул комок в горле.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего. – Он развел руками. Жест показался Уолтефу неискренним. – Зря я упомянул датчан, и не из-за этого я сюда приехал.

– А зачем? Охотиться?

Ральф Норфолкский покачал головой и очень искренне улыбнулся.

– Я приехал, чтобы пригласить тебя на мою свадьбу и на пир после церемонии.

– Твою свадьбу? – изумился Уолтеф. – Господи, Ральф, я и не знал, что ты за кем-то ухаживал.

– А, это было короткое ухаживание, – заметил он, – но этот союз устраивает обе стороны. Я женюсь на Эмме, сестре Роджера Херефордского.

– Поздравляю! – Уолтеф хлопнул приятеля по плечу. – Как выглядит девушка?

Ральф рассмеялся и руками обрисовал ее формы в воздухе.

– Светленькая, хорошо сложена и с добрым нравом. Мне будет с ней легко выполнять свой долг.

При слове «долг» Уолтефа передернуло, потому что именно это слово больше всего портило его брак. Они с Джудит понимали его совершенно по-разному. Он считал своим долгом быть на свадьбе друга, а Джудит скажет, что его долг – остаться с ней.

– Ты приедешь? – спросил де Гал, заметив его колебания.

– Непременно, – ответил Уолтеф с излишней горячностью и жестом приказал налить ему еще эля. – Ты же танцевал на моей свадьбе. Я просто обязан танцевать на твоей.

– Тебе не следует ехать на эту свадьбу, – заявила Джудит Уолтефу, когда он в тот вечер пришел в их опочивальню и поделился своими намерениями. – Это к добру не приведет.

Уолтеф сдвинул брови.

– Что тебе не нравится в этом браке? Вне сомнения, Ральф и Эмма Фитц Осберн подходят друг другу.

– Слишком хорошо подходят, – огрызнулась Джудит. – Я знаю, что дядя не одобряет дружбу между этими семьями.

– В самом деле? Я ничего такого не слышал. Вильгельм хочет запретить этот брак?

Джудит раздраженно покачала головой.

– Нет, но мать говорит, что он не доверяет де Галу.

– Твой дядя не доверяет никому, в ком не течет нормандская кровь, – резко парировал Уолтеф. – Он оказывает мне почести, а затем окружает меня своими людьми, назначает шерифами обыкновенных наемников и закрывает глаза на их преступления.

Джудит, которая лежала на кровати, встала и оделась. Ее густые волосы закрывали спину. Уолтеф обожал перебирать тяжелые пряди, но понимал, что сегодня не до этого. Он видел, несмотря на мягкий свет свечи, что глаза ее опухли, а кожа имеет серый оттенок. Она тяжело переносила беременность, и он чувствовал себя виноватым.

– Верно, де Гал из рода бриттов, а твой дядя с ними воевал, но это не значит, что надо его подозревать. – Он, прищурившись, взглянул на нее. – Ты ведь никогда не любила де Гала, так?

Джудит подошла к небольшому аналою в углу комнаты и зажгла свечи по бокам образа Пресвятой Девы Марии, сделанного из слоновой кости. Опустилась на вышитую подушку и молитвенно сложила руки.

– Есть куда более достойные люди, с кем бы ты мог водить дружбу, – сказала она. – И более подходящие тебе по положению.

– Ха! – Уолтеф с горечью вздохнул и направился к сундуку, на котором стоял графин, и налил себе вина. В опочивальне всегда держали вино. Если ему хотелось эля, приходилось посылать за ним слугу и потом терпеть нескрываемое презрение Джудит. – Мое положение! Мне кажется, что тебя больше ничего не интересует.