Изгнание норманнов из русской истории. Выпуск 1 - Наталия Ильина

Свадебные песни очень хорошо сохранились, несмотря на то что древность их не меньше, чем древность гименеев Гомера. Религиозный подъем, который переживали язычники в часы русалий Купалы, сообщал многим песням яркость и силу чувства; поэтому так живы они в народной душе. До сих пор древняя песня звучит на деревенских свадьбах; два хора - хор девушек, подруг невесты, хор парней, дружек жениха, участвуют в этой музыкальной мистерии. Содержание песен и порядок их исполнения отражает давнюю языческую старину, то время, когда брак совершался через увод, т. е. похищение невесты женихом. Песни, которые поются девушками на свадебных вечеринках[369], полны отголосками и древнего обычая умыкания, и сменившей его купли невесты; в них слышны страх, борьба и отчаяние, печаль, утешения и зарождающееся счастье370.

Рассказывая о том, как девичье сердце в тоске отрывается от прошлого и все же влечется к новой незнаемой жизни, свадебные песни музыкой звучащих слов касаются душевной глубины, более существенной, чем личное горе. И скорбь крестьянской девушки, вступающей в чужую семью, «в неволю великую, на чужу-дальну ознобну сторонушку», и сказ о драме умыкания, - претворенная в мелодию, - раскрывают самую сущность любви, страдающей в блаженстве своем, и в страдании полной тайной отрады, любви, которая владеет душою, не спрашивая ее согласия на свою власть. «И сердце вновь горит и любит оттого, что не любить оно не может»[371] - и в этой непреложной власти любви - глубинная основа свадебной песни. Осознанная в душе великого поэта правда жизни нашла слова такие же простые и нежные, как прост и нежен древний напев.

Еще определеннее и ярче звучит любовь в тех свадебных песнях, которые поют о ней и в напеве, и в подчиненных ему словах[372].

Такая песня как бы повторяет тайное действо обоготворенных сил природы - огня и влаги: она поет о том, как огненный луч упал в сердце человека, т. е. в глубинный родник его жизни, как в нем вскипела любовь, золотой мед весны[373]; песенные припевы призывают Ладо[374] - весеннее солнце, бога согласия, любви и дружбы.

Так, в просветленной музыке обрядовых песен слышится неумолчный гул первозданных чувств, питавших древнюю мысль о рождении жизни. Мистерия природы, олицетворенная в русалиях и русалке, т. е. мистерия правды, вещей мудрости и единения есть мистерия любви.

Вот что знает о древних тайнах песня-веснянка, которая и теперь, быть может, поется на Русской земле:

«А сама я молодаСкинуся вербою,Скинуся вербою,Над быстрой рекою.Плыли той рекоюКупцы-торговцы,Стали тую вербуОни сечь, пилить,Стали сечь, пилить,Звонки гусли мастерить.Вы играйте, гусли,Гусли-самогуды,Вы играйте жалобно,Как я, девица, плакала,За старого идучи,На молодого глядючи»...

Эти простые слова, эти наивные горестные жалобы оскорбленного сердца сплетаются в поэтический образ на основе древнего религиозного понимания мистерии жизни.

По разумению наших предков, верховный бог пробуждает жизнь природы, даруя ей светящуюся влагу, небесный играющий мед. Крылатая русалка приносит его на землю, и под действием оживляющей силы зацветает древо жизни - береза или верба - и клонится «над быстрой рекой».

Взращенная чудесным напитком богов, верба хранит в себе неиссякаемый источник лада и вдохновенных песен. Они звучат в ее ветвях, им шлет отзывы, им вторит воскресающая жизнь земной природы. Обертываясь вербой и напояясь скрытой в ней живительной влагой, страждущая душа слышит пение весны, и любовь человеческого сердца роднится с любовью, разлитою в водо-огненном естестве просыпающегося мира. Объятое чарами этой встречи, сердце раскрывается для песни: оно поет вместе с природой, поет о том же, о чем шепчут убегающим волнам к ним склоненные весенние цветы.

Примечания:

356. Вестфаль. О русской народной песни // «Русский Вестник», 1879, сентябрь.

357. Риг-Веда. 6. 9. 6.

358. Линева. Великорусские песни в народной гармонизации. II. Песни новгородские.

359. Пушкин Жуковскому - на издание книжек его «Для немногих».

360. Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу. II. 245.

361. У Фаминцына. Божества древних славян. 275.

362. Ср. областной говор Тульской губернии.

363Веселовский Александр. Поэтика. Собрание сочинений. Серия. I, т. 1. О методах и задачах истории литературы как науки. 227, 228.

364. Линева. Великорусские песни. II. Песни новгородские.

365. Певец или «баян» назывался вещим и слыл чародеем. В нашем языке слово баитъ - говорить, шептать, знахарить, заговаривать - родственно словам: баюкать, т. е. усыплять песнею; баян - певец, обавник - чародей (Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу. I. 403-408; Даль. Толковый словарь. I. 39).

366. Сборник Ю.Н. Мельгунова. № 8.

367. Приводим текст этой хороводной, игровой песни:

Верный наш колодезь,верный наш глубокий,а что в тебе воды нет?а что в тебе воды нет?Конь воду выпивал, конь воду выпивал,копытами выбивал, копытами выбивал.Нашего хозяина, нашего молодогодома не случилося, дома не случилося.Уехал наш хозяин, уехал наш богатыйв Рязань-город погулять,в Рязань-город погулять.Привезет наш хозяин, привезет молодойкакую-нибудь весточку,какую-нибудь весточку,Весточку новую,весточку новую рязанскую умницу, рязанскую умницу.

Это колено поется три раза. Во второй раз Рязань-город заменяется словами Питер-город, в третий раз поют - в Москву-город. Затем следует заключение:

Рязанска умница, рязанска умница,стели мне постелюшку,стели мне постелюшку.Питерска умница, питерска умница,клади в изголовьице,клади в изголовьице.Московска умница, московска умница,сбери мне постелюшку,сбери мне постелюшку.Спасибо девушки, спасибо девушкина мягкой постелюшке,на мягкой постелюшке.

Сборник Ю.Н.Мельгунова. I. 27. № 12.

368. Описание свадебного обряда у Костомарова. Семейный быт в произведениях южнорусского песенного творчества (1890); Великорусская народная песенная поэзия (1881); У Зеленина. Russische (Ostslavische) Volkskunde.

369. Последняя из вечеринок, происходящих в дни между «поручением» и венчанием, у великороссов называется девишником.

370. Песни, собранные Рыбниковым. III. 347. ... IV. 105.... Костомаров Н. 1. Семейный быт в произведениях южнорусского народного песенного творчества. 2. Великорусская народная песенная поэзия.

371. Пушкин. «На холмах Грузии»...

372. Примером могут послужить такие песни, как «Стояли кони убранные», «Как на зорьке, на зорюшке». Сборник Вильбоа. 49. № 29. 48. № 28.

373. В народной поэзии любовь уподобляется жажде, питью, таянию снега, свету, пожару и т.п. Потебня. О некоторых символах в славянской народной поэзии. 10. В одной из песен поется: «горит, кипит ретивое сердце по красной девице». Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу. II. 448.

374. На Карпатской Руси в Иванов день, т. е. в день любви, поются ладовые песни. Целый ряд производных от слова «Ладо» по своему значению связаны с идеей свадьбы: ладовать - славить свадьбу (Волынь), ладовать - сватать (Рязанская и Ткльская г.), лады - помолвка (Калужская г.), ладканя - свадебная песня (Галиция) (Фаминцын. Божества древних славян. 255-257).

Глава семнадцатая. Русь

Обыденная жизнь русского народа, его поверья, речения и заговоры, его былины и сказки, его игры и обрядовые песни сберегли крупицы угасшего язычества и помогли нам уразуметь один из главных помыслов древней веры. Изумленный тайнами природы, славянин первобытных времен узрел в них религиозную тайну: божественную мистерию огня и влаги. Раскрываясь в смене годовых времен, эта мистерия жизни была источником и видимых, и душевно-духовных свойств, присущих земным тварям; огнем озаренная влага указывала людям пути к соединению с богами и с созданным миром, одаряла их благами мудрости и любви.

Что же дает нам древнее религиозное тайноведение для понимания имени Русской земли и русского народа?

Два явления в религиозном культе древних славян: символические игры - русалии и полубогиня, посредница между богами и природой - русалка получили созвучные названия: словесное выражение одного и того же помысла о рождении жизни. Их звуковому сродству соответствует сродство обозначаемых ими действ и образов. Поэтому корень «рус», определяющий каждое из этих названий, может быть признан общей для них коренной основой и носителем идеи, в них отображенной.