Племя - Павел Сергеевич Бутяев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вадим(извините, забыла как по отчеству) сказал мне подойти к вам по поводу работы, — глаза у Льва будто бы загорелись, сам он как-то даже повеселел.
— Значит вы человек культуры? Чем вы живете? Увлекаетесь?
— Я писала, довольно много. И романы, и стихи.
— Это просто замечательно! — чуть ли не воскликнул Лев. — Я тотчас же найду вам работу. Да что там искать? Вы сумеете написать пьесы? Или восстановить работы других писателей? Да что это я, конечно сможете! — он остановился и точно замечтался на пару секунд. — Секунду, вы же иностранка? Я не ошибаюсь?
— Я англичанка, — тихо, сквозь улыбку, вызванную такой реакцией Льва, ответила Роза.
— Замечательно, вы же наверняка сможете перевести какие-то ваши театральные выступления и произведения. А может вы сможете и обучить многих языку. Да, — протянул он, — вы точно поможете мне с оздоровлением общества. Вас точно сам ангел ко мне послал, — Лев снова подскочил с кресла, на этот раз куда активнее и живее, чем ранее, он начал расхаживать взад-вперед. Наконец, остановившись, он вновь заговорил, хоть и голос его постепенно начал садиться. — Я приглашаю вас сегодня вечером ко мне домой. Вас тоже, господин. Поговорим по поводу вас, поскольку я в вас увидел гораздо большее, чем просто пара новых голодных ртов и рабочих рук. А теперь не смею вас более задерживать, — он пожал руки с таким жаром, что чуть не сломал ладони своей тощей, холодной рукой, дал свой адрес, назначил время и вновь сел просматривать тетрадь, с еще более воодушевленным видом.
Выйдя на улицу, Роза обсудила с Шоном поведение, манеру речи и интересы Льва, при этом назвав его “странным гением”. Возможно, это описание идеально подходит Котову. При всей своей образованности, даже неком добродушии, он ведет себя так, как не свойственно простому адекватному человеку.
Зайдя в подъезд, Шон краем глаза заметил выходящую из квартиры сбоку от него темноволосую женщину, несущую в руках два больших пластмассовых ведра. На вид ей было лет тридцать-сорок, смотрелась она просто, даже казалось, будто сейчас ее мысли ничто не тревожит. Взглянув большими глазами на Шона, она поздоровалась, слегка кивнув головой, и спешно вышла из подъезда, громыхнув дверью. Родригесу, в конце концов, пришло в голову, что она шла за водой, которую, вероятно, добывают где-то неподалеку. Задумавшись над всем этим, он даже не заметил, как Роза взяла его за руку и затащила в свою квартиру.
Пахло здесь, на удивление, гораздо приятнее, чем в других местах. Аромат духов и старой мебели так дивно смешался, создав совершенно новый оттенок запаха. Нельзя сказать, что Шону этот аромат безумно понравился(возможно, даже наоборот), но почему-то хотелось вдыхать его снова и снова. Это влечение к странному всегда преследует человека. Постоянно хочется ощущать что-либо необычное: хоть приятное, хоть скверное; главное — чтобы это нечто заставляло тебя испытать это еще раз. А со временем такие запахи и вкусы перерастают в воспоминания, и когда в следующий раз снова придется столкнуться с ними, они перенесут тебя на года в прошлое, на километры в другие места, где не бывал уже так долго.
Да и на саму Розу Шон обратил внимание только сейчас. Перед тем, как снова войти в подъезд с улицы, Родригес простоял на заднем дворе где-то полчаса, пока Роза чем-то занималась у себя. Сейчас перед ним стояла как-будто другая девушка: ее светлые волосы приобрели еще более яркий, серый оттенок, но влажность все еще покрывала ее локоны, грязь с рук и лица полностью исчезла и Шон наконец-то смог лицезреть ее гладкую, бледно-розовую, как ранний рассвет, кожу. Приоделась она в свою обыденную одежду, за исключением того, что ее пальто аккуратно висело на спинке кухонного стула, а не надето на Розе, как обычно. Сейчас она укуталась в черную толстовку с рисунком городского пейзажа на спине, которая прикрывала ее руки так, что лишь тоненькие пальцы слегка проглядывались из-за мешковатых рукавов. Пахло от нее, кажется, мятой. Шон догадался, что это запах мыла, небольшой кусочек которого лежит и в его квартире.
Девушка присела на кресло в гостиной, усадив Шона напротив. Родригес осмотрелся: эта комната была побольше, чем у него, да и выглядела новее. “Как несправедливо!” — посмеялся он в голове, а улыбка так и проявилась на его лице, но Роза не обратила на это внимание, а все пыталась открыть заевший шкафчик в столике, находившийся между креслами. Наконец, когда тугой замок поддался, девушка достала из шкафчика шахматную доску из светлого дерева. Роза хитро улыбнулась, помахав доской прямо перед Шоном, отчего фигуры внутри сильно загромыхали.
— Сыграем? — спросила девушка. — Ты умеешь?
— Да, вроде бы, — не успел еще ответить Родригес, как Роза уже раскрыла доску и стала поочередно размещать фигуры. — А я нашел у себя карты.
— Готова поспорить, все, что ты можешь с ними сделать — построить парочку пирамидок, — рассмеялась девушка, словно зная, чем Шон занимался утром.
Родригес знал правила шахмат, одно время пытался научиться в них играть. Конечно, о том, чтобы стать настоящим гроссмейстером, он и не мог мечтать, но побеждать простых любителей ему хотелось. Но именно сейчас, почему-то, Шон точно забыл правила этой игры, забылось все, что он учил несколько лет назад, словно это было во сне. В голове крутились всякие громкие названия, вроде “Берлинской защиты” или “Английского начала”, но что означает все это? “Хоть бы не забыть, как ходят фигуры”, — надеялся на одно Шон.
Предчувствуя, что играет против соперника ниже классом, Роза развернула доску белыми фигурами к Родригесу.
— Ходи, — тихо сказала она, заглянув Шону в глаза, после чего тот неловко передвинул пешку.
— У тебя есть вода? — спросил Родригес, ожидая хода Розы. — Я вижу, ты совсем чистая, да и одежда…
— Одежду я вымыла еще ночью, из своей бутылки с водой, — перебила Роза, не отрывая глаз от доски. — А за водой можно сходить в соседнее здание. Ее там раздают. А ты разве не в курсе? — удивленно спросила девушка. Шон лишь покачал головой и ввел в бой своего коня.
— Я не
