Мистер и Миссис Фейк - Галина Валентиновна Чередий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Парни, только без этих ваших дебильных фокусов.
— Дизель, ну ты обижаешь, — надул губы один из Мюрреев, а второй излишне внимательно принялся рассматривать потолок. — Ничего нашей Кэти не будет.
— Моей!
— Нашей!
— Моей!
— Поздно! Она нас всех накормила. Мясом! Значит, стала нашей. Общей. Сестрой. И вообще, валите уже обратно, заниматься… чем вы там на весь дом занимались. А ноут нам оставьте. Хоть с ним подрочимся вволю.
Если честно, мне было одновременно и стыдно до ужаса, и так же весело и как-то… безбашенно, что ли. Я, глупо хихикнув и сама ужаснувшись этого звука, потянула Ронана наверх, обратно в спасительную и умиротворяющую темноту и бардачность моей, ставшей сегодня нашей с Ронаном комнаты. Раз уж Фино и Ноа разрешают заниматься… чем мы там занимались, то почему бы и не продолжить?
Вон, и ковбой вроде не против.
И уже возле самой лестницы меня догнал вопрос:
— Эй, систер, а как там зовут полностью вашего самого важного хера с горы? Который хозяин и бла-бла-бла.
— Мистер Нельсон. Самого главного зовут Стефан Нельсон.
Глава 22
— Когда увидела впервые твой шрам, подумала, что надо бы руки по локоть отхватить тому, у кого совести хватило испортить такое лицо, — пробормотала распластанная по мне Кэтрин, лизнув упомянутое «украшение» с оттягом, от начала до конца. Точно так, как облизывала мой член той самой первой ночью. И он, то есть член, возмущенно и ревниво задергался, зажатый между нами. Типа «чё за дела, меня, меня приласкай!»
Чуть не ляпнул, что происхождение гадства на моем лице — вроде общедоступная инфа. Но язык прикусил. Не хер звездиться. Тоже мне, знаменитость мирового масштаба.
Я затащил Кэти на себя, как только вернулись в комнату и завалились обратно в постель. Сказочное везение, скажете вы? Нет, качественно проделанная мужская работа, отбивающая у твоей женщины всякое желание бузить, огрызаться и указывать на дверь.
Причем, я имею в виду не только трах. Любой дурак может хорошенько трахнуть… Ладно, не любой. И не хорошенько. Но так себе, на троечку, со мной и рядом не стоял. И, кстати, неплохо бы повторить… Так, я о чем там? А! О том, что не членом единым завоевывают женщину. Поднять без единого слова задницу с постели, невзирая на то что больше всего в ней и хочешь оставаться, и поработать головой, ну или в нашем случае напрячь это сделать других… Короче, я красавчик.
— Где ты умудрился им обзавестись? — мурлыкнула моя чудо-кошка, подобравшись опасно близко к моему уху. Лизнет там, как она это умеет, и понеслась.
— Да прямо здесь.
— Ревнивая фанатка?
— Фанаток у нас тогда не было и в помине. — О табунах кисок, жаждущих просто прокатиться на горячем вольном жеребце, что паслись тогда у нас, умолчу. — Зато были поганые соседи. Это, — я указал на шрам, — типа послание моим братьям, чтобы не борзели и не смели отказывать одним мудакам, что хотели превратить наш гараж в криминальный притон.
— Криминальный? Да вроде район довольно тихий, — недоуменно нахмурилась Кэти.
— Это сейчас он стал почти тихим. А еще несколько месяцев назад тут, как стемнеет, люди на улицу боялись нос высунуть. — Я не удержался и аккуратно пополз пальцами в сладкую ложбинку между аппетитными нижними полушариями, от которых руки никак не могли оторваться. Но стоило Кэти слегка шевельнуться, как будто она не желала этого движения, и я тут же остановился. Нах мне портить такой момент?
— И что же произошло? Это вы разогнали тех темных личностей? — приподняла в неверии одну бровь Кэти.
Эх, котенок. Хотелось бы мне сказать «да», заработав тем самым лишние очки, но я привык всегда говорить правду, если не удается просто помолчать.
— Не поверишь, но это сделал Ронни, — усмехнулся я, видя ее ошарашенное лицо.
— Вот этот… даже не знаю, как его назвать… временами нелепый в своем эпатаже человек?
— Кэти-Кэти, за этой маской вечного клоуна прячутся титановые яйца и мозги, достойные Нобелевской премии. — Ронни, будешь должен. Чтобы я по своей воле отвешивал такие комплименты мужику?
— Да я уже кое-что поняла о нем. Но ты говоришь, что Ронни прогнал целую банду с района? Как ему это удалось?
— С помощью масс-медиа. Он умудрился мгновенно раскрутить наше шоу, сделав его мегапопулярным на всю страну. А где известность, там постоянно толпится много вездесущих журналистов с камерами, туда невольно обращается взгляд полиции, и слишком неудобно заниматься темными делами. Ну и, понятное дело, нас десять человек только братьев. А тут еще добавилась на удивление хорошо организованная съемочная группа. И мы горой стоим друг за друга.
— Ты даже не представляешь, как тебе повезло, — покачала головой Кэти. — Большая семья… Дружная… И пофиг, что вы не родные по крови. По вам видно, что ваше родство крепче, чем в иных типа нормальных семьях. Я так хотела, чтобы у меня было много братьев и сестер. Но…
— Родители не хотели?
— Как выяснилось намного позже, не «не хотели», а не могли. Мама не могла. Но я этого не понимала. Пока ее не стало. Ее не стало, и я осталась совсем одна, хотя отец жив. До сих пор. Наверное.
— Эм-м-м, прости, если лезу не в свое дело, но вы что, не общаетесь? Вообще? Даже на День Благодарения или Рождество? Или там Пасху? Совсем? И не перезваниваетесь?
Ма Линда приехала бы лично и оттрепала каждого за чуб, если бы не получала ежедневный отчет от дежурного по гаражу. Причем в подробностях и деталях. Для нас это дежурство было святой обязанностью, от которой никому и в голову не пришло бы отказаться или даже проявить недовольство, ляпнув нечто про то, что мы так-то взрослые здоровые лбы. Все понимали, что это не контроль на пустом месте, а настоящая забота ма Линды о нас, навсегда остающихся для нее равно любимыми балбесами, и наша о ней и ее огромном, уместившем всех нас, но очень хрупком сердце. Сердце, которое всех нас, выброшенных и обозлившихся за это на весь мир зверят, обогрело и угомонило. Ма, люблю тебя.
— Очень сложно общаться с тем, для кого ты практически перестала существовать. Кого-то горе, может, и объединяет, роднит
