Стекло и дерево - Сергей Буянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это носильщик аэропорта, в запарке, не глядя, бросил поверх упавшей женщины туристскую палатку. Затем он добавил ещё пару тюков и покатил тележку в обратную сторону – на посадочную полосу.
Выпавшей из-под поклажи рукой Карина Львовна задела молодую даму, идущую к выходу.
– Ой! – воскликнула она. – Рим! Тут трупа, что ли везут?
– Да ну! Кто их так возит? Эй! Погоди! – обратился он к мужичку, тащившему повозку. – Тормозни, что тут у тебя?
Носильщик недовольно остановился и, обернувшись, заметил безжизненно свисающую руку.
– Вот пьянь проклятая! – выругался работник аэрослужбы. – Понажираются и лезут куда ни попадя!
Он начал освобождать тело, сбрасывая тюки под ноги, следующим по проходу людям. Поток пассажиров остановился.
– Врача! Врача!! Врача!!! – завизжала истерическим голосом какая-то женщина.
– Ну что вы кричите? Здесь врач! – решила успокоить человека Вика.
Рим уже склонился над женщиной, перевернул её на спину, автоматически проверил: пульс сонных артерий, реакцию зрачка на свет, проходимость дыхательных путей. Рим понял, что у женщины обычный обморок: признаков, указывающих на заболевание, не обнаруживалось, симптомы эпилепсии отсутствовали. Рим слегка пошлёпал пострадавшую по щекам. Ноль реакции! Тогда он прибавил силы.
– Ты что делаешь! – заорала Липутина, придя в себя и заметив замахивающегося на неё человека.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Рим.
– Какое твоё дело, подонок?!
– Это врач. Вам стало плохо, он оказал вам первую помощь, – пояснила Вика.
– Какой-такой врач?! – обиделась Карина Львовна. Уж хватит считать её за дурочку! Что это за врач – в туристическом костюме?
Бездельник и повеса! Впрочем, она так и сказала вслух.
Рим понял, что дама не нуждается в медицинской помощи и, взяв под руку жену, развернулся к выходу.
– Я на тебя в суд подам, подонок! – заорала вслед Липутина. – Ишь, какой шустрый!
Карина Львовна была просто вне себя от такой наглости! Она разговаривает с молодым человеком, а он – поворачивается к ней спиной!
– Фамилию твою скажи! – гневно потребовала она.
Всё кипело внутри Карины Львовны, этот молодой человек попросту взорвал её накопившиеся эмоции. Она вскочила и резво схватила уходящего подонка за рукав, пытаясь развернуть его к себе лицом.
Карина Львовна ещё не всё сказала!
Но сказать всё, ей так и не удалось.
– А ну, заткнись, старая вешалка! – Виктория ловко зажала нос Липутиной между пальцами и сжала их.
Слёзы брызнули из глаз неблагодарной пациентки, она разинула рот, чтобы возмутиться таким обхождением, но встретила разъярённый взгляд Вики. Липутину обожгло огнём! Молодая девица казалась настроенной совсем недружелюбно и нерасположенной к выслушиванию нотаций. Мало того, она замахнулась свободной рукой – сейчас ударит! Карина Львовна съёжилась и зажмурила глаза.
– Не смей поносить моего мужа! Я тебя быстренько воспитаю, если мама не сумела! А ну, извиняйся – быстро! Или зашибу!!!
Рим подхватил под мышки супругу и еле отволок от перепуганной до смерти женщины. Вика оглянулась и хотела было врезать вмешавшемуся человеку, но, узнав в нём мужа, успокоилась, улыбнулась, подхватила Рима под руку и быстрёхонько увела, от греха подальше.
Выйдя из аэропорта, они слышали злобные проклятия.
– Ей Богу, я сейчас вернусь и вправлю ей мозги!
– Не надо, Вика, пойдём, – спокойно предложил супруг.
– Хорошо, – нехотя согласилась обиженная Вика.
– Она ненормальная? – спросила Вика уже в такси.
– Не знаю.
– Так значит, нормальная? У тебя – все нормальные?
– Понятие нормы определяется обществом, может быть, для неё такое поведение вполне нормально.
– Существуют же какие-то нормы поведения! – возмутилась Вика.
– Существуют, – согласился Рим. – Но сущность человека всегда проявляется в экстремальной ситуации.
– А как я себя вела в экстремальной ситуации?
– На высоте!
Вика украдкой чмокнула супруга в губы.
– Первый комплимент! Поздравь меня, Римушка!
– С чем?
– С первым комплиментом!
– С первым? – переспросил Рим.
– Ну, конечно же! Раньше ты просто говорил милую чепуху, соответствующую моменту!
Рим промолчал. Наверное, она права.
А Карина Львовна, усевшись на заднее сиденье маршрутки, достала пудреницу и внимательно осмотрела свой, покрасневший и начинающий синеть, нос. Она всё ещё продолжала бормотать, выражая недовольство хамской молодёжью. Какие нравы пошли! Никакого уважения – никаких авторитетов! Что эта туристка – конь в юбке, что Кудрина – мнимая интеллигенция! Да и собственная дочка тоже – грубая, бездушная и неблагодарная.
Ну, какие ещё сюрпризы впереди? Наверное, уже хватит неожиданностей?!
Но Карина Львовна опять ошиблась.
Двери ей открыла, лёгкая на помине, Кудрина. Алина в недоумении застыла, не зная, что и сказать. Но, разом потеплевшая, Карина Львовна разрешила патовую ситуацию.
– Здравствуй, Алина! Так вы подружились с моей дочкой?
– Да, Карина Львовна, – осторожно произнесла Кудрина, ожидая какого-то подвоха.
– Вот и хорошо! Замечательно! Так это вы пригласили её на вечер?
– Да.
– А всё-таки, какие замечательные традиции у физмата! – с неподдельной гордостью сказала Липутина. – А где Линочка?
– Да вы проходите, Карина Львовна, – смутилась Алина, – ведь вы хозяйка.
– И Владимир здесь! – как-то обрадовалась Карина Львовна.
– Здравствуйте, Карина Львовна, мы тут остались, понимаете, проводили Эвелину, а возвращаться было поздно. На вторую ночь Эвелина попросила побыть нас с ней.
– Вот и хорошо! Ей, наверное, очень скучно одной. Да где же она? Линочка! – крикнула Липутина вглубь квартиры.
– Понимаете, тут такое дело… – замялась Алина.
– Спит?
– Ей было плохо… Да, она спит.
– Пусть отдыхает, а вы пока не уходите. У меня для вас, Алина Николаевна, есть неплохие новости.
Алина напряглась, что может быть неплохого от Карины Львовны?
– Дело в том, что я подумала на досуге и решила закончить наши дрязги. Какой интерес – поливать друг друга грязью?
Алина согласно кивнула. Владимир поспешил удалиться.
– Я погорячилась немного, признаю.
– Это вы меня извините, – расчувствовавшись, сказала Алина.
– Давайте решим так: что было, то было! Кто прошлое помянет…
– … тому глаз вон! – согласилась Кудрина.
– В этом году всё будет иначе! Я включила вашу фамилию в общую научную работу. Так что, у вас есть четыре статьи – пора готовить кандидатскую к защите!
– Спасибо, Карина Львовна, – обескуражено, как бы извиняясь, поблагодарила ученица. – Я. Я… – глотая слезы, продолжила она, – никогда больше…
– Хорошо, хорошо. Ты ведь мне, как дочь!
– Карина Львовна, я вам очень хочу сказать, – неуверенно начала Кудрина. Она посчитала себя обязанной рассказать всё про Эвелину.
– Всё, всё, хватит! – властно прервала ученицу Липутина.
Довольно с неё излияний! И так, можно сказать, перешагнула через себя. – Спасибо за всё.
– Я про Лину.
– Ах, это? Но не переживай – ничего опасного! По молодости такое бывает, – уверенно сказала Карина Львовна, посчитав недомогание дочери из-за маленькой передозировки алкоголя. Другой причины и быть не могло!
Кудрина подумала, что Липутина хорошо осведомлена о состоянии дочери и решила тактично не напоминать ей ни о чём.
– Мы пойдём? Карина Львовна?
– Спешите? Ах, молодость, молодость! Ещё раз спасибо вам! – Карина Львовна затворила двери.
Дочь спала у себя в кабинете. Что тут такого? Времени ещё до обеда много, из института её Карина Львовна отпросила на целых пять дней. Пусть отдохнёт. В её годы Карина Львовна, бывало, спала до двух часов дня! Карина Львовна поморщилась, вспомнив, чем занималась по ночам в годы Эвелины. А может быть и Лина? Нет – не может! И всё-таки может, почему нет? Ведь об Алике никто и не вспомнил! Карина Львовна тяжело вздохнула и решила для начала принять ванну, а потом уже заняться житейскими проблемами. Как раз и Линочка проснётся.
Но, спустя час, никаких звуков из кабинета Лины не доносилось. Карина Львовна деликатно постучалась.
Тишина.
– Лина!
Молчание.
Карина Львовна рванула дверь. Она чуть не упала, двигаясь по инерции, – оказалось незаперто. Карина Львовна с трудом удержала равновесие и ворвалась внутрь.
Эвелина сидела за столом в ночной пижаме с закатанными выше локтей рукавами и распущенными волосами. Она даже не оглянулась на шум, будто оглохла.
Карина Львовна замерла. Эвелина продолжала с нажимом давить на ручку, вероятно, писать не получалось. Ручка разломилась. Неудачливая писательница, оцепенев, долго держала обломки в руках, разглядывая их со всех сторон.
Она явно игнорировала присутствие матери.
– Эвелина!
Дочь даже не повернулась.
– Эвелина!!! Ты, почему молчишь?! А ну-ка посмотри на меня!
