Средневековый воин. Вооружение времен Карла Великого и Крестовых походов - А. Норман

Империя (и особенно ее армия) так и не смогла оправиться от этой катастрофы, от последовавшей за разгромом междоусобицы и от полного опустошения провинций Малой Азии, которые на протяжении многих лет давали основную часть воинов для византийской армии. Когда позже крестоносцы шли по этим некогда цветущим землям, вокруг них простиралась пустыня. Турки прошли по Малой Азии почти не встречая серьезного сопротивления, поскольку в империи шла борьба за престол, и к 1082 году вся Малая Азия была захвачена сельджуками. Окончательный контроль над Малой Азией был установлен сельджуками в 1084 году, когда великий город Антиохия, важный опорный пункт у основания полуострова, пал из-за предательства командующего гарнизоном города Филарета. Экономика Византийской империи после Манцикерта (Манцикерт (Маназкерт) – город, около которого турки разгромили войско императора Романа Диогена. – Пер.) пошатнулась, доля драгоценных металлов в монетах уменьшилась наполовину относительно ее предшествующего уровня. Остатки империи, на которые нападали с севера славянские государства и кочевники из причерноморских степей, с запада нормандцы из Южной Италии, а с востока турки-сельджуки, были спасены только блистательными дипломатическими интригами императора Алексея Комнина и благодаря распрям (которые он вызвал) между различными группами сельджуков. Убийство султана Мелик-Шаха в 1092 году и последующая усобица между его сыновьями, начавшаяся во время, когда Алексей снова наполнил казну, перестроил флот и твердо обосновался на троне, дали возможность византийцам проводить наступательную политику. Для этого императору требовались надежные, преданные наемники.

Хотя Первый настоящий крестовый поход начался в 1096 году (после того, как эмиссары императора обратились к папе Урбану II с просьбой отвоевать провинции Малой Азии, а папа в 1095 году на Клермонском соборе выступил с призывом отправиться в Крестовый поход для освобождения Гроба Господня), идея «священной войны» давно не была чужда Западной Европе. Еще в середине IX века папа Лев IV объявил, что того, кто умрет ради защиты христианства, ожидает награда на небесах. Реконкиста по возвращению территорий, захваченных мусульманами в Испании, начавшаяся в начале XI века (неверно. Реконкиста началась в 718 году, после разгрома арабов и иже с ними при Ковадонге на севере Испании, и продолжалась до 1492 года. – Ред.), была энергично поддержана клюнийскими монахами (от монастыря Клюни), ведущим религиозным движением того времени. В 1064 году папа Александр II предложил индульгенции всем, кто воевал с неверными в Испании. Папа Григорий VII был особенно воинственным. Еще будучи кардиналом, он убедил Александра II поддержать агрессию нормандцев Вильгельма против Англии. Став папой, он обратился к императору Генриху IV в 1075 году с предложением послать экспедицию для того, чтобы восстановить владения Восточной Римской империи, утраченные после поражения при Манцикерте. Он, по всей видимости, намеревался лично ее возглавить, возможно полагая, что успешная военная кампания может дать ему преимущества в споре о верховенстве с патриархом Константинопольским. Григорий VII также поощрял походы, призванные отвоевать у мавров Испанию.

Мотивы церкви имели самый разный характер. Без сомнения, самым главным было желание распространить христианство, но важным соображением было направить агрессивную энергию западных рыцарей на какую-нибудь полезную цель и тем самым прекратить постоянные междоусобицы между крупными феодалами и королями, которые опустошали Европу. Кампания, призванная ограничить кровопролитие между христианами, началась на соборе в Шарру в 989 году. В 1054 году собор в Нарбоне попытался установить «божественное перемирие» (прекращение враждебных действий в дни, установленные церковью. – Пер.) с «божественным миром», который защищал имущество церкви и бедных во время войны. После большого первоначального энтузиазма это движение разделило судьбу всех последующих идеалистических движений по ограничению войн, поскольку всего через несколько лет его покинули некоторые из самых ярых некогда его сторонников. В таких условиях следовало поддерживать любой план направить насилие в сторону от Центральной Европы. Третьей причиной было то, что отвоеванные земли в Испании стали принадлежать освободившим их христианским воинам, как вассалам престола святого Петра (престол святого Петра – престол римского папы, поскольку святой Петр был первым римским епископом, а все папы – его преемники). Этой системы стали придерживаться во всех последующих Крестовых походах.

Мотивы тех, кто присоединился к крестоносцам, тоже были разными. Без сомнения, многие горели желанием нести христианство, раз к этому призывала церковь, и вернуть «святые места» христианству, убивая неверных, которых они считали оскорбителями церкви и угнетателями своих братьев-христиан. Эти чувства были, однако, отнюдь не повсеместными. Свирепость крестоносцев по отношению к мусульманам в Испании разительно отличалась от толерантности, проявленной ими по отношению к коренным испанцам. (Автор необъективен. Эта «толерантность» привела к тому, что уже в середине Х века количество мусульман и иудеев в Испании превзошло число угнетаемых христиан. – Ред.) Мусульманский эмир Севильи был союзником Альфонсо VI Кастильского (ум. 1108), а Сид Кампеадор, герой испанских легенд, как король Артур в Англии, был в реальности наемником, готовым, если заплатят больше, перейти на сторону мусульман (в отличие от выдуманного, чтобы прикрыть брешь в английской истории, Артура Сид Кампеадор (от арабского sidi, мой господин, и испанского campeador, воитель) – реальный испанский рыцарь Родриго Диас де Бивар, р. ок. 1040 – 1099, храбрейший, но часто алчный и жестокий воитель, прославившийся своими подвигами в ходе отвоевания родной земли. – Ред.).

Некоторые рыцари, без сомнения, отправились в Крестовый поход в надежде получить прощение своих грехов. Другие же, безземельные рыцари (младшие сыновья в семье и «солдаты удачи»), присоединялись к этим походам в надежде приобрести землю и высокое положение за морем, и папа римский в своих обращениях довольно откровенно использовал эти надежды. Даже некоторые из лидеров Первого крестового похода, такие как Балдуин, брат Готфрида Бульонского, были, можно сказать, безземельными. Других в поход, видимо, посылали любовь к войне или страх правосудия. Очень малое число крестоносцев представляли, сколь большие расстояния придется пройти или насколько трудным окажется выполнение поставленных задач. Без сомнения, зная, что Бог на их стороне, они не сомневались в успешности своей миссии.

Урбан II, один из самых выдающихся дипломатов своей эпохи, смог уменьшить все более расширяющийся раскол между восточной (православной) и западной (католической) церквями. Он с энтузиазмом воспринял идею «священной войны» для освобождения страдающих христиан на Востоке и снова открыл маршруты паломников к «святым местам», закрытые из-за анархической сумятицы в Малой Азии и Святой земле, вызванной набегами (а также грабежами и геноцидом. – Ред.) сельджуков. Призыв Урбана прозвучал на соборе в Клермоне 27 ноября 1095 года перед большим количеством собравшихся на поле за границами города. Урбан описал собравшимся страдания братьев-христиан и трудности, переживаемые паломниками, после чего призвал своих слушателей, богатых и бедных, перестать воевать друг с другом и посвятить свои мечи службе одному лишь Богу. Он предложил им награду в виде новых земель и отпущение грехов тем, кто погибнет.

Папа распространил свой призыв с помощью синодальных писем ко всем епископам, а также, возможно, писем к королям, князьям и другим правителям западного мира. Отклик был колоссальным по масштабам и полным энтузиазма. Пока папа римский занимался приготовлениями, подыскивая для того, чтобы возглавить поход, соответствующих великой цели командиров, создавал флот для снабжения крестоносцев (через Геную), подготавливал церковников к тому, чтобы церковь защищала земли всех, принявших христианство, к нему шли обещания поддержки со всех направлений.

Наиболее успешными, похоже, оказались призывы странствующих проповедников, таких как Петр Амьенский, которые породили надежды у крестьян, чья жизнь казалась им особенно мрачной из-за притеснений феодалов, нехватки земли из-за роста населения и ряда сильнейших неурожаев. Призрачные обещания проповедников, казалось, предоставляют сельским жителям, чьи надежды на землю казались безнадежными, верную дорогу к лучшей жизни и спасению души. Петр Амьенский, двигавшийся по Франции и Северной Германии, собрал вокруг себя огромную массу людей, почти совершенно неорганизованную и недисциплинированную, по большей части людей из беднейших классов, как сельских жителей, так и горожан, а также множество преступников, желавших избежать наказания, и лишь небольшое число мелких, в основном германских, дворян. Многие шли вместе с семьями. Долгий и катастрофический марш через Центральную Европу этого народного Крестового похода был неожиданным для Восточной Римской (Византийской) империи, которая готовилась встречать крестоносцев по проходящим через Адриатику маршрутам паломников. Этот Крестовый поход провалился вскоре после того, как прибывшие достигли Малой Азии. (В первом же бою плохо (или никак) вооруженные крестьяне были разгромлены турками-сельджуками и большей частью истреблены; оставшиеся проданы в рабство. Петр Амьенский, однако, сумел убежать и достиг Константинополя. – Ред.) С чисто военной точки зрения этот Крестовый поход не имел никакого значения. Не имел значения и так называемый германский Крестовый поход, который начался с погромов и истребления евреев в Рейнланде, Мозеле и всех городах по пути движения крестоносцев, но не продвинулся много дальше венгерской границы, где был рассеян венгерскими войсками. Однако оба Крестовых похода увеличили недоверие в Константинополе к приближавшимся армиям крестоносцев. Опыт византийских купцов, как до Манцикерта, так и позднее, и контакты с нормандцами в Южной Италии научили византийцев не доверять «франкам», как безбожным, алчным варварам, бесстрашным в атаке, но потому и особенно опасным сейчас, когда они подходят все ближе, причем не в виде желанных наемников, а в виде больших армий под командованием высокородных дворян.