Хрущев. Смутьян в Кремле - Юрий Емельянов

Потрясение от запуска спутника было самым сильным в Америке. Мой знакомый американец рассказывал, что, узнав о запуске спутника, он не верил своим ушам. В течение нескольких часов он тупо сидел на месте, не в силах прийти в себя, так как рухнули все его устойчивые представления о мире. Хотя президент США Д. Эйзенхауэр призывал американцев не поддаваться паническим настроениям и всячески преуменьшал значение советского достижения, его соперники из оппозиционной демократической партии использовали советский успех для того, чтобы возмущаться растяпами из Пентагона и ленивым президентом, помешавшим Америке опередить русских. Журналисты Дрю Пирсон и Джек Андерсон поспешили выпустить книгу под названием «США – второклассная держава?», в которой бичевали власть имущих за невнимание к развитию ракет и освоению космоса. Американцы направляли в СССР делегации учителей, чтобы узнать тайны советской системы образования. В истории американского образования четко выделяются периоды: доспутниковый и послеспутниковый.

Все эти новости убеждали советских людей в справедливости надежд на быстрые успехи во всех областях развития страны. Эти надежды отвечали предпраздничным настроениям по случаю приближавшейся 40-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Мало кто из советских людей в это время знал, что в эти дни в верхах страны разыгрывались события, схожие с теми, что происходили в конце июня этого же года.

Июньские события показали, что судьба руководства страны в значительной степени зависит от позиции маршала Жукова. Хрущев запомнил и часто повторял слова Жукова о том, что без его приказа танки не сдвинутся с места. В разгар июньских политических баталий Жуков бросил фразу в адрес противников Хрущева, что ему достаточно обратиться к народу – и все его поддержат. Маршал имел неосторожность повторить эту фразу в своем выступлении в июле перед партийным активом Белорусского военного округа, в котором рассказывал о июньском пленуме. Об этом узнал Хрущев. Когда же Хрущев и Микоян прибыли в Берлин 4 августа 1957 года во главе партийно-правительственной делегации, то выяснилось, что среди встречавших не было советских военачальников. Оказалось, что Рокоссовский и Гречко, руководившие в это время плановыми военными учениями в ГДР, получили разрешение от Жукова не отвлекаться на церемониальную встречу. Очевидно, что подозрительный Хрущев увидел в этом проявление бунтарства.

К этому времени Хрущеву сообщили об информации сотрудника Разведуправления Министерства обороны Мамсурова о том, что по инициативе начальника Главного разведывательного управления (ГРУ) маршала Штеменко и по распоряжению Жукова создана Центральная разведшкола для подготовки диверсионных отрядов особого назначения. В школе, созданной в Москве, должны были обучаться 1750 солдат и офицеров. Создание такой школы усилило подозрения Хрущева в отношении Жукова.

Видимо, лояльность Жукова решили проверить. В сентябре 1957 года на правительственной даче в Крыму секретарь ЦК Л.И. Брежнев, курировавший вооруженные силы страны, попросил Г.К. Жукова не отправлять генерала Казакова из Венгрии на Дальний Восток, так как у генерала сложились хорошие отношения с Я. Кадаром. Жуков отказал Брежневу, заявив, что «надо считаться с моим мнением». Этот эпизод стал еще одним доказательством для Хрущева и его сторонников, что Жуков стал неуправляемым и поэтому представляет угрозу для них.

Вскоре было принято решение Президиума ЦК о том, чтобы в октябре направить Жукова во главе советской правительственной делегации в Югославию и Албанию. Жуков не хотел уезжать, ссылаясь на необходимость присутствовать на военных маневрах в Киевском военном округе. Он попросил Хрущева отложить поездку на три дня, но Хрущев, по словам Жукова, ответил: «Откладывать вашу поездку в Югославию не следует. Думаю, мы здесь сообща как-нибудь справимся. А вернетесь из Югославии, я расскажу вам все, что здесь было интересного». 4 октября Жуков выехал в адриатические страны из Севастополя на крейсере «Куйбышев».

Вместо Жукова в Киев направился Хрущев, якобы на охоту. На эту «охоту» направились также Козлов, Кириченко, Брежнев, Мухитдинов. Позже Хрущев так объяснял свое появление в Киеве: «Я не случайно попал на охоту из Крыма в Киев. Я там ничего не убил, а я там охотился на политическую дичь. Я хотел встретиться с командующими округов, хотел их послушать, с ними поговорить, а потом в выступлении подбросить кое-каких ёжиков. Я думаю, командующие меня более или менее правильно поняли». Обращаясь к Жукову, Хрущев заметил: «Я был, признаться, доволен, что тебя там не было, потому, что ты вел себя не по-партийному».

Пока Жуков находился в поездке, 19 октября состоялось заседание Президиума ЦК, на котором был поставлен вопрос о состоянии политической работы в Советской армии. В своем докладе начальник Политического управления генерал Желтов говорил о недооценке министром обороны политической работы в рядах Советской армии. Желтов рассказал нелепую байку про Жукова, который якобы заявил, что если политработникам приклеить рыжие бороды и дать кинжалы, то они бы всех командиров перерезали. Он утверждал, что Жуков неприязненно относится к нему, так как выступал против его возвеличивания. Он рассказал о полотне художника Васильева, изобразившего Жукова на белом коне на фоне горящего Рейхстага, и расценил картину как проявление культа личности Жукова.

Обвинения Желтова были решительно отвергнуты маршалами Малиновским и Коневым. Однако в ответ на их выступления Суслов сказал, что Жуков назвал политработников болтунами, которые 40 лет твердят одно и то же, и старыми котами, которые потеряли нюх. Игнатов осудил выступления Конева и Малиновского. Его поддержали все члены Президиума. Суслов предложил отстранить от работы Штеменко. В заключение выступил Хрущев. В протоколе заседания сказано: «Т. Хрущев. Доклад с позиции кричащих недостатков. Реакция тт. Малиновского и Конева тоже однобокая… Ликвидировать Военный совет – это значит Я». (Речь шла о предложении Жукова ликвидировать военные советы, внесенном год назад и отвергнутом Президиумом без обсуждения. – Прим. авт.) «Вопрос об организации отрядов особого назначения». (То есть о разведшколе. – Прим. авт.)

Очевидно, что реакция Малиновского и Конева на обвинения против Жукова напугала Хрущева и других членов Президиума. На заседании было принято решение немедленно подготовить постановление ЦК КПСС об улучшении работы в Советской армии и закрытое письмо «Ко всем партийным организациям предприятий, колхозов, учреждений, партийным организациям Советской Армии и Флота, к членам и кандидатам ЦК КПСС». Было решено направить всех членов Президиума ЦК в различные военные округа для разъяснений смысла этих документов. 22 октября в Ленинград выехал Ф.Р. Козлов, в Киев– А.И. Кириченко, в Минск – К.Т. Мазуров, в Ташкент – Н.А. Мухитдинов, в Тбилиси – В.П. Мжаванадзе, в Ригу – Я.Э. Калнберзин, в Свердловск – А.П. Кириленко, в Ростов – А.И. Микоян, в Горький – Н.Г. Игнатов, в Куйбышев – Н.И. Беляев, в Воронеж – Н.М. Шверник. 23 октября в Одессе должен был выступить А.И. Микоян, а в Севастополе – А.И. Кириченко. Н.С. Хрущев собирался выступить 22 и 23 октября в Москве на собрании партийного актива центральных управлений Министерства обороны СССР, Московского военного округа, Московского округа ПВО. Казалось, что все руководители партии и страны были срочно брошены в военные округа, чтобы раздавить в зародыше возможные очаги военного мятежа.