Отечник проповедника - игумен Марк Лозинский

См. также: Больной; Награда; Подвиг служения ближним; Терпение.

Один инок по имени Евлогий встретил на улице нищего, у которого были парализованы руки и ноги, сжалился над ним и в душе дал перед Богом такое обещание: "Господи, во имя Твое возьму себе расслабленного и буду покоить его до смерти, чтобы ради него спастись. Дай мне терпение послужить ему." Затем предложил расслабленному поселиться у него в доме и, когда тот согласился, взял его к себе. Прошло пятнадцать лет. В продолжение этого времени Евлогий служил расслабленному, как отцу, берег его, мыл, кормил, сам переносил с места на место. Позавидовал диавол такому терпению Евлогия и, желая лишить его достойной награды, вложил в сердце расслабленного гнев и злобу. И вот, до той поры кроткий убогий начал всячески хулить и поносить Евлогия и, несмотря ни на какие с его стороны увещевания и мольбы, довел его, наконец, до того, что Евлогий пришел в отчаяние. "Что мне делать? — говорил он знакомым инокам. — Расслабленный меня довел до крайности. Оставить ли его без помощи? Боюсь нарушить обещание, данное перед Богом. Поступать, как прежде? Но ведь он не дает мне покоя ни днем, ни ночью." Иноки предложили ему обратиться за советом к Антонию Великому, и Евлогий послушался их. Антоний ему и расслабленному сначала сделал увещевание жить в мире и в заключение обоим сказал: "Искушение, дети, пришло к вам от сатаны, ибо вы оба близки к смерти и достойны получить от Бога венцы. С этого дня не смущайтесь ничем. Иначе Ангел может застать вас в злобе друг против друга и лишить награды." Убежденные святым Евлогий и расслабленный прожили после того в мире только четырнадцать дней, затем скончался Евлогий, а через три дня последовал за ним и расслабленный. (Прот. В. Гурьев. Пролог. С. 43).

246. О добродетельной жизни шорника Захарии

См. также: Воспоминание о геенне огненной; Милостыня; Целомудрие

Некто Иоанн, житель Царьграда, раздав свое богатое имение нищим, только и знал, что ходил в храм Божий молиться. Однажды ночью он пришел ко храму Святой Софии и, найдя церковные двери запертыми, лег отдохнуть на паперти. По прошествии некоторого времени видит он светлую зарю, предшествующую некоему мужу. Обрадовался Иоанн этому видению и притаился, желая узнать, что будет дальше. Дивный тот муж, подойдя к церковным дверям, повергся на порог и долго молился. Запертые двери отворились сами собой. Он вошел в храм и пал на помост перед иконой Богоматери, и во все время молитвы от него исходил необыкновенный свет. Затем он подошел к Царским вратам, которые тоже отворились для него сами собой. Помолившись в алтаре с воздеянием рук, он вышел из храма, и двери затворились за ним так же, как и отворились, сами собой. Иоанн, желая узнать, кто был этот чудный муж, пошел за ним и, войдя в его убогую хижину, повергся к его ногам и со слезами умолял открыть ему, кто он и каковы его добрые дела. "Раб Божий! — попросил Иоанн. — Открой мне свою богоугодную жизнь, ибо я видел чудные действия твоей молитвы." — "Прости меня, старче, Господа ради, — отвечал тот дивный муж, — ты видел привидение, а не истину: я человек грешный, никакого доброго дела не имею; я неученый ремесленник, усмарь (шорник), имя мое Захария." — "Заклинаю тебя Богом, — неотступно взывал к нему Иоанн, — не скрывай своих высоких добродетелей, поведай мне истину." Тогда Захария, встав со своего места и поклонившись Иоанну до земли, держал такую речь: "Брат мой! Во всю свою жизнь я ни о чем столько не думал, как о содеянных мной грехах, и, ежечасно представляя себе огонь геенский, уготованный грешникам, каждую ночь хожу в храм Божий умолять Господа о помиловании меня от этого страшного огня. Эта женщина, которую ты видишь, моя жена, и она — непорочная дева. Под предлогом неплодства мы скрываем от людей чистоту нашего тела. Наконец, у меня есть три с половиной сребреника, на эту сумму я покупаю кожу, из которой делаю конскую сбрую. Получая на пропитание единственно от этого ремесла, я разделяю вырученные за изделия деньги на две части: одну — большую — отдаю моему Христу через руки нищих и убогих, а другую — меньшую — оставляю на собственные надобности." (Прот. В. Гурьев. Пролог. С. 186).

Добродетели

См. также: Милость к себе № 442; Подвиг ложный № 743; Праведник № 854; Спасение № 1073.

Добросовестность

247. Отшельник, получив даром книгу, до тех пор не успокоился, пока своим трудом не заработал деньги и не отдал их за книгу

См. также: Честность; Совесть

В окрестностях святого Иордана жил отшельник, по имени Феодор. Однажды он пришел ко мне в келию и обратился со словами: "Сделай милость, авва Иоанн, поищи мне книгу, содержащую весь Новый Завет." Расспросив, я узнал, что авва Петр, бывший потом епископом в Халкидоне, имеет такую книгу. Прихожу к нему и спрашиваю его о книге. Он показал мне Новый Завет на прекрасном пергаменте. "Сколько стоит?" — спрашиваю. "Три номисмы, — говорит авва. — Ты сам, что ли, желаешь купить или другой кто-нибудь?" — "Нет, отче! Отшельник желает иметь ее." — "Если отшельник, — говорит авва Петр, — то возьми ее даром. Возьми вот и три номисмы. Если книга понравится ему, пусть возьмет. Если же не понравится, то купи ему на эти деньги какую он пожелает." Взяв книгу, я отнес ее отшельнику. Тот получил книгу и удалился в пустыню. Прошло два месяца, и отшельник снова пришел ко мне. "Знаешь, авва Иоанн, меня беспокоит мысль, что я даром получил книгу." — "Не беспокойся, — говорю ему, — авва Петр богат и добр. Он рад этому." — "Да я-то не успокоюсь, пока не заплачу." — "Но имеешь ли ты деньги?" — спрашиваю его. "Нет, — отвечал отшельник. — Но ты дай мне надеть власяницу." Отшельник был наг. Я дал ему власяницу, старый головной покров, и он пошел, нанялся работать при озере, которое устраивал на Синае Патриарх Иерусалимский Иоанн. Получая ежедневно плату в пять фолер, он ходил в Илиотскую лавру и ел только по десять бобов, несмотря на то, что трудился целый день. Когда из получаемой платы у него составилась сумма в три номисмы, он сказал мне: "Возьми деньги и отдай за книгу. Если же авва Петр не пожелает, возврати книгу." Я пошел и рассказал авве Петру. Тот не хотел брать ни денег, ни книги. Однако я уговорил его взять деньги и не отвергать труда отшельника. Возвратившись, я снова вручил книгу отшельнику, и он с радостью удалился в пустыню. (Луг духовный. С. 161).

Доброта

См. также: Кротость № 362; Нестяжательность № 665.

Доверие к ближнему

248. Доверяя своему ученику, авва Аммой никогда не позволял себе смотреть, что делает ученик во внутренней келии

См. также: Ближний

Авва Аммой был болен в течение нескольких лет. Ему, как больному, приносили многое. Приносимое складывалось во внутреннюю келию. Он лежал на одре и ни разу не позволил помыслу сосредоточиться на внутренней келии, посмотреть, что там находится. Когда его ученик Иоанн входил в эту келию и выходил из нее, авва закрывал глаза, чтобы не видеть, что делает ученик во внутренней келии, зная, что Иоанн — истинный монах. (Еп. Игнатий. Отечник. С. 66. № 2).

Долг

См. также: Любовь к ближним № 389.

Должник

См. также: Любовь к ближним № 389.

Дружба

См. также: Муки вечные № 570; Самопожертвование № 976.

249. Истинная дружба побудила монаха идти в мир за согрешившим другом нести многие труды ради него и своего пропитания; своим самопожертвованием он, по слову аввы Авраамия, приобрел душу брата; они вернулись назад в пустыню, и согрешивший брат, принеся покаяние, скончался

См. также: Блудная брань; Любовь к ближним; Самопожертвование; Товарищество

Отшельник авва Иоанн, по прозвищу Огненный, поведал нам то, что авва Стефан Моавитский рассказывал ему: "Однажды мы были в монастыре великого вождя иноков святого Феодосия. Там были два брата, давшие друг другу клятвенное обещание не разлучаться ни в жизни, ни в смерти. В обители они всем были примером для назидания. Но вот один из них подвергся плотской брани и, будучи не в силах побороть ее, сказал другому: "Отпусти меня, брат! Похоть плоти одолевает меня, и я решился уйти в мир." Тот начал уговаривать его: "Не губи, брат, своего подвига." — "Или ты иди вместе со мной, чтобы мне удовлетворить страсть, или отпусти меня одного." — возразил тот. Не желая отпустить его одного, брат пошел вместе с ним в город. Подвергшийся плотской брани зашел в дом блудницы, а другой брат стоял вне, посыпав голову пеплом, и сильно страдал. Впавший в блуд, совершив преступление, вышел из дома. Другой начал говорить ему: "Какую пользу получил ты, брат, от греха? Не причинил ли, напротив, вред? Пойдем обратно на свое место." — "Нет уж, я не могу идти в пустыню. Ты иди туда, а я останусь в миру." Напрасны были все усилия, чтобы убедить его вернуться в пустыню. И брат решился сам остаться с согрешившим в миру, и они оба начали трудиться для своего пропитания. В то время авва Авраамий строил свой монастырь, так называемый Византийский. Незадолго до этого он устроил монастырь в Константинополе, называемый Авраамиев, а впоследствии οн был архиепископом в Ефесе. То был добрый и кроткий пастырь. Придя к нему, два брата нанялись работать на строительстве монастыря. Впавший в блуд получал плату за двоих и каждый день отправлялся в город, где тратил деньги на распутство. Между тем другой постился все эти дни, молча делал свое дело и не говорил ни с кем. Мастера, видя ежедневно, что он не ест и не пьет и весь сосредоточен в себе, доложили обо всем святому авве Авраамию. Великий Авраамий позвал труженика к себе в келию и обратился к нему с вопросом: "Откуда ты, брат, и каково у тебя занятие?" Тот открылся ему во всем, заключив: "Ради брата я терплю все это, да видит Бог скорбь мою и да спасет его." — "И Господь даровал тебе душу брата твоего!" — выслушав все произнес Авраамий. Лишь только авва Авраамий отпустил работника, и тот вышел из келии, как перед ним оказался его брат. "Возьми меня в пустыню, — воскликнул он, — да спасется душа моя!" И немедленно они удалились в пещеру близ святого Иордана и затворились там. Прошло немного времени, и согрешивший брат, премного усовершенствовавшись в духе перед Богом, скончался. А другой остался в той же пещере, согласно клятве, чтобы и самому скончаться там же." (Луг духовный. С. 118).