Злая сказка - Антон Соловьев

— Просто. Мне та битва была не нужна. Глупая междоусобная вражда.

— Да, я согласен. Я все хотел спросить, а на кой черт тебе сдался Мерлин, этот выживший из ума тип, которого я уже не видел много веков?

— А просто так, — улыбнулась она. — Все было так тихо и мирно, что даже в легендах ничего не осталось.

— Хотя надо бы туда вписать, как он чуть не попал в тебя молнией, когда ты спуталась с каким-то заезжим князьком.

— Ну... — протянула она. — Вспомнил седую старину.

Ничего себе! Значит, все эти сказки о Мерлине, Артуре и прочих — реальные исторические события? Кто бы мог подумать! Нет, все-таки здорово, что я взялся за эту работу. Узнаешь столько нового и интересного.

Они еще долго шатались по лесопарку. Олег убеждал Люду, так звали Моргану в этой жизни, перейти хоть на какую-то из сторон. Они спорили, но вполне дружелюбно. Затем вспомнили Париж семнадцатого века. Время замечательное и, судя по их рассказам, весьма веселое. Потом Люда проводила Олега до метро, и он поехал домой.

Очень долго образ длинноволосой феи будоражил мое воображение: то она представлялась мне верхом на коне с окровавленным мечом в руке, то в белых одеждах, рядом с могучим и мудрым, а если верить Олегу, выжившим из ума Мерлином. Возвращаясь домой, я думал об Артуре и рыцарях Круглого стола и о том, что Олегу посчастливилось это все видеть. Хотя на самом деле это, скорее всего, происходило не так красиво, как в той же книге Мэлори «Смерть Артура». И, зная это, я предпочитал думать именно о сказочном Артуре, нежели о его реальном прототипе. Такие дела. А мне пора было ложиться спать. Завтра начнется новый день со своими заботами и проблемами, но, закрывая глаза, я представил Круглый стол, стоящий в главном зале Камелота, а за ним — сидящего среди прочих рыцарей Олега.

Круг земной. Беглец

Он поднимался по лестнице на второй этаж. Ступеньки привычно скрипели под сапогами. Прошел по коридору. Постучался в знакомый кабинет.

— Разрешите, Петр Тимофеевич?

— Да, Владислав, заходите. Петр Тимофеевич прохаживался по кабинету и курил папиросу.

— С местами на пароходе я решил. Надо собираться. Хотя мне, честно говоря, стыдно: офицеру— и бежать из города.

— По-твоему, лучше умереть? — усмехнулся Петр Тимофеевич. — Ты все прекрасно и сам знаешь. Красные скоро будут в городе. И это быдло ничем не остановить.

— Это так.

— Послушай, я хочу, чтобы вы с моей Олечкой были счастливы. Денег вам на первое время хватит. Потом найдешь работу. А кто знает, может, весь этот кошмар прекратится — и вы сможете вернуться.

— Петр Тимофеевич, вы говорите так, словно сами никуда не собираетесь.

— Да, Владислав. Никуда. Я остаюсь. Это для меня единственный выход. Я не смогу жить там. Просто не смогу.

— Но...

— Никаких «но». Ты же офицер. Ты должен понимать, что из любого положения должен быть выход.

— Я понимаю.

— Тогда иди. Дай только я благословлю тебя. Не как своего офицера — как будущего мужа дочери. Иди, времени мало. Пароход скоро отходит.

«Из любого положения должен быть выход» — так он сказал. А когда Владислав спускался по лестнице вниз, то услышал выстрел.

Он ни о чем не стал рассказывать Оле. Ни о том, как вбежал в кабинет Петра Тимофеевича и увидел его лежащим лицом на столе в луже крови, ни о том, как поднял валявшийся на полу пистолет и забрал себе. На память. Оля расстроилась, что отец не поедет с ними. Но времени было слишком мало, чтобы что-то менять. Последний пароход.

Все было готово, вещи собраны. Они пробирались по городу, готовящемуся к штурму. Везде сновали люди с вещами, туда и сюда бежали солдаты и офицеры. Владислав, ни на что не обращая внимания, шел, держа в одной руке чемодан, а другой тянул Олю.

Прошли мимо церкви. Оля стала уговаривать его зайти:

— Может, нас быстро обвенчают?

— Нет, я чувствую, что красные уже на подходе. Пароход не станет ждать. В Стамбуле найдем православную церковь и обвенчаемся спокойно.

— Нет, здесь, — уперлась Ольга. — На русской земле!

Владиславу был знаком этот взгляд из-под тонких черных бровей. Он знал, что она никуда не поедет, если они не обвенчаются. Она так хочет, и все тут.

Священник был очень старым и к тому же глухим. Ему долго пришлось все объяснять. А потом они стояли у алтаря. Он в форме, и она в сереньком длинном платьице. Все было слишком долго. И чемодан, прислоненный к стенке, напоминал: пора.

Послышался шум. В церковь ввалились какие-то люди в гражданском, но с оружием. Красные бантики на груди. Знак отличия. Владислав потянулся к кобуре, но понял, что опаздывает. Они просто стали стрелять. На поражение. Первым упал сухонький священник, затем Оля. Владислав успел сделать пару выстрелов, прежде чем упал. Кажется, попал. Закрывающимися глазами видел, как вошедшие ходили по церкви, снимали иконы. Кто-то уже рылся в их чемодане. Последний пароход. И все из-за глупости. Но кто мог знать, что они придут раньше.

Олег. Вестник Битвы

После случайной (случайной ли?) встречи с вечно упрямой сестрой Олег немного устал. После ужина его снова ждала работа. Он покурил на балконе, снял с себя всю одежду, которая в ином мире была бы лишним грузом, и расслабился. Он снова и снова представлял себе Дорогу, прямую линию, уходящую за горизонт, а вокруг изумрудная трава под ослепительно синим небом без светила. Настанет день, и он снова ступит на нее физически, но это будет не скоро, сейчас главное — это Битва.

Он взглянул вдоль Дороги, и ему показалось, что чей-то взгляд с противоположной стороны также жаждет его увидеть. По Дороге туда и сюда шагали Первые. Олег узнавал некоторых из них, но не было возможности пообщаться.

Взгляд блуждал вдоль Дороги и в глубь изумрудных полей, пока не наткнулся на странное, совершенно неестественное для этих мест сооружение. Это была шестиугольная башня высотой около пяти метров. Никаких бойниц. Глухая стена и окованная железом дверь, даже без ручки. Железный лист был вмонтирован в камень и, казалось, открывался только изнутри.

Олег несколько раз обошел башню. Никаких других входов и выходов не было.

— Эй, Посланник! — Голос доносился откуда-то сверху.

Олег отошел от башни чуть подальше. На плоской крыше стояла темная фигура, очертаниями похожая на человеческую. Вокруг нее, словно плащ, колебалась тьма.

— Ты слышишь меня? Я вестник Посланника Абстрактного Зла и говорю от его имени! — Слова разносились как эхо. — Здесь он будет ждать тебя для решающей Битвы! В назначенный день, как было заведено с начала времен.

— Передай ему, что я тоже буду здесь, в назначенный день, — крикнул Олег, и его голос был не менее громким.

Фигура исчезла. Олег еще раз прошелся вокруг шестигранной стены, посмотрел на дверь и вернулся в реальность. На часах было около десяти. Спать пока не хотелось. Он проверил электронную почту и решил -лечь пораньше. Если не сразу заснуть, то по крайней мере почитать в уютной кровати любимую книжку. Для Битвы требовались силы, не столько физические, сколько душевные. А их, в свете последних событий с Ветерком, было не так много. Что и говорить, эта акция Бездны все же забрала часть его сил.

Проснулся Олег в тревожном настроении и раньше обычного. От нечего делать снова проверил электронную почту. Пришло сообщение от друга. Того самого, что живет в монастыре. Так уж получается в современном мире, что даже в удаленном монастыре есть Интернет. Послушание отца Андрея заключалось в поддержании сайта и ответах на электронные письма.

«Эту вещь доверили отдать именно мне. Вечером я буду в Москве. Жди меня с 19.00 до 19.15 на „Комсомольской“ — кольцевой в центре зала», — говорилось в сообщении.

Значит скоро, совсем скоро. Олег догадывался, что за вещь ему должен передать отец Андрей, в миру Павел Евдокимов.

В семь часов вечера Олег уже был на «Комсомольской». Появился и отец Андрей. Он был в рясе. Длинные волосы зачесаны назад, в бороде прорезалась седина.

— Не надоело тебе, Прозрачный Ручей, жить в монастыре? — спросил Олег.

— Нет, Олежек, все отлично. Я чувствую себя очень уютно. Сейчас осваиваю новые технологии. Как хорошо, что теперь не убивают ученых.

— Это просто отлично. Ну, а если семью завести? Просто пожить в свое удовольствие?

— Раньше я был воином. Только воином. Теперь только монахом.

— Пытаешься искупить грехи?

— Нет, хочу примириться с собой. Вот возьми. — Отец Андрей сделал движение, будто снимал с себя цепочку, а затем надевал на Олега.

В поле истинного зрения Олег увидел, как на его шею опускается легендарный Камень Паладинов. Он был похож на огромный кусок чистейшего горного хрусталя, переливающегося всеми цветами радуги.

— Это большая честь... — начал Олег.

— Это твой долг, — ответил отец Андрей. — После Битвы Камень вернется туда, где ему и надлежит быть. С ним ни один удар другого бессмертного для тебя не страшен. Более того, остановится пуля, сломается клинок...