К Востоку от рая - Карина Ли

— Дай ему время. Живя в нашем мире, если ты понимаешь, о чем я, все достаточно сложно. Брату страшно. Я на тысячу процентов уверена, что ему сложно открыто выражать свои чувства, желания, стремления, особенно если они не вписываются в определённые нормы и устои. Он, как и я стыдится любви гораздо больше, чем ненависти, страсть, нежность для него под запретом. А без чувств очень страшно прожить жизнь, ведь согласись, она очень коротка. И ужасно в одно утро проснутся и осознать, что прожил свою жизнь не для себя, для кого-то. И у вас обоих будет так, поверь. Сейчас вы оба наступаете, каждый на свое сердце. А нужно всего-то поговорить, услышать друг друга.

Я переваривала ее слова остаток дороги. Но все же была зла. Почему он сам не приехал за мной, а послал сестру? Трус! Машина остановилась и Дильназ просто вышла, закрыв меня в этой коробке. Я мысленно обругала ее, на чем свет стоял. А что если мне в туалет приспичит? Блин, богатые засранцы, привыкли, что им все можно.

И вот я снова сижу напротив того человека, которого люблю всем сердцем. И затаив дыхание жду.

— У нас с Дильназ был старший брат. Он погиб четыре года назад. Сейчас ему было бы двадцать пять лет. Вчера был день его смерти. — От ужаса, услышанного я прикрываю рот руками. — Мы были с ним в магазине для детей, выбирали разные тряпки и игрушки, для его сына. Мальчишка попал в больницу, родился с пороком сердца и много времени со своей матерью проводили там, но в этот самый день его должны были выписать, и мы выбирали подарки для него. Хотели побаловать. Рамиль всегда хотел большую семью, хоть и был молод. Именно поэтому Гузель уже была беременна их дочерью — Лин. — у меня в голове все медленно встает на свои места и слезы сами непроизвольно текут по щекам. Бедняжка Лин даже не знает своего отца. А Гузель? Боже мой, что пришлось пережить этой девушке. — Их любовь я считал всегда больной. Считал, что брат слишком рано сковал себя узами брака. Он женился на ней в девятнадцать лет. А ей вообще едва исполнилось тогда семнадцать. Но родители видели их любовь и поэтому не были против их союза. Эти двое просто не отлипали друг от друга. Гузель была чертовски ревнива, но она любила брата, я видел это.

— Адам, не нужно. Я понимаю.

— Нет, ты должна все узнать. Мы уже вышли и собирались ехать за ними в больницу, как позвонила Гузель. Я закатил глаза, думая, что эта не нормальная придумала еще что-то или забыла и снова пойдем в магазин. Но она рыдала. Малыша увезли в реанимацию, было какое-то осложнение. Брат сказал мне поехать с охраной домой и предупредить родителей, а сам не дождавшись моего ответа, рванул в больницу. Туда он так и не доехал. Он так гнал и хотел успеть, что вылетел на встречку и не справился с управлением. Погиб на месте. Травмы были не совместимые с жизнью. В ту же ночь Гузель потеряла и сына. У парнишки остановилось его крохотное сердце. Я сам не понимаю, как она нашла в себе силы побороть все это, пережить. Ведь я сам долгое время не мог прийти в себя. Было время, даже на наркоту подсел. Но когда мама позвонила и сказала, что у меня родилась племянница, я взял себя в руки и пообещал себе, что позабочусь о ней. С тех пор я забочусь о Лин и о Гузель. Она мне как еще одна сестра. Да, она порой бывает несносной, резкой и бесит. Но кроме нас у нее нет никого. Родители погибли пару лет назад, и она осталась одна, с ребенком на руках. Ну, а Лин, она моя племянница. Она единственное, что есть у меня в память о брате.

Я села ближе и взяла мужа за руку. Хотела дать ему поддержку, показать, что готова разделить его горе.

— До сих пор я не могу смириться с тем, что его нет. Если бы я тогда поехал с ним, может, все было бы по-другому. Его нельзя было отпускать одного, а я отпустил.

— Нет, Адам. Ты ничего не смог бы поделать. Возможно, ты погиб бы вместе с ним, понимаешь? И сейчас малышка Лин, была бы и без тебя. Ты не виноват. Не вини себя. Прошу тебя. Твой брат в лучшем мире и уверена наблюдает за тобой. Так дай ему еще повод гордиться тобой. Не вини себя, он бы этого не хотел.

Адам смотрел прямо и казалось не слышал меня вообще. Но потом его будто подменили. Снова.

— Я не готов отпустить тебя. Мне плевать, что ты думаешь начет всего, что я сказал. Из жалости ко мне или из-за того, что ты меня поняла, но ты останешься со мной. А даже если и решишь сбежать, то я не дам тебе развода, ты на всю свою жизнь останешься с моей фамилией. И мной, который будет ходить тенью следом за тобой. Я думаю, что готов начинать строить свою жизнь. Думаю, брат бы сейчас аплодировал стоя. Я твердил, что отношения это для слабаков. Любовь и привязанность делает людей слабыми. И теперь сам же, добровольно вступаю в них. Как и говорил, я не позволю никому тебя обидеть, Алина. Кроме меня, — наконец он улыбнулся, и я смогла затаить дыхание и, наконец, перестать плакать. Сейчас он был настоящим, Адам обнажил душу передо мной.

— Я не смогу уехать. Мое сердце, как и душа там, где ты. — Я легла на его плечо, парень поцеловал меня в макушку. Сейчас, несмотря на то, что я узнала, было так спокойно, что сердце из груди выскакивало от этого счастья. — А я ужин приготовила вчера вообще-то. Знаю, что ты не любишь все домашнее, но может, попробуешь?

— Рамиль любил только домашнюю еду, как и я. Никаких кафе или ресторанов. А после его смерти я перестал домашнее есть. Не знаю почему, может в протест, а потом и вовсе отвык.

— Хорошо. Давай