Битва за Кремль - Михаил Логинов

«Это серьезно?» — хотел, было спросить глава. Но заметил в группе полпреда — только сейчас, что характерно! — директора мебельного салона и юридической конторы. Оба кивнули: да, все так, мы переезжаем.

— Хорошо, — выдавил из себя глава. — Мы рассмотрим этот вопрос и решим его положительно… Но проблема ремонта…

— Да, ремонт нужен, — перебил Седой. Так резко, что поселковый глава с предельной четкостью осознал, что этот седой человек когда-то командовал воинским подразделением. И не меньше чем ротой, а то и полком. — Эта проблема тоже решена. На днях завершится ремонт школы. Я связался со строительным управлением. Бригада маляров и штукатуров готова задержаться в поселке на неделю. Остается проблема денег.

Седой посмотрел на Очкарика. Тот кивнул, мол, да, это мой вопрос:

— Деньги… что ж, деньги — всегда проблема. Однако почти все проблемы разрешимы, не так ли, Борис Ульянович? Ведь ваш поселок в декабре празднует восьмидесятилетие и деньги на торжественные мероприятия должны прийти в октябре. Так? Я поговорил с уважаемым Владимиром Ивановичем. — Жест в сторону главы департамента по финансам, тот согласно, чуть ли не испуганно кивнул. — И мы пришли к выводу, что эти деньги следует заплатить ремонтникам, они готовы подождать до октября. Мы с Владимиром Ивановичем подсчитали, останется даже на детские кроватки и шкафчики.

— Но… понимаете… — Глава хотел произнести правильные, берущие за душу слова о том, что нельзя использовать праздничные деньги (которые он давно уже в уме все поделил и пристроил), нельзя лишать народа праздника, их и так у народа немного… Но высказаться ему не дали.

— Понимаю, — вернулся в разговор полпред Столбов. — Проблем с нецелевым использованием средств не будет. Уборку после ремонтников и прочие мелкие работы сделают родители-очередники. За полтора месяца — успеют. Праздник придется отгулять скромно. Без фейерверков и карнавала. Зато дети пойдут в детсад. Вопросы будут?

Вопросов не было. Была печаль поселкового главы и легкое отупение, да щеку подергивал легкий нервный тик. Кто-то из сотрудников полпредства положил перед ним на стол несколько листов бумаги.

— Уважаемый Борис Ульянович, — услышал глава тихие, почти проникновенные слова Столбова, — пожалуйста, посмотрите. От вас требуется поставить подписи в четырех местах. А этот лист, график работ, повесить на стену. Два или три раза узнать, как идет работа. И открыть детсад «Веснушка» тридцать первого августа.

— Но…

— Без «но», пожалуйста.

Это формально вежливое «пожалуйста» больше походило не на просьбу, а на звук взводимого курка.

— У вас, впрочем, есть и другой вариант, — еще тише, душевнее и грознее сказал Столбов. — Прямо сейчас начать решать проблему собственного трудоустройства. Выбирайте.

— Да, — торопливо согласился глава, — сделаем!

— Вот и отлично. Значит, к первому сентября место в детском садике получат и очередники, и дети, в очередь не записанные. Мест хватит?

— Да, всем хватит, — сказала пожилая дама с рыжем костюме и с халой на голове, председатель комиссии по социальным вопросам.

— Хорошо. Кстати, по поводу тех, кто не стоит в очереди… — Столбов повернулся к даме, взглянул ей в глаза. — Это вы спрашиваете у матерей-одиночек, забывших записать ребенка в детсад после роддома: «мамаша, вы что, с луны свалились?»

Любой другой взгляд председательница отбила бы возмущенной репликой: «Да кто вам такую чушь сказал? Или сами выдумали? С вас станет!»

Но сейчас так ответить не смогла. Под таким взглядом не врут. Наоборот, шмыгнула носом, чуть всхлипнула и тихо сказала: «Да».

— Да как вы могли, Любовь Петровна?! — возмущенно произнес глава. — Вы же позорите всю администрацию…

Столбов отмахнул рукой главе — сейчас я говорю.

Опять посмотрел на Любовь Петровну:

— Не надо так с людьми, уважаемая. Все мы бедные и усталые, понимать надо друг друга. Научитесь работать по-другому. Через год позвоню и проверю. И на открытие «Веснушки», — это уже главе, — пригласить меня не забудьте. Кажется, все? Тогда на крыло!

Свита полпреда двинулась к двери, а сам полпред подхватил главу под локоток и отвел в сторону.

Борис Ульянович не считал себя великим эмпатом, но сейчас явственно ощутил волны агрессии, идущие от полпреда. Не барского гнева, не мелкой зависти, не собачьей злости на то, что кусок увели из-под носа. А глубинной, грозной ненависти. Так ненавидят кровника. Так ветеран-партизан смотрит на ветерана-карателя.

От этой волны глава чуть не задохнулся. Ну, за что его может так люто ненавидеть представитель Президента по Северо-Западу? Чем он, маленький чиновник, смог насолить такому важному человеку?

— Два вопроса, — тихо, медленно и оттого особенно страшно проговорил Столбов. — Оба, считай, личные. Вопрос первый: что вы здесь целыми днями обсуждаете? Чем занимаетесь, если пустяковую проблему решить не смогли? Люди со стороны за два дня решили, а вы за год не почесались? Или чем-то совсем важным занимались, что важней повседневной человеческой жизни?

Глава то ли хрипнул, то ли кивнул, не зная, как отвечать.

— Пока думаешь — второй вопрос. Зачем тебе власть, если ты для людей не работаешь? Для чего мне власть, я знаю. А ты?

— Я… Ну да, я буду, — пробормотал глава по принципу: лучше хоть что-то, чем молчанка.

Вернусь и спрошу, — сказал полпред и направился за уходящей делегацией.

Я — Степанов Кирилл Сергеевич, капитан подразделения УВО по Кингисеппскому району. Понимаю, что мое письмо не по адресу. Но слышал, что вы смелый человек и не лжете. Прочтите, пожалуйста, письмо и скажите, можно ли что-нибудь сделать, или нет?

14 июля я совместно с патрульным экипажем УВО возвращался в наше управление по Таллинскому шоссе. В районе 85-го километра мы обнаружили место автотранспортного происшествия, а также гражданина, бегущего по дорожному полотну, и правонарушителя, стреляющего в него из боевого пистолета. Когда мы вышли из машины, гражданин упал, раненный правонарушителем, а последний прицелился в нас. В ответ на действия правонарушителя я произвел несколько выстрелов из табельного АКСУ, причинив правонарушителю ранения и тем самым, обезоружив его.

В руках у правонарушителя был пистолет предположительно системы Стечкина. В кармане я обнаружил удостоверение на имя Бориса Морозова, сотрудника охранной организации «Резерв».

Выяснив, что жертва правонарушителя, и он сам получили ранения, требующие госпитализации, мы вызвали медицинскую помощь и осмотрели место происшествия. Сначала мы обнаружили опрокинувшийся фургон, в кабине которого находился шофер, заблокированный упавшей машиной. Там же мы обнаружили трактор с прицепом, с которым столкнулся фургон, имевший номер Московской области.

Примерно в ста метрах от места основного происшествия была обнаружена перевернувшаяся милицейская машина, тоже с подмосковными номерами, а в ней двое сотрудников, получивших тяжелые травмы. После этого мы вызвали дополнительную «скорую помощь» и попытались сами оказать медицинскую помощь раненым.

К этому времени раненый гражданин, как позже выяснилось, шофер трактора, пришел в себя и обратился ко мне, показав две таблетки, со словами: «Вот за это меня убить хотели. Посмотрите в фургоне, там весь груз». Действительно, согласно предварительному осмотру разбитого фургона среди разбросанных бананов обнаружилось несколько емкостей с такими же таблетками.

Практически одновременно с экипажем районной «скорой помощи» и бригадой МЧС к месту происшествия прибыл автомобиль с группой лиц в штатском. Они представились сотрудниками ФСО и приказали нам отойти к своей машине. Поначалу мы отказались выполнить этот неправомерный приказ, и это чуть было не привело к инциденту с применением огнестрельного оружия, но в этот момент мне позвонило непосредственное начальство и приказало голосом (полным раздражения и волнения) выполнять все распоряжения сотрудников ФСО. После этого мы отошли, но все же добились эвакуации раненого шофера трактора в районную больницу. Увезти туда же раненого правонарушителя сотрудники не позволили.

Некоторое время спустя прибыли машины «скорой помощи» из частной клиники, и в нее был перенесен раненый правонарушитель. В другую машину перенесли шофера фургона, по моим наблюдениям не подававшего признаков жизни. Еще в одну машину отнесли раненых милиционеров экипажа сопровождения. Я сказал сотруднику ФСО, что «ребятам повезло», а он ответил на это: «Вам повезло больше. Если бы вы стали рыться в фургоне, вы бы сейчас им позавидовали». После этого старший группы приказал нам «ехать куда ехали» и добавил: «Мужики, если хотите нормально спать, запомните: ничего не было».