Долгий путь от любви до любви - Александра Плен

Я почти плакала от сосущего голода. От желания почувствовать его внутри. Выгнулась дугой, со стоном обхватила ногами, впилась в губы, сильно, как умела, сплелась языком, кусая, подталкивая. Извивалась, просила, умоляла всем телом, стонала и хныкала. И вот оно – чудо наполнения! Медленно, плавно, сводя с ума.

– Бог мой, – простонал Роберт, – ты такая тугая и горячая… Я не продержусь и минуты.

О чем это он? Я наслаждалась дивными новыми ощущениями. Чувствовала, как пульсирует внутри жизнь, как бешено бьется его пульс в глубине, как содрогается надо мной напряженное тело. Роберт замер, стиснул зубы, и капельки пота выступили у него на лбу. Я, не отрываясь, смотрела на искаженное судорогой лицо, заострившиеся скулы, почти сердито нахмуренные брови. Он словно боролся с собой, не на жизнь, а на смерть. Я облизала губы и чуть шевельнулась, устраиваясь поудобнее.

– Господи… – прохрипел Роберт, и его сдержанность разбилась вдребезги.

Глубоко, сильно, мощно. Извечное мужское стремление наполнять, подчинять и властвовать. Примитивно, дико, великолепно. Я инстинктивно подстроилась под его ритм: где нужно – выгибалась навстречу, а в какие-то моменты полностью расслаблялась. Не закрывая глаза ни на секунду, я сходила с ума от его вида, возбуждения, ярости. Слизывала капельки пота с его лица, шеи, пыталась поймать губы. Впивалась ногтями в спину, ягодицы, цеплялась за плечи. Ритм движений сбился. Выпады стали более судорожными, беспорядочными. Я напряглась и замерла, прислушиваясь к мощной волне чего-то жаркого, необычного, накатывающего словно неуправляемый прилив и остановившегося на пике. Я растерялась, никогда ранее не сталкиваясь ни с чем подобным. Роберт заметил мою растерянность, опустил руку вниз и, не прерывая движений, дотронулся до какой-то точки. И сразу же волна накрыла меня с головой. Я изогнулась, забилась всем телом, впилась пальцами в простыню, судорожно комкая ее, и с удивлением услышала собственный тонкий жалобный крик. Роберт на мгновенье застыл, сильно сжал мои бедра и упал сверху, со звериным рычанием изливаясь в меня.

Первое время в спальне слышно было лишь тяжелое хриплое дыхание. Я, как иссушенная земля, впитала его живительную влагу. Я была пуста внутри и снаружи, а сейчас наполнилась жизнью. Как хорошо… Свернувшись калачиком, обнимая себя руками, чувствовала странное успокоение и счастье. В голове было пусто. Ни одной мысли, ни единого сожаления, ни единого намека на угрызения совести. Ничего. Это всегда так? Я теперь падшая женщина?

Немного придя в себя, я повернулась и посмотрела на Роберта. Он лежал на боку, глубоко дыша, и внимательно рассматривал меня сквозь полуопущенные веки.

– Ты страстная женщина, герцогиня, – были его первые слова, – твои многочисленные любовники многому тебя научили.

Сердце сжалось от боли. Я ждала слов любви? Восхищения? Нежности? Как всегда, ошиблась. Почему я думала, что акт любви изменит Роберта? Медленно сев на кровати, попыталась отыскать простыню, чтобы прикрыться.

– И я опять тебя хочу, – хрипло добавил он, и мои глаза невольно опустились вниз, уткнувшись в очевидное подтверждение его слов.

– Извини. Был уговор на один раз, мистер Вайтер. Свою часть уговора я выполнила, теперь твоя очередь.

– Не волнуйся за своего мальчика, – хмыкнул мужчина, – я не убью его. В этот раз. Если ты будешь так просить… А вот еще одна индульгенция ему не помешает.

И вдруг я улыбнулась и откинулась на подушки. Мой мозг сошел с ума! Все обидные слова Роберта он почему-то, по только ему понятному признаку, трансформировал в любящие. Внутри себя я услышала: «Умоляю, не уходи. Останься еще на чуть-чуть. Я не смог полностью насытиться тобой».

Мои глаза блеснули озорством. Я наклонилась к Роберту, мои пальцы пробежали по груди, животу, остановились на бедрах, близко-близко от паха, и там замерли, перебирая жесткие волоски.

– Только теперь, сэр, вы позволите мне все тщательно рассмотреть и потрогать, – прошептала победно.

– О боже! – простонал мужчина, переворачиваясь на спину. – Дай мне силы!

И опять танец двух тел на простынях. Бесстыдные ласки и горячий шёпот, глубокие умелые поцелуи. И теперь уже знакомая волна, накатывающая и сметающая все на своем пути.

Потом… Роберт заснул сразу же, словно провалился в бездонный омут. Успел только обхватить меня за талию и крепко прижать к своему телу. Я тоже уплывала в сон, но вовремя взяла себя в руки.

Потом придет раскаянье, угрызения совести, возможно слезы. А сейчас… Я смотрела на расслабленное лицо мужчины, лежащего рядом, и словно возвращалась на двенадцать лет назад, на побережье залива Торбей, в бухту Торки.

Черты лица Роберта разгладились, исчезли скорбные складки у рта, вертикальная морщина между бровей. Красивый молодой юноша лежал рядом со мной и чуть улыбался во сне. Сердце таяло от его улыбки. Я могла бы любоваться им бесконечно… Но мне нужно идти. Потихоньку, чтобы не разбудить, я убрала с талии тяжелую руку, перекатилась на край и бесшумно встала с кровати. Покачнулась. Ноги были словно ватные и почти не держали в вертикальном положении. Пришлось немного постоять, опираясь на спинку стула.

Одежда оказалась разбросанной по всей комнате. Медленно натянула на себя панталоны и нижнюю рубашку. Корсет свернула узлом, его надевать не буду, под пальто никто не увидит. Платье помялось, некоторые крючки были вырваны с мясом. Грустно улыбнулась, вспомнив, как его стягивали с меня. Шпильки искать смысла не было. Пальцами расчесала волосы и принялась заплетать косу, с любопытством осматриваясь. Когда я попала в спальню Роберта несколько часов назад, то почти ни на что не обратила внимание. А сейчас… Я увидела красивые современные часы с будильником, стоящие на полке. Старое потертое кресло (наверное, осталось от прежних хозяев). Оно очень гармонично смотрелось рядом с круглым журнальным столиком. На столе были в беспорядке разбросаны журналы технической тематики, вырванные из блокнота листки с записями, непонятными схемами, выкладками.

Вдруг я заметила небольшую деревянную шкатулку, одиноко стоящую на подоконнике. Любопытство заставило подойти и приподнять крышку. Шкатулка оказалась доверху набитой старыми, пожелтевшими клочками бумаги с одним единственным рисунком – распустившейся розой. Некоторые листки были относительно белыми, но с потертыми изгибами, некоторые с подпалинами и черными загнутыми краями. Я остолбенела. На глазах вдруг выступили слезы. Конечно, я узнала эти рисунки. Одно свидание – одна роза… «Неужели он до сих пор любит меня?!» – вдруг пришла в голову ошеломительная мысль. Словно солнце озарило комнату. Я быстро закрыла крышку и пошла на выход. Бросив последний взгляд на мирно спящего мужчину, выскользнула за дверь.