Как придать своей жизни больше любви и смысла - Барбара де Анджелис

Женщинам, нужны женские зеркала, в которых они откроют свою красоту. Когда мы, женщины, собираемся вместе, мы черпаем силы в нашей однородности. Мы помним, кто мы такие. Мы вспоминаем движения нашего Танца.

Из века в век у женщин всегда были женщины-учителя, бабушки, мудрые старухи, у которых они искали защиты и посвящения в тайны. Они были поводырями на нашем пути и напоминали нам о наших чести и достоинстве. Но вот уже несколько столетий мы живем в довольно своеобразном обществе. Мы дали мужчинам власть очерчивать нам рамки, наставлять нас, указывать нам на наше место. Мы утратили связь с Древними матерями, прародительницами всего сущего. Мы забыли о своем волшебстве. Мы сбились с пути.

С тех пор как в восемнадцатилетнем возрасте я отправилась в духовные странствия, у меня были только учителя-мужчины. Но они не могли научить меня быть женщиной. И потому последние несколько лет, отчаянно борясь за то, чтобы вновь обрести целостность, я страстно желала себе женщину — наставника и поводыря. Я молилась о том, чтобы найти ее, и знала, что, пока не встречу ее, я не обрету законченности.

Чуть ранее, в этом году, мы с Джеффри находились в Биг-Суре, штат Калифорния, готовясь к свадьбе, которая должна была состояться несколькими месяцами спустя. Одна из помогавших нам женщин подошла ко мне и сказала: «Возможно, это прозвучит несколько странно, но на задней обложке книги, которую я читала сегодня утром, мне повстречались имена супружеской четы коренных американцев, и я хотела бы рассказать о них. Они соучредители некоммерческой организации под названием „Одна Земля, один мир на всех“, деятельность которой направлена на установление уважительных взаимоотношений между людьми и всеми живыми существами. По некоторым причинам я подумала о вас и о работе, которой вы занимаетесь, и решила, что вам пригодятся их адрес и телефон». Я поблагодарила ее, и, когда взяла у нее листок бумаги, что-то подсказало мне, что нужно позвонить немедленно.

Так я и поступила, и мы договорились встретиться на следующий день в маленьком городке с богатым историческим прошлым, где они жили, — Сан-Хуанда-Баутиста, одной из старейших калифорнийских миссий. Это были Хуан Хозе Рейна, которого все звали Сонни, и Элейн Рейна, известная как Синяя Птица. Сонни — писатель, защитник окружающей среды и духовный лидер коренных американцев. Элейн — художник-оформитель и дизайнер традиционной и современной национальной одежды. Когда Синяя Птица подошла ко мне в их художественном салоне и заглянула мне в глаза, у меня аут же зародилось предчувствие, что она именно та женщина, какую я ищу.

Мы сели на открытом воздухе во дворе, залитом солнцем, и начали разговор не на какие-то поверхностные темы, а о том, кто мы такие на самом деле, потому что мы уже почувствовали мощное связующее начало. Джеффри рассказал им о его жизни, мечтах, работе хиропрактика. Потом я заговорила о своей дороге исканий, об уроках, которые я усвоила на этом пути, о моем стремлении познать еще больше.

Синяя Птица слушала внимательно, а когда я закончила, она пристально посмотрела на меня и сказала: «Знаешь, Барбара, тебе нужна Большая Сестра». Мои глаза наполнились слезами. У меня никогда не было сестры или даже просто женщины старше меня, способной направить меня. И в этот момент я поняла, что нашла ее, а она нашла меня. «Добро пожаловать в наш дом, в нашу семью аборигенов! — провозгласила она. — Мы родственны по духу, и я счастлива воссоединиться с тобой, Маленькая Сестра».

С того дня Синяя Птица стала моей Большой Сестрой, моим учителем, моей подругой. «Женщинам нужно помнить, что они священны, потому что они дают жизнь, — напоминает она мне. — Благодари Создателя за опыт Жизни, радуйся ей, со всеми ее горестями и радостями, как самому драгоценному сокровищу». Эта замечательная простая женщина учит меня, как почитать землю и все, что она порождает, учит уважению к себе как к женщине и тому, как каждый день переживать подлинные моменты.

* * *

Мои духовные наставницы, Кристэл и Синяя Птица, явились в не очень традиционном обличье, потому что я не очень традиционная женщина, но ваши не обязательно должны быть настолько необычными. У вас есть множество учителей, готовых повести вас, множество женских душ, которые помогут вам на вашем пути обратно к подлинным моментам. Оглянитесь вокруг себя, посмотрите на ваших бабушек, тетушек, подруг, дочерей, и вы найдете их. Попросите, и вы обнаружите их присутствие. Вам не придется странствовать в одиночку.

Я посвящаю эту главу моей Большой Сестре и учителю, Синей Птице, чей дух мирно покоится на моем плече и увлекает меня за собой по земле, в глубину реки, в небеса.

«Лети, Маленькая Сестра», — шепчет она. И я лечу…

9. Мужчины и подлинные моменты

Я царствую уже почти пятьдесят лет с победами или с миром, любимый подданными, наводящий ужас на врагов, уважаемый моими союзниками. Богатство и слава, власть и утехи только и ждали, когда я поманю их к себе, и нет уже земных даров, способных умножить мое блаженство. Находясь в таком положении, я старательно вел счет дням незамутненного, подлинного счастья, выпавшим на мою долю. Число их — четырнадцать.

Приписывается Абдаррахману III, кордовскому халифу, 960 г.

Мужчинам непросто пережить подлинные моменты, и они очень страдают из-за этого. Страдают и женщины, которые их любят. Страдают их дети.

Я не могу писать о мужчине как мужчина — так, как я пишу о женщинах. Но я моту рассказать то, что видела, когда любила и работала вместе с мужчинами в своей жизни, и что я узнала от мужчин, которые просили меня стать их учителем. Эти наблюдения, хоть и скрупулезные и сделанные с известной долей обобщения, не могут одинаково подходить ко всем мужчинам, но они подтверждают истину, которая, я уверена, применима к большинству мужчин.

Истина эта вот в чем: мужчины умирают из-за того, что у них недостаточно подлинных моментов; они умирают эмоционально, потому что лишают себя любви и близости, так им необходимых; они умирают физически, потому что жажда свершений делает их жизнь зачастую настолько разбалансированной, что они не знают, когда остановиться и отдохнуть, и их организмы просто изнашиваются; они умирают духовно, потому что они не знают точно, как обратиться внутрь себя и начать путешествие к святому.

Если вы женщина, которая любит мужчину, вы, возможно, уже догадывались об этом его свойстве. Ему чего-то не хватает. Вы не можете указать на это пальцем. Это совершенно не зависит от того, насколько усердно он работает, или от того, сколько у него свободного времени. Это нечто нематериальное. Скорее это некий уголок внутри его, в который он редко заглядывает, место, в котором нужно просто быть, место, где испытываешь безмолвную восприимчивость, где ты открыт для таинства любви. Это то место, где вы мечтали с ним встретиться. Вы попадаете туда. Ждете. А он так и не появляется.

Если вы мужчина, то, возможно, испытываете эту жажду подлинных моментов, называя их другими словами, своими, мужскими. Это может быть страстное желание отдохнуть от громогласного ритма бесконечного поступательного движения, пронизывающего вашу жизнь. Это какое-то смутное томление, побуждающее вас уехать куда-то, сменить обстановку, томление, которое, как вы знаете, нельзя унять, сменив работу, машину или женщину. Это какой-то внутренний голос, взывающий к вам и которому вы хотите ответить, но не знаете как. Это беспокойство, которое никогда не проходит.

Вот что следует уяснить о мужчинах и подлинных моментах:

Подлинные моменты — это быть, а не делать. Мужчины — люди действия.

Мужчин испокон века учили действию: они охотились, строили, защищали. Таково было их назначение, и именно через свою работу, тяжелый труд и достижения они самовыражались и обретали значимость. С другой стороны, от женщин требовалось искусство взаимоотношений: мы ублажали, воспитывали, налаживали контакты. Мы хорошо умеем чувствовать и быть. В двадцатом столетии в распределении обязанностей между мужчиной и женщиной понемногу стали происходить изменения, но мы не можем забыть, что так было на протяжении долгого времени. И генетическая память во многом напоминает нам о наших ценностях и подсказывает модель поведения. Я до сих пор помню, как мама рассказывала, что я сильно отличалась от своего брата, когда мы были детьми. «Тебе нравилось сидеть и разглядывать людей, раскрашивать картинки, играть с бумажными куклами, — объясняла она, а Майкл все время был как заводной. Вечно на ногах». Что правда, то правда. Мы называли брата «тягачом для мебели», потому что он, будучи еще совсем маленьким, всегда старался что-то переставить с места на место. Если он не мог сдвинуть с места какой-то предмет обстановки, он двигался сам. У нас есть старые пленки, на которых Майкл, даже еще не научившийся говорить, носится кругами как угорелый.