Русалка и зеленая ночь - Станислав Буркин

– А какой еще? – напрягся доктор.

– Еще уголовный, – пояснил царь. – Вам инкриминируют не только государственную измену, но и похищение мертвого тела, и надругательство над ним.

Физиономии царских гостей вытянулись.

– Ваше Величество, – набрался смелости Даня. – Вот как раз об этом теле… Я бы хотел узнать…

– Вы имеете в виду то самое тело, которому, как утверждает следствие, вы отпилили голову, а затем пришили его сапожной дратвой? – спросил царь невинно, только в глазах его бегали веселые бесенята.

– Но вы ведь не верите этому? – сдавленно пискнула Маша.

– Я-то? – отрок посмотрел на нее долгим внимательным взглядом. – Нет, конечно же. – После чего обернулся к Дане. – Итак, вы хотели узнать о судьбе этого тела? Что ж, открою вам государственную тайну.

Блюмкин сделал робкий протестующий жест, но мальчик-царь не обратил на него внимания и продолжал:

– Это тело имеет уникальное значение не только для вас, но и для всей нынешней мировой политики. Некто настолько могущественный, что вы просто не способны этого представить, требует от меня, чтобы это тело было предано ему. В то же время, киевские власти готовы отдать это тело только в обмен на вашу смерть.

– А почему? – промямлил Блюмкин, окончательно потеряв аппетит.

– По мнению Киева, всеми своими действиями, вплоть до беспрецедентного по своей дерзости побега, вы нанесли Федерации оскорбление, смыть которое может только ваша кровь.

– Но вы ведь не выдадите нас? – пискнула Машенька.

– Нет, – сказал мальчик-царь и улыбнулся ей. Затем пристально осмотрел гостей, и они вдруг услышали: «Можете быть спокойны», – хотя губы монарха в этот миг не шевельнулись.

Все они и раньше слышали об этой сверхъестественной способности русского государя – вкладывать мысли в голову собеседника без помощи голоса, но, к примеру, Блюмкин считал эти слухи досужими домыслами.

В каком-то особом восторге от этого фокуса, а возможно и от самого обещания, Аркадий Эммануилович высоко поднял хрустальную стопку и воскликнул:

– Многая лета, Ваше Величество, многая лета!

Тут Даня неловко и резко встал, чуть не своротив стол, и, держа рюмку в руке с отведенным локтем, захлебывающимся голосом запел «Боже, Царя храни». Когда он закончил, г осударь сдержанно посмеялся и шутливо осудил:

– Это вы, Даниил Матвеевич, зря. У нас же дружеская встреча, а вовсе не званый обед. Поэтому я как раз хотел бы выпить теперь за вас.

– Нет, за вас! – возразил Даня и тут же испугался, осознав, что перечит царю.

На помощь пришел Аркадий Эммануилович:

– Ваше Величество! – воскликнул он. – Предлагаю выпить за нас всех – за русских людей во главе с великим императором Российским!

Государь снисходительно улыбнулся, в знак согласия кивнул головой, и когда гости опрокинули, наконец, стопки (даже Машенька решила по такому случаю не погнушаться выпить водки), медленно поставил нетронутую рюмку на стол. Раздался звон посуды, и неожиданно воцарилось молчание.

Некоторое время государь сидел во главе стола, задумавшись и не отпуская хрустальной ножки, потом откинулся в кресле, опершись на слишком высокие для ребенка подлокотники, отчего плечи его белого мундира оттопырились вверх…

Машенька лежала лицом в селедке под шубой, скрестив тонкие руки на белой скатерти, так, будто бы заснула за партой. Даня, нелепо развалившись, сполз набок, и только высокие подлокотники не давали ему упасть. Доктор Блюмкин сидел, запрокинув бородатую голову и широко раскрыв рот, словно на приеме у зубного врача.

В столовую неслышно вошел Франсуа Лукен.

– Ваше Величество, – предлагая свои услуги, сказал он и замер, ожидая, у раскрытой двери.

– Сколько понадобится времени на то, чтобы их смерть засвидетельствовало киевское консульство, и мы получили тело девушки? – спросил печальный отрок.

– Не более суток, мой Государь, – отозвался Лукен.

«Плюс доставка на Луну, – кивнул тот. – Что ж, сообщите ЕМУ, что послезавтра он свое получит».

Положив салфетку на стол, царь поднялся и вышел.

Глава четвертая

НИГДЕ

1

Сломался корабль -

три коромысла гвоздей остались.

Химический вкус спирта, горько ударив через носоглотку, казалось, добрался до мозга и сейчас потечет из ушей. Доктора перекорежило, из глаз его хлынули слезы. Но, не желая обидеть государя подозрением, что тот предложил им паленую водку, он прохрипел:

– Хорошо пошла, – и, переведя дыхание, вернул стопку на стол. После этого утер салфеткой слезы и посмотрел на друзей – сначала на Даню, потом на Машу. Оба они, как зачарованные, глядели в ту сторону, где только что сидел Его Величество.

– А где государь? – спросил доктор. Ему показалось, что от жуткой водки у него до такой степени помутилось сознание, что он какое-то мгновение пробыл в забытье. Он явно что-то упустил. Например, то, как государь вышел или, не дай бог, упал под стол…

Бледный Даня с лоснящимся от пота лицом бросил на доктора бессмысленный, недоверчивый взгляд. Аркадий Эммануилович понял, что друзья тоже не в курсе, куда подевался царь. Он отодвинул стул и медленно, не сводя глаз с царского места, поднялся.

Все было как-то не так. Все как-то изменилось. Например, свет, казавшийся незадолго до того нежно-матовым и салонным, стал теперь полумраком мавзолея… Но это изменение касалось, скорее, восприятия…

– Док, качки не стало, – настороженно заметил Даня.

– Что? – переспросил Аркадий Эммануилович, медленно двигаясь за его спиной вдоль стола.

– Качки не стало. Мы будто бы и не на море.

И действительно, ощущение было таким, словно вы заснули в поезде, а проснувшись, поняли, что он стоит. Только вот где и когда он остановился, это вы упустили. Блюмкин подошел к креслу государя, для убедительности отодвинул его и, подняв края белой скатерти, заглянул под стол.

– И тут его нет, – роковым голосом сообщил доктор. – Что же это творится-то?

Он медленно перекрестился. Маша и Даня тоже поспешно осенили себя крестным знамением. Что-то было не так. Что-то было не так очень сильно, это чувствовал каждый из них, но ни выразить, ни даже объяснить самим себе, ЧТО, было невозможно.

Даня с Машей с места не поднимались, только сопровождали доктора обреченными взглядами. Блюмкин выглянул за дверь. Никого. Подошел к иллюминатору. Стекло запотело. Быстрыми круговыми движениями док протер его рукавом и приник вплотную. Вглядываясь, он все сильнее прижимался к стеклу очками, в какой-то момент те, брякнув, соскочили с переносицы и повисли на шнурке.

– Черт, что же это такое творится? – повторил недоумевающий доктор, нацепив очки обратно на нос.