Отечество без отцов - Арно Зурмински

— Нашего Деда Мороза зовут Иван, — пробурчал Годевинд. — Если он появится, то задаст нам трепку, а затем засунет в свой мешок.

Вальтер Пуш грезил о весне.

— Следующее Рождество в России я уже не вынесу, — глубокомысленно изрек он.

Роберт Розен попытался сыграть на своей губной гармошке «Тихую ночь», но никто не стал подпевать.

— Наши лучшие парни уже погибли, — бормотал Годевинд. — Силы наши тают, нас становится все меньше.

После полуночи, когда Годевинд уже спал в пьяном угаре, они направились к ротной канцелярии в надежде услышать рождественские песни, транслируемые по радио. Слащавый голос выводил: «Слышишь ли ты мой родной призыв? Открой частичку своего сердца…». В завершение радиоконцерта как всегда прозвучало: «Всем привет и спокойной ночи!» Матери уложили детишек в кроватки. Над территорией рейха вражеских самолетов не было. В России под ногами хрустел снег.

Рождество в России

Дорогая Ильза!

Как прекрасно, что твоя почта пришла как раз в рождественский сочельник. Мы не стали сразу же открывать посылки и письма, а дождались, пока все наши товарищи вернутся с постов. В лесу мы срубили елку, достаточно маленькую, чтобы она поместилась в блиндаже. Украсили ее полосками из фольги, которые остались от предыдущих посылок с шоколадом. Пожертвованную санитаром вату, а точнее, маленькие тампоны, повесили на дерево. Они напоминают снег, которого снаружи хватает с избытком. У нас даже горели свечки.

Я с удовольствием отправился бы на рождественскую мессу, охотнее всего в прекрасный Успенский собор в Смоленске, но обстоятельства не позволяют сделать этого. В роте нас лишь пять католиков. Лейтенант намерен попросить командование дивизии, чтобы нам организовали богослужение. Несмотря на то, что мы здесь сильно очерствели, хотелось бы на Рождество и Пасху хотя бы немного возвыситься духом.

В следующем квартале я приеду в отпуск. Вновь ходит слух о том, что нас выведут отсюда. Это было бы здорово, несмотря на то, что мы уже довольно уютно устроились среди глубокого снега. «Иван» нас также пока не трогает. С недавних пор у нас появилось радио. Поэтому каждый вечер мы слушаем песни с родины. По радио мы узнаем о том, что происходит дома. У вас был организован большой сбор шерстяных вещей. Надеюсь, что они поступят к нам еще до наступления лета.

Вечером я заступаю на пост. Дует сильный ветер и падает снег. Слева от нас, за городом, поднимается высокий столб огня. Видимо, там по неосторожности возник пожар. На фронте стало спокойнее. Он находится в четырех километрах от нас, если повернуться к нему боком, а если смотреть вперед, то до него примерно шесть километров. Нас ввели сюда на случай, если случится что-то неприятное. Приказано оборудовать позиции для отражения новой атаки, но нас уже так часто обманывали. В этот раз все будет точно так же. Завтра Новый год.

Дорогая Ильза!

В последние дни был сильный снегопад. Я будто нахожусь в волшебном лесу. Вокруг еловые деревья, их ветви сгибаются под тяжестью белого груза. Наш санитар сделал фотоснимки. Если они хорошо получатся, то вышлю одну фотографию. Посмотрим, сможешь ли ты узнать своего Вальтера?

Несколько дней у нас царит затишье. Каждый вечер мы ходим в баню, валяемся в снегу, а затем становимся такими же вялыми, как сортирные мухи.

В завершение года

Дорогая Ильза!

Пишу тебе в канун Нового года. Сейчас здесь ясная холодная ночь. Нигде не слышно колокольного звона. Некоторые из бойцов стреляют сигнальными ракетами в небо, с другой стороны следует ответ. Русским тоже известно, что мы празднуем Новый год.

Нас ожидают очередные 365 дней войны. Какими они будут? Наш шеф вновь произнес речь. Он сказал, что в новом году с войной должно быть так или иначе покончено. Лучше пусть будет так, а не иначе. Скоро нам станет безразлично, как закончится эта война.

Если у тебя объявят воздушную тревогу, то есть может случиться так, что несколько английских самолетов, заблудившись, окажутся над Мюнстером, то ты должна обязательно спуститься в убежище. Я бы не хотел, чтобы с тобой произошло что-нибудь плохое.

Когда нам стало совсем худо, то многие начали проклинать Великого императора, который привел нас ко всем этим бедам. Наши офицеры, которые до этого внимательно следили за тем, чтобы никто плохо не отзывался об императоре, теперь закрывали уши на такие слова и, пожалуй, тайком думали точно так же. Некоторые во всеуслышание говорили о том, что он в своей карете катит в Париж, в то время как его Великая Армия теряет свои последние силы в России.

В последний день года город Старица сгорел дотла. До самой глубокой ночи в канун Нового года зарево пожара освещало небо. Еще более сильным был пожар в районе вокзала «Старица-Новая». Его жертвами стали склады: вещевой с зимним обмундированием и продуктовый. Помимо этого в огне сгорели рождественские посылки, которые так и не успели разослать по адресам.

Но вдруг, откуда ни возьмись, появились головки сыра в форме огромных колес, с помощью которых можно было бы отправляться на прогулку по автомагистрали. Вероятно, кто-то выкатил их со склада из Старицы-Новой, прежде чем его охватило пламя. Годевинд добыл пять таких колес, которые выставил в ротной канцелярии. Каждый солдат мог отсечь себе штыком порядочный кусок, поэтому Новый год начался со сказочного аромата сыра.

В 11 часов вечера фельдфебель Раймерс приказал нескольким русским женщинам истопить баню и накидать снега на раскаленные камни. Половина роты бросилась валяться в снегу. Затем были пунш и крепкий шнапс. После второго стакана некоторые начали мечтать вслух о том, что готовы лежать в снегу до тех пор, пока не отморозят ноги или руки, чтобы их затем отправили домой на лечение.

Вопрос о том, будут ли они встречать Новый год по немецкому или по русскому времени, был быстро решен в пользу колоколов Кёльнского собора. Когда те стали громко звонить по солдатскому радиоприемнику, то начался 1942 год. Годевинд рассказал о трубачах, которые в Гамбурге всегда в рождественскую ночь исполняли хоралы с башни церкви Святого Михаэля. Их звуки были слышны по всему городу, и суда в порту отвечали им своими гудками. Так было перед войной, сейчас он не знает, сохранилась ли еще башня церкви Святого Михаэля. Вальтер Пуш перечислял церкви в Мюнстере, чьи колокола своим звоном провожали последнюю ночь в году. Он не забыл упомянуть также и о церкви Святого Лудгери, где часто бывала его Ильза, и где раздавался свадебный перезвон в их честь.

— Если нам удастся пережить этот наступивший год, то мы спасены, — таким изречением закончил Годевинд последний вечер Старого года, с которым они простились в заваленном снегом блиндаже.

В первое утро наступившего года Годевинд, Вальтер Пуш и Роберт Розен отправились на прогулку. Они назвали ее разведывательной вылазкой, в действительности им просто хотелось прогуляться, чтобы протрезветь на хорошем морозце. Посреди леса они наткнулись на лошадей, неподвижно стоявших в снегу. Тучи ворон, сидевших на деревьях, наблюдали за ними, громко каркая. Солдаты осторожно начали подкрадываться, надеясь заполучить одну из лошадей, чтобы потом сварить из нее суп. Когда они уже были на расстоянии нескольких десятков метров, Годевинд выстрелил в небо. Вороны взлетели, но ни одна из лошадей даже не шевельнулась. Черные и коричневые животные, у которых с морд свисали ледяные сосульки, стояли по брюхо в снегу, насмерть замерзнув на холоде. Натюрморт с лошадьми в снегу. За ними прикорнули русские солдаты, которые прижались к животным, чтобы согреться об их тела, но затем, сломленные усталостью, заснули и умерли вместе с лошадьми. Застыв, подобно терракотовым воинам древнего китайского императора, сидели они на корточках в снегу.

Вальтер Пуш перекрестился. Роберт Розен всем телом толкнул одну из стоявших лошадей, она повалилась на бок и перевернулась копытами в небо.

— Ни один человек не поверит тому, что мы наблюдали такую картину, — изрек Годевинд.

По возвращении они рассказали об этом санитару. Он выразил сомнение, но отправился туда со своей «Лейкой», чтобы запечатлеть памятник русской зимы. Когда он, наконец, вышел к тому месту, то его встретил целый полк ковылявших по снегу и галдевших ворон. Они в клочья разорвали останки лошадей.

Добрый день, дорогой друг!

Здравствуй и прощай, потому что меня уже больше нет в живых. Это письмо тебе пошлют, когда я уже буду убит. Этот день близок, я его чувствую. Я не знаю, как и где погибну, но это произойдет скоро. Я видел сотни трупов, слышал смертельный хрип моих боевых друзей, с которыми до этого ел из одного котелка. Однажды осколок снаряда сбил шапку с моей головы, в другой раз пуля пробила котелок с супом, и я остался голодным.