Арии - Дмитрий Колосов

Артаксеркс, прозванный Долгоруким – одна его рука была и впрямь длинней другой, – оказался политиком куда более расчетливым, нежели отец. Дабы не искушать судьбу, вернее, приближенных преференциями нового переворота, он для начала прикончил приведшего его к власти начальника стражи; в дальнейшем он вел себя весьма осмотрительно, в том числе и в вопросах веротерпимости. К богам собственно зороастрийским он присовокупил иноземных, в первую очередь богиню Иштар, занявшую место подле Ахура-Мазды под именем Анахит. Возвысился и древний Митра. Возникла троица наиболее почитаемых божеств, к которым присоединяли Вертрагну.

Долгорукий правил едва ль не полвека, а после его смерти началась чехарда. Его сына придушили по пьяни после пары месяцев счастливого правления. Согдиана, бастарда, убившего брата, прикончили спустя полгода после вступления на престол. Очередной наследник-убийца по имени Дарий, присвоивший – что свойственно убийцам – пышное прозвище Добронравный, провел на престоле два десятка лет и прославился борьбой за власть против очередного брата, которого после победы умертвил, приказав бросить в яму с угольями.

Далее заговор следовал за заговором, а казни становились все изощреннее. Сатрапы рвали империю, а в политике верховодила царица Парушиятиш (Парисатида), чье имечко переводится в приличном обществе почти непроизносимо. Царица крутила муженьком, а заодно и братом, как хотела, и, сдается, была причастна к его смерти, хотя история фактов не сохранила.

По смерти мужа она решила подарить престол любимому сыну Киру, однако законный наследник, его брат, очередной по счету Артаксеркс, сумел Кира одолеть, хотя того поддержали греческие наемники, в числе которых был знаменитый авантюрист, а по совместительству философ и писатель Ксенофонт.

Но Парисатида продолжала крутить интриги и дальше, отомстив всем, кто был причастен к гибели сына, а заодно убила ненавистную сноху, предвосхитив Марию Медичи тем, что травила соперниц, разрезая плод ножом, одна из сторон которого была щедро смазана ядом.

Впрочем, все это мы знаем от придворного врача Ктесия; а сочинитель он был еще тот, что не мешало ему обвинять в выдумках своего соперника по искусству истории Геродота. Ну а далее властная мать-царица скончалась, и на царя поднялись все верные прежде сатрапы, а заодно и многие сыновья. С бунтовщиками – в том числе и сыновьями – Артаксеркс немилосердно расправился, почему и умер в собственной постели и даже, кажется, собственной смертью в возрасте аж восьмидесяти шести лет, из которых большую часть жизни просидел на троне.

Сынок, также Артаксеркс, был под стать своему отцу, приказав в первый же день царствования перебить едва ли не сотню родных и сводных братьев. Восстания он подавлял также безжалостно, истребляя сатрапов и вырезая население взбунтовавшихся городов. Заодно уничтожал храмы – места душевного отдохновения побежденных, а священного быка Аписа приказал зажарить, после чего с ближними почитаемую скотину и съел.

Но кончил этот царь хуже предшественника, будучи отравлен евнухом Багоем, который спустя пару лет убьет и царского преемника.

И вот на престол Персидской державы взошел небезызвестный Дарий Кодоман, которому суждено было стать последним из Ахеменидов.

Все эти годы новая вера, принесенная на просторы Персиды великим пророком, кажется, процветала. Все более пышными становились обряды. Возводились роскошные храмы, на которых горел неугасимый огонь. Приносились пышные жертвы стихиям, причем жертвенное мясо прибирали к рукам прагматичные маги. Хаому они тоже потребляли, хотя, думается, со временем заменили ее вином – и достать проще, и крышу не сносит.

И все было распрекрасно, и империя, хотя и не без известных потрясений, благоденствовала, покуда вдруг откуда ни возьмись объявил о себе давний ретивый соперник – вера в Бесконечное Время, Зервана.

Глава 14

Еретики

Отчего-то зерванизм, или иначе зурванизм – кому как нравится, – зачастую считают пасынком зороастризма, хотя это по меньшей мере спорно. Еще не известно, кто был папой, а кто – сыном.

Для Заратустры Зерван – абстрактная категория. В Авесте лишь смутные упоминания о Боге Времени, причем в ее поздних частях. В «Гатах» Зерван не упоминается вовсе, но присутствует в более поздних «Ясне» и «Вендидате». Причем здесь Зерван – просто обозначение времени: бесконечного (акарана) и конечного, исторического (даргахвадота). И Зерван поставлен много ниже вышних абстракций Амеша Спента, его обыкновенно упоминают вместе с Тхвашей (пространством) – это просто-напросто философски-натуралистическая концепция.

Более того, создается такое ощущение, что упоминание о Зерване – некая вставка, порождающая вопрос: зачем понадобился этот странный, но оказавшийся весьма привлекательным бог?

Как проявление некоего начала, положившего наличие в мире добра и зла? Не исключено, ибо трудно было обвинить в ответственности за зло Ахура-Мазду. С другой стороны, зороастризм в изложении Заратустры подобного вовсе не отрицал, ибо Анхра-Манью возник именно с целью возложить на человека ответственность в противостоянии добра со злом и триумф за конечное торжество добра. Так что здесь проблемы теодицеи не было вовсе – в этом зороастризм едва ли не исключение среди прочих религий.

Однако с течением времени роль Ахура-Мазды как творца мира пытаются умалить, и место сотворителя сущего занимает Зерван как отец божественных антиподов.

Именно такую концепцию выдвинули зерваниты, оппоненты классического зороастризма, но притом всегда считавшие себя ревностными адептами учения Заратустры.

Вопрос о происхождении зерванизма дискуссионен. Одни исследователи считают его молодой порослью, ересью, отпочковавшейся от традиционного зороастризма. Однако уже доказано, что зерванизм имеет весьма раннее происхождение и берет начало из исконных представлений ариев, повсеместно признававших существование сакральных антиподирующих сил, однако весьма неоднозначно трактовавших истоки их появления. Если на востоке Ирана бытовали взгляды об их изначальном существовании, западные арии предпочитали иную версию – о появлении добра и зла из некоего первоисточника. Мифы о братьях-близнецах, извечных Авеле-Каине, традиционны и повсеместны. И традиционно же происхождение братьев от некоего родителя. Вот и обитатели Западного Ирана, подпитывающие патриархальную мудрость халдейской ученостью, полагали, что в начале всего было время. Ну что поделать, верили халдеи во всемогущество времени, вернее, Вечности, ибо именно время как Вечность выражало в их понимании незыблемость сущего. Отсюда и Великий год, и вечное возвращение, и вера в судьбу с ее астральной атрибутикой. Но главное – Вечность, идею которой и приняли парсийские арии.

Когда эти представления сложились? Можно смело сказать – в первой половине первого тысячелетия до н. э., предположительно – в VIII – VII веках или чуть ранее. Именно к этому времени относят пластину из Луристана, на которой вычеканено муже-женское божество, порождающее из плеч близнецов. Уже почти общепризнано, что это и есть Зерван, порождающий Ахура-Мазду и Анхра-Манью. Но подчеркнем – почти.

А дальше и вовсе пойдут одни гадания. Вроде бы Луристан, область на юго-западе Ирана, был населен в то время персами. То есть в бога Времени верили, признавали его именно они. С другой стороны, почитание Зервана античные авторы приписывали магам, то ли племени, то ли обособленной жреческой касте, влиятельной к северу. При этом что только им не приписывали!

И что же тогда получается? Заратустра – по нашему мнению – прибыл в Иран, когда зерванизм уже здесь процветал, причем с верой в изначального бога-время и порожденных им близнецов. Заратустра то время как вечность отринул, сохранив близнечную концепцию мира, основывающуюся на противостоянии двух начал, что единственно гарантирует потенцию к позитивному развитию.

Если маги были соперниками зерванитов, они вполне могли принять новую оригинальную религиозную концепцию, весьма привлекательную в пассионарном отношении именно в качестве противовеса идеям соперников – ариевпарсов.

Со времени, когда мидийцы сделались одним из двух привилегированных народов империи Ахеменидов, маги с их верой сделались духовно-жреческим сословием державы и повели борьбу с зерванитами, однако не превращая ее в открытую вражду.

Но можно предложить и другой вариант – что, напротив, маги были отъявленными зерванитами, а набиравшая популярность и покровительство знати вера пророка Заратустры грозила подорвать их влияние. Тогда, устранившись на второй план и внешне признав новую веру, они повели подрывную борьбу против нее, не погнушавшись физическим устранением пророка.

Маги могли вынужденно принять новую веру, пришедшуюся по душе пассионарным и агрессивным владыкам Ахеменидам, но сохранили древние традиции и, постепенно, тишком реанимируя веру в древнего бога времени, подчиняли своему влиянию царей не столь энергичных, а порой и откровенно слабых, державшихся у власти за счет жестокости и коварства. Как там все было на самом деле, мы уже не узнаем, но факт, что зерванизм уже в самом начале исторической эпохи ариев имел немалое влияние. Выставляя себя истинными зороастрийцами, зерваниты разрушили самые главные устои зороастризма. Они отказались от четко определенной Заратустрой линеарности времени, указав, что времени-даргахвадота предшествует-последует вечность-акарана, а значит, что объявленный пророком Страшный суд Фрашгард наступит неведомо когда, если наступит вообще. Выходит, вовсе незачем рвать жилы в священной борьбе с анарйа, этими мерзкими дэвовскими порождениями, а можно вести жизнь размеренную, спокойную и сытую. Философия обывателя, что во все времена по нраву многим.