Ложа рыси - Кэтрин Куртц

Они продолжали болтать о том, о сем, пока Адам вел «рейнджровер» по шикарным окрестностям Нью-тауна и свернул наконец на спокойную улицу, уводящую прочь от суеты Квин-стрит. На полпути вдоль ряда эдвардианских особняков он остановился у обочины; они вышли, и Адам указал на дом на другой стороне улицы. За коваными железными воротами, слегка позеленевшими от времени, каменные ступени вели к ярко-алой двери, охраняемой парой свирепых гранитных собак.

Пока Адам звонил в дверь, Перегрин на миг наклонился, чтобы поближе разглядеть одну из них, восхищаясь также и вделанной в камень у двери необычной скребницей в форме китайского дракона. Через мгновение дверь открыла живущая в доме компаньонка леди Джулиан — полная, практичного вида женщина лет пятидесяти с небольшим, с румяными щеками и огоньком в глазах.

— Доброе утро, мисс Файви, — улыбнулся Адам. — Полагаю, леди Джулиан ожидает меня… а это мистер Ловэт.

Мисс Файви просияла и отступила от двери, приглашая их войти.

— Уж и верно, ждет, сэр Адам! Да входите же оба и давайте ваши вещи.

По-прежнему радостно улыбаясь, она провела гостей через крошечную прихожую в широкий коридор, оклеенный светло-зеленым дамастом с рельефными цветами лотоса. Пол был устлан ковром, два лакированных китайских шкафа возвышались друг против друга, а из-под позолоченного средневекового балдахина на них безмятежно смотрела Гуанинь почти в натуральную величину. Пока мужчины снимали пальто и шарфы, из-за большого горшка с папоротником в углу величественно выплыл гималайский кот и подошел потереться о ноги Перегрина. Мисс Файви, вешавшая их пальто, шуганула его.

— Эй, там, брысь отсюда, а то у молодого джентльмена все брюки будут в шерсти, — выбранила она кота, хотя и улыбалась, поворачиваясь к гостям. — Пожалуйста, леди Джулиан в солнечной гостиной, если желаете пройти за мной.

Солнечной гостиной называлась просторная, выходящая на юг комната в задней части дома. Полукруглое французское окно открывало беспрепятственный вид на уединенный сад камней с декоративным прудом посередине, хотя сам сад тусклым ноябрьским днем выглядел каким-то съежившимся. По контрасту комната поражала буйством красок, материалов и форм, вместе создающих эффект сказочной роскоши. Восточные ковры в ярких оттенках изумрудного, рубинового и золотого покрывали почти весь прекрасный паркет. Стены, обитые желтым шелком с еле различимым узором, служили фоном для вееров, вышивок и бледных акварелей, в которых тренированный взгляд Перегрина безошибочно определил стилистические особенности периода Эдо. Каждая полка и столешница демонстрировали коллекции курьезов и произведений искусства. Древние эмали, замысловатая резьба по кости, стеатиту и нефриту, хрупкие сосуды из тонкого, прозрачного фарфора… Лакированные шкатулки, инкрустированные драгоценными камнями и перламутром, были наполнены пряным ароматом сандала и корицы. Перегрину, с растущим восхищением глазеющему по сторонам, начало казаться, что он из обыденного мира попал в волшебный дворец из восточной сказки.

Дух-повелитель этой сказки, сама леди Джулиан, удобно устроилась в старомодном плетеном инвалидном кресле в центре комнаты — сгорбленная фигурка в индийском платке на голове; второй платок лежал на коленях. При виде гостей ее тонкое лицо цвета слоновой кости озарилось приветливой улыбкой.

— О, Адам, дорогой мой! — воскликнула она и протянула ему обе руки с музыкальным звоном браслетов. — Я так рада, что вы смогли прийти, осветить тоскливый, серый день. Вижу, — добавила она с огоньком в глазах, — что вы наконец привезли с собой вашего мистера Ловэта.

— Разве я не сказал, что привезу? — рассмеялся Адам. Он поднес одну из унизанных кольцами рук к своим губам с видом нежной галантности, затем поманил своего спутника поближе. — Перегрин, позвольте представить вас леди Джулиан Броуди.

Застенчиво улыбаясь, Перегрин шагнул вперед и оказался под дружеским, испытующим взглядом сияющих черных глаз, мудрых и искренних, как у ребенка. Освободившись от обычных сомнений, ибо было в этой женщине что-то, что вынуждало ответить, юноша посмотрел на нее — и неожиданно заглянул глубже, чем намеревался. Леди Джулиан, по его оценке, было где-то около семидесяти, но он смутно, словно из-под кальки, видел девушку, какой она была когда-то: хрупкое создание с черными, как вороново крыло, волосами и смеющимися темными глазами. Она сохранила прозрачность кожи и изящные разлетающиеся брови, однако какие-то нотки в смехе были потеряны в жизненном пути, приглушены болью и трагедией, о которой можно только догадываться. Склонившись над протянутой рукой, Перегрин неожиданно сравнил ее с китайской ивой, изящной и вместе с тем искривленной временем.

— Леди Джулиан, — пробормотал он.

Леди Джулиан задумчиво улыбнулась, словно каким-то образом узнала о его мысленной аналогии, и наложенный образ замерцал и растаял. Ее лицо снова просветлело, словно солнечный луч пробил облака.

— Мистер Ловэт, у меня, к сожалению, еще не было случая Увидеть ваши работы, но по отзывам я сделала вывод, что мы можем ожидать от вас великих дел в сфере искусства.

Перегрин, как и положено, покраснел.

— Если вы говорите о той статье в «Скотсмене» месяц назад, то, боюсь, мистер Макколлум был чрезмерно великодушен… хотя я, конечно, признателен за комплименты и его, и ваши.

— Я думала не о мистере Макколлуме, — невозмутимо промолвила леди Джулиан. — Я думала о том, что говорил мне в прошлый раз Адам. И нечего краснеть. Я полностью ему доверяю.

Дама дружески похлопала Перегрина по руке, затем повернулась к Адаму:

— Он очарователен… Я как раз собиралась попросить Грейс принести нам закуски. Вам чаю или кофе?

— Чаю, если не возражаете, — сказал Адам. — Вряд ли Перегрину случалось пробовать что-то подобное тому великолепному зеленому чаю, который вам присылают из Гуанчжоу?

Рекомендованный Адамом чай оказался цвета бледнейшего нефрита и слабо отдавал жасмином. Вместе с ним подали хрупкие бисквиты, глазированные медом и кунжутными семечками, и экзотические конфеты, благоухающие анисом, имбирем и померанцем. Дружелюбный разговор затрагивал различные темы: от растущего признания акупунктуры западной медициной до происхождения бронзового Будды, присматривающего за комнатой с угловой полки, и изощренности японской техники писания картин. Перегрин совсем забыл, зачем они с Адамом приехали, пока Грейс Файви не пришла забрать чайный поднос.

Леди Джулиан оживленно вернулась к делу.

— Адам, дорогой мой, вы были восхитительно терпеливы, но вам наверняка не терпится получить свое кольцо. Дайте минутку, и я принесу его.