Звездный портал - Джек Макдевитт

Рирден устремляет взгляд прямо в объектив:

— Полагаю, если признать результаты анализов правильными, мы вынуждены будем прийти к одному из двух выводов. Либо под конец прошлого ледникового периода здесь жили люди, достигшие чрезвычайно высокого уровня развития цивилизации, намного превосходящего наш, а после каким-то образом бесследно пропавшие, либо... — Взгляд его устремлен в глаза зрителям. Нас посещали.

— Вы имеете в виду НЛО, профессор? Инопланетян?

Рирден беспокойно ежится:

— Если есть какая-либо третья возможность, то мне она неведома. — Он поджимает губы. — Тут мы столкнулись с непостижимым. По-моему, разумнее всего было бы сохранять непредвзятость мнений и не делать поспешных выводов.

На экране появляется изображение подсвеченного Купола, да вдобавок озаренного ярким светом луны. Это прямая трансляция съемок, сделанных с воздуха.

— Теперь, когда ученые вошли внутрь, — продолжает Брокау, — ответы на сложные вопросы будут скоро получены. Эн-би-си даст специальный репортаж о тайне гребня Джонсона в спецвыпуске сегодня вечером в девять.

Том Ласкер наколол на вилку кусочек мяса и ткнул ею в сторону экрана.

— Я рад слышать, что мы вот-вот получим ответы на сложные вопросы.

Макс и Эйприл прибыли на гребень Джонсона на рассвете — и успели увидеть, как угасает зеленое зарево. Вслед за ними катили по дороге автомобили прессы, а в небе над плато кружил вертолет.

Факс израсходовал всю бумагу еще ночью, а на компьютере скопилось несколько тысяч посланий, пришедших по e-mail'у. Чуть ли не каждый житель Земли вдруг загорелся желанием посетить Купол.

— Мы что-нибудь придумаем, — сказала Эйприл. — Но, честно говоря, я даже не представляю, как нам это осуществить. Мы не сможем принять сразу столько народу.

Журналисты и важные шишки уже прибывали в неисчислимом множестве. Эйприл поговорила с прессой, признавшись, как опасалась, что, ознакомившись с результатами ее исследований, коллеги-ученые отрекутся от нее.

Но обошлось без этого. Все подошли к проблеме весьма непредвзято.

Она разъяснила необходимость оградить владения от орд посетителей до той поры, пока не будет собрана информация о том, что таит в себе Купол.

— Так что, — подвела она итог, — мы впустим внутрь всего шестерых репортеров. Троих от телевидения, троих от газет. Выбор кандидатов на ваше усмотрение. Дайте мне на подготовку тридцать минут. Тех, кто пойдет, я попрошу не отходить от сопровождающего. Всякий, кто будет бродить сам по себе, будет выведен. Согласны?

Кое-кто недовольно заворчал, но большинство рассмеялось. Пока пресса пыталась отобрать представителей, Эйприл с Максом направились к оленьей двери. Она всю ночь была подперта лопатой, чтобы внутренние помещения успели проветриться. Эйприл вынула лопату, и дверь тотчас же закрылась. Затем Эйприл сняла перчатку и пальцами коснулась оленьей головы. Как Макс и предполагал, ничего не произошло.

— Итак, мы установили, что дело в перчатке Джорджа, так? — начала она.

— Очевидно, — согласился Макс.

— Но почему? — Она извлекла из кармана шарфик и продемонстрировала Максу. — Куплен в Кмарте, на распродаже, за шесть зеленых. — Она обернула шарфик вокруг ладони и снова коснулась изображения.

Дверь открылась.

— Вуаля! — Эйприл снова подставила лопату.

— А почему она отреагировала на шарф?

— Пока толком не знаю. Что у шарфа есть общего с перчаткой Джорджа, отличающего ее от моей варежки и от голой ладони?

— Черт его знает... — развел Макс руками.

— Перчатка Джорджа, — Эйприл вынула ее из кармана, — сделана из полипропилена. Шарф — из полиэстера. И то, и другое — продукция технически развитой цивилизации.

— А нельзя ли подробнее? — сосредоточенно нахмурился Макс.

— Это лишь догадка. Но когда Куполом еще пользовались, поблизости могли быть и туземцы. Кто знает, кто еще тут мог оказаться? Скажем, медведи. В общем, как бы ты устроил дверь, чтобы твои люди без труда могли пользоваться ею, а туземцы — да и вообще все остальные — не могли?

— Не знаю.

— А я бы воспользовалась датчиком, реагирующим, скажем, на синтетику. А на все остальное — голая кожа, мех, что-либо иное — дверь бы не отпиралась.

Нахлынули орды любопытствующих. Они ринулись через пограничные заставы США, напрочь забив шоссе и двухрядные дороги к северу от Фарго и Дикинсона. Они прибывали спецрейсами в Международный аэропорт Форт-Мокси, где обнаруживали, что контора по прокату автомобилей располагает одной-единственной машиной, а на весь город имеется лишь одно такси. Столкновение пяти автомобилей у Дрейтоновского въезда на шоссе N_1-29 создало затор, заблокировавший движение в северном направлении на два часа. На шоссе N_18 водители черными словами проклинали пробку, растянувшуюся на многие мили и заставлявшую их двигаться рывками по нескольку ярдов. К исходу первого дня после начала тотальной обработки общественного мнения насчитывалось двое погибших, свыше двадцати раненых и почти двести человек с обморожениями различной тяжести. Ущерб, нанесенный частным владениям, оценивался в четверть миллиона долларов. Этот день остался в памяти людей, как единственный в истории Северной Дакоты день автодорожной бойни.

Полиция весь день пыталась в радиообращениях урезонить водителей. В два часа дня президент выступил по радио и телевидению, призывая людей к спокойствию. (Что довольно странно, поскольку причиной беспорядков послужил отнюдь не разгул страстей.) "Обстановка на дорогах в Валгалле и ее окрестностях, — сказал он, — крайне сложная. Если вам хочется увидеть, что творится на гребне Джонсона, то легче и безопаснее всего это сделать из вашей собственной гостиной".

Мы любим заявлять, что большинство людей лишено чувства историзма. Это заявление обычно основывается на неосведомленности: кто и что сделал, когда произошло то-то и то-то. И все же кто из нас не ухватился бы обеими руками за возможность посетить Геттисберг [сражение при Геттисберге 1-3 июля 1863 года фактически решило исход войны между Севером и Югом] в великий день или перекусить в компании Цезаря, если таковая представится? Всем нам хочется прикоснуться к истории, стать частью всесокрушающего прилива. И вот она, возможность, событие высочайшей важности, и разве усидит человек дома перед телевизором, если он может самолично побывать на гребне Джонсона?

По унылым чертам лица и лишенным всякого выражения глазам шефа полиции, грузного мужчины с утробным голосом, нипочем нельзя было догадаться о его сметке и ясном уме. Звали его Эмил Датабл, но подчиненные за глаза тут же окрестили его "Дай-то Бог!", точно подметив его склонность относиться ко всему с сомнением.