Сочинения - Исаак Сирин

Слово 47.

О самом значении этой главы и о молитве

Кратко выраженная мысль этой главы есть следующая: ежечасно надлежит нам знать, что в сии двадцать четыре часа дня и ночи имеем мы нужду в покаянии. Значение же слова покаяние, как узнали мы из действительного свойства вещей, таково: оно есть с исполненною сокрушения молитвою приближающееся к Богу неослабное прошение об оставлении прошедшего и болезнование о хранении будущего. Посему и Господь наш опору нашей немощи указал в молитве, говоря: пробудитесь, бдите и молитеся, да не внидете в напасть (Мф.26:41). Молитесь и будьте неленивы, во всякое время бодрствующе и молящеся (Кол.4:2,3). Просите и приимете: ищите, и обрящете; толцыте, и отверзется вам. Всяк бо просяй приемлет, и ищай обретает, и толкущему отверзется (Мф.7:7,8). Особенно же подтвердил слово Свое и к большей рачительности подвиг нас притчею о друге, который в полночь пришел к другу своему и просил у него хлеба. Господь говорит: аминь глаголю вам, аще и не даст ему… зане друг ему есть, но за безочство его, востав даст ему, елика требует (Лк.11:8). И вы молитесь и не будьте нерадивыми. Какое несказанное побуждение к дерзновению! Податель побуждает нас просить у Него, чтобы дать нам Божественные Свои дарования. И если Сам, как знает Он, домостроительствует все, что благодетельно для нас, то сии слова Его исполнены великой силы для возбуждения в нас дерзновения и упования. Поелику Господь знает, что прежде смерти не отъемлет Он у нас возможности к уклонению, что весьма близко к нам это изменение, а именно переход от добродетели к пороку, что человек и естество его удобно приемлют в себя противное, то повелел быть тщательными и подвизаться во всегдашней молитве. Если бы в этом мире была страна удостоверения, то, как скоро человек достиг бы оной, естество его стало бы тогда выше потребности и делание его выше страха, и не повелел бы нам Бог подвизаться в молитве, совершая сие Своим промышлением, потому что в будущем веке не приносят Богу молитв с прошениями о чем–либо. В оном отечестве свободы естество наше не приемлет изменения и уклонения под страхом сопротивления, потому что во всем совершенно. Поэтому повелел не ради только молитвы и хранения себя самих, но и по причине тонкости и непостижимости того, что всегда с нами встречается и не объемлется ведением ума нашего в тех состояниях, в каких нередко находимся непроизвольно во всякое время. Ибо хотя мысли наши и весьма тверды и прилеплены к добру, однако же Промысл Его неоднократно оставлял нас на пределе искушений и ввергал в оные, как сказал блаженный Павел, за премногая откровения, да не превозношуся, дадеся ми пакостник плоти, аггел сатанин, да ми пакости деет… И о сем трикраты Господа молих, да отступит от мене. И рече ми: довлеет ти благодать Моя: сила бо Моя в немощи совершается (2 Кор.12:7–9).

Если уже это — Твоя воля, Господи, и младенчество наше требует всего этого для руковождения и пробуждения своего Тобою, и даже когда человек любовию Твоею упоен, подобно мне, и влечется вслед доброго, так что вовсе не взирает на мир, по причине упоения, в каком он находится, даже когда мне сверх этого дал Ты достигнуть откровений и созерцаний, которых невозможно объяснить плотским языком, дал видеть и слышать глас духовного служения и сподобиться исполненного святости созерцания Твоего, но и при всем этом я, человек совершенный о Христе, недостаточен для того, чтобы охранять себя самого, потому что есть нечто такое, что по тонкости своей не может быть постигнуто моею силою, хотя и приобрел я ум Христов, — то радуюсь уже посему, Господи, в немощах, в скорбях, в темницах, в узах, в нуждах. От естества ли это, от сынов ли естества или от врагов его; только радуясь терплю ныне немощи мои, то есть немощи в искушениях моих, да вселится в меня сила Божия. Если, после всего этого, имею нужду в жезле искушений, чтобы им расширялось во мне селение Твое и я сохраняем был в приближении к Тебе, то знаю, что никто не возлюблен Тобою паче меня, и потому возвеличил Ты меня над многими. И как мне дал познать чудные и славные силы Твои, так не дал ни одному из сотрудников моих, апостолов. И наименовал меня сосудом избранным (Деян.9:15); потому что верно сохраню чин любви Твоей. По всему этому, и особливо для того, чтобы преуспевало и простиралось вперед дело проповеди, Ты сколько знаю, даровал бы мне свободу, если бы сие было полезно для меня. Но Ты благоволил, чтобы не был я без скорби и попечения в мире сем, так как для Тебя не столько важно то, чтобы множилось наипаче дело проповеди Евангелия Твоего в мире, сколько то, чтобы мне была польза от искушений моих, когда душа моя сохранится у Тебя здравою.

Наконец, если все это, рассудительный, есть великий дар искушений, потому что чем более превознесен человек и, по подобию Павлову, вступил в духовное, тем паче имеет еще нужду в страхе и осторожности и пожинает пользу от встречающихся с ним искушений; кто есть сей достигший в страну удостоверения, исполненную хищников, и приял то, чтобы стать ему неуклонным, чего не дано было и святым Ангелам, да не без нас совершенство приимут (Евр.11:40), — приял то, что противно всему духовному и телесному, и хочет быть всецело неизменяемым, хочет, чтобы не приближалось к нему искушение и в помыслах? Порядок же мира сего есть сия мысль, выраженная как бы во всех Писаниях: если каждый день постоянно приемлем тысячи ударов, то да не малодушествуем и да не останавливаемся в течении на поприще, потому что в одном маловажном случае можно нам восхитить победу и получить венец.

Мир этот есть состязание и поприще для состязаний. Время это есть время борьбы. А в стране борьбы, и во время состязания, закона не полагается, то есть царь не полагает воинам своим предела, пока не будет кончено состязание, и всякий человек приведен к дверям Царя царствующих, и там испытан бывший в состязании, кто не допустил одержать над ним победу и кто обратил хребет свой. Ибо много раз случается, что человек, ни к чему не годный по неискусству своему, непрестанно бывает поражаем и низлагаем, и во всякое время оставаясь в бессилии, когда вдруг похищает знамя из рук у воинства сынов исполиновых, превозносится имя его, и восхваляется он гораздо более подвизавшихся и соделавшихся известными в победах, и получает венец и дорогие дары паче товарищей своих. Поэтому ни один человек да не останется в отчаянии. Не будем только нерадеть о молитве и не поленимся просить помощи у Господа.

Твердо положим в мысли своей и то, что, пока мы в мире сем и оставлены во плоти, хотя бы вознеслись до небесного свода, не можем оставаться без дел и труда и быть без попечения. Это (прости меня в том) есть совершенство: а что паче сего, то глумление без разума [ [41]]. Богу же нашему да будет слава, и держава, и велелепие во веки! Аминь.

Слово 48.

О различии добродетелей и о совершенстве всего поприща

Совершенство всего поприща заключается в следующем: в покаянии, в чистоте и в усовершении себя. Что такое покаяние? Оставление прежнего и печаль о нем. Что такое чистота? Кратко сказать: сердце, милующее всякую тварную природу. Что такое усовершение себя? Глубина смирения, то есть оставление всего видимого и невидимого (видимого, то есть всего чувственного, и невидимого, то есть мысленного) и попечения о том.

В другое время был опять спрошен: что такое покаяние? — и сказал: сердце сокрушенное и смиренное. — Что такое смирение? — и сказал [ [42]]: сугубое, добровольно принятое на себя омертвение для всего. — И что такое сердце милующее? — и сказал: возгорение сердца у человека о всем творении, о человеках, о птицах, о животных, о демонах и о всякой твари. При воспоминании о них и при воззрении на них очи у человека источают слезы. От великой и сильной жалости, объемлющей сердце, и от великого терпения умаляется сердце его, и не может оно вынести, или слышать, или видеть какого–либо вреда или малой печали, претерпеваемых тварию. А посему и о бессловесных, и о врагах истины, и о делающих ему вред ежечасно со слезами приносит молитву, чтобы сохранились и были они помилованы; а также и об естестве пресмыкающихся молится с великою жалостию, какая без меры возбуждается в сердце его до уподобления в сем Богу.

И еще был спрошен: что такое молитва? — и сказал: свобода и упразднение ума от всего здешнего, — сердце, совершенно обратившее взор свой к вожделению уповаемого в будущем. А кто далек от сего, тот на ниве своей сеет смешанное семя и подобен впрягающему в ярмо вместе вола и осла (см.: Втор.22:10).

И еще был спрошен: как может человек приобрести смирение? — и сказал: непрестанным памятованием прегрешений, надеждою, приближающеюся к смерти, бедным одеянием, тем, чтобы во всякое время предпочитать последнее место и во всяком случае принимать охотно на себя дела самые последние и уничиженные, не быть непослушным, сохранять непрестанное молчание, не любить ходить в собрания, желать оставаться неизвестным и ни во что не избираемым, не удерживать никакой вещи в полном собственном распоряжении, ненавидеть беседы со многими лицами, не любить прибытков и, сверх сего, умом своим быть выше того, чтобы как ни есть порицать и обвинять всякого человека, и выше зависти, не быть таким человеком, которого руки были бы на всех и на котором были бы руки всех, но одному в уединении заниматься своим делом и не брать на себя попечения о чем–либо в мире, кроме себя самого. Короче сказать: странническая жизнь, нищета и пребывание в уединении — вот от чего рождается смирение и очищается сердце.