Все дороги ведут в Рим - Роман Буревой

Прибытие линкора произвело переполох в городе: визита императора никто не ожидал. Префект вышел встретить повелителя Империи. Но юный Август, сойдя на берег, прервал излияния чиновника, находящегося здесь в полуссылке, и затребовал лишь авто, лучше всего две «триремы», для путешествия по острову. От охраны он отказался, сообщив, что отряд морпехов обеспечит ему надёжную защиту. Префект не стал спорить. Он лишь удивился странному поведению императора. А потом удивился ещё больше, увидев, что в одну из машин грузят огромного змея-гения, все тело которого перетянуто бинтами. Однако императору Рима не задают вопросов. Не стал их задавать и префект, в отличие от наглого репортёра местного вестника – парень находился на Крите в ссылке, но ему было позволено писать в местной прессе об уловах рыбы и реставрации Кносского дворца. Репортеришка кинулся к императору, держа блокнот наготове, и спросил, не собирается ли Август навестить ссыльную Норму Галликан. Император ответил, не задумываясь: «Да». Репортёр восторженно присвистнул. Любопытные на набережной вяло выкрикнули «Да здравствует император!». Двое парней из свиты императора швырнули в толпу горсть монет. После чего крики сделались куда громче.

Префект, не дожидаясь, пока Август и его люди погрузятся в «триремы», побежал связываться с Римом, дабы запросить указания самого Бенита. Но связи почему-то не было. А через несколько минут отряд морпехов, «обеспечивая безопасность императора», занял все административные здания острова. Указаний Бенита префект так и не получил.

А вот Квинт, внимательно наблюдавший за всем происходящим и особенно за Туллией, приметил, как она перемолвилась несколькими словами с торговцем на набережной. Торговец как торговец, черноволосый, кудрявый, с пышной бородой и алыми губами, в тунике сомнительной чистоты, в стоптанных сандалиях-шлёпанцах. Его лоток с сухофруктами облепили жирные осы, и торговец лениво обмахивался платком, не забывая при этом окликать каждую красотку не старше пятидесяти, рассыпая комплименты. Торговля шла бойко. Почти каждая останавливалась, чтобы купить сушёные абрикосы или орешки, или изюм. Остановилась и Туллия. Что-то ответила на комплимент. Торговец что-то сказал ей. И тут она переменилась в лице. Побледнела. Вернее, посерела, учитывая смуглый оттенок её кожи. Но почти сразу взяла себя в руки, купила у торговца бумажный пакетик с финиками. Прошла несколько шагов, обернулась и, решив, что никто не видит, выбросила пакетик в мусорную урну.

Однако Квинт заметил и это.

II

От гавани до развалин Кносского дворца быстро ехали по выложенной песчаником дороге. Мелькали поля и рощи, скалы и сады. Дворец стоял на холме посреди обширной равнины – то блекло-зеленой, то жёлтой, то изумрудной. Древность сквозила в каждом камне, в каждой трещине этой земли. Рядом с Критом Рим – безусый мальчишка подле убелённого сединами старика.

Кносский дворец частично раскопали и частично реставрировали. Пятиэтажное здание запутанной архитектуры с множеством одинаковых комнат. Повсюду красные колонны с чёрными обводами, росписи в золотистых, красно-коричневых и коричневых тонах. Знаменитый Лабиринт, построенный Дедалом, если верить мифам. Но стоит ли им верить?

– Правда, что Минотавру приносили жертвы, а, Гет? – спросил Август, пока они ехали к дворцу. – Ты гений, ты должен знать.

– Не знаю, кому тут приносили жертвы, но людей во дворце кушали, – отозвался Гет. – И быку поклонялись.

– А Минотавр – это правда или выдумка? – спросила Туллия шёпотом.

– Правда.

– Врёшь ты все! – Туллия засмеялась. – Как такое может быть правдой?

– Правда, – упрямо повторил Гет.

– Хотелось бы мне знать, как это баба трахалась с быком. Ни одна вагина не выдержит, – продолжала Туллия.

Гет обеспокоенно закрутил головой:

– Я бы на твоём месте не говорил подобных вещей.

– А ты трусишка, Гет! – Туллия расхохоталась и толкнула сидящую рядом молчаливую Хлою локтем под ребра. – Глянь, Хло, он трусит!

– В самом деле, помолчи! – неожиданно резко оборвал её Постум.

– Ты чего? Подумаешь, уже и пошутить нельзя! Ах, какие мы добродетельные! Тебя что, Философ перевоспитал? Да, он у нас добродетельный на словах, а трахает Хло каждую ночь. Или они не трахаются по ночам, а говорят о стоицизме?

Хлоя, ни слова не говоря, вцепилась Туллии в волосы. Та завизжала и вонзила противнице ногти в щеку. Август велел остановить авто, и мужчины выскочили из машины, оставив женщин драться. Да ещё Гет застрял на заднем сиденье – без посторонней помощи ему было не выбраться из «триремы». Змей спешно прикрыл голову хвостом – чтобы девчоночьи ногти не расцарапали ему нос.

Машина сопровождения остановилась следом.

– Только не вздумай оправдываться, – предостерёг Август Элия. – Я давно все знаю.

– Насколько давно?

– Да сразу же и узнал. Хло обо всем мне рассказала.

Женщины тем временем выкатились из машины. Хлоя умудрилась выдрать из волос Туллии изрядный клок, а эбеновая красотка разорвала тунику противницы на спине и расцарапала лицо. Теперь они катались в пыли, и ни одна не желала уступать.

– В авто, быстро, и едем! – приказал Постум.

– Август, подожди… – Квинт попытался ему помешать, но Постум не желал слушать.

– Едем! Пусть разбираются без нас.

Едва «триремы» рванулись с места, как Туллия и Хло прекратили сражение. Вскочив, они смотрели вслед удалявшимся авто.

– Нагоняйте нас, девочки! – крикнул Август и помахал красоткам на прощание.

– Ах, мерзавец! – в ярости крикнула Туллия, схватила камень и швырнула вслед «триреме», но камень, разумеется, не долетел. – Редька вам всем в задницу!

– Я люблю Философа, – сказала Хлоя, стирая кровь с губы. – А ты дрянь. Плесень!

– Прежде ты трахалась с Постумом! – напомнила Туллия.

– Один раз всего. Когда он Истру спас.

– Из благодарности, значит? Вот сука…

Хлоя не ответила и зашагала по дороге. Облачко пыли ещё было заметно вдали.

– А я не пойду! – крикнула Туллия и подняла свалившуюся в пылу драки сандалетку с золочёными ремешками.

– Что ж ты будешь делать? – Хлоя обернулась.

Туллия пожала плечами:

– Попутчика подожду.

– Не боишься прождать до утра?

– А мне некуда спешить. В крайнем случае, Август подберёт на обратном пути, а я тут отдохну в каком-нибудь милом домике. Передай ему привет! – И Туллия помахала Хлое ручкой.

III

Норма Галликан уселась на камень, подобрав полы серой некрашеной туники. Её загорелое, прочерченное глубокими морщинами лицо в обрамлении седых волос последние годы почти не менялось. Она постарела много лет назад. Теперь время потеряло над нею власть.

Положив самодельный, сшитый суровыми нитками кодекс на колено, она делала записи. Стило её так и летело. Напротив на камне сидела Маргарита и пыталась зарисовать развалины дворца. Но для точности ей не хватало ни верности руки, ни терпения. Когда она явилась к Норме Галликан и объявила, что будет жить рядом с изгнанницей и во всем ей служить, Норма решила, что к ней подослали нового соглядатая.

Однако она не прогнала Маргариту. Если девушка соглядатай – пусть глядит. Во всяком случае, Норма будет знать, от кого ей скрываться. Ну а своих взглядов она никогда не таила и открыто говорила всем, что думает о Бените и его исполнителях. Однако уже через пару дней она стала сомневаться в верности своего предположения. Либо девчонка в самом деле доносчица и при этом большая актриса, либо её намерение служить Норме Галликан вполне искреннее. Сама Норма не была такой никогда – наивной до глупости. Или все же была?

Норма оторвалась от своих записей и подняла голову. К ним направлялись сразу несколько человек. Все мужчины. Тот, что шёл впереди, был молод – лет двадцати, не больше. Высокого роста, широкоплеч, в пурпурной тунике. Норма вгляделась в его лицо и поднялась. Маргарита тоже узнала гостя. Ахнула и вскочила с таким видом, будто собиралась бежать. Но не побежала. Некуда было.

– Ты осмотрел дворец Миноса? Его почти восстановили, – спросила Норма, направляясь навстречу Постуму. – Очень много новодела, все пахнет краской, но все же некоторое ощущение прошлого есть. В археологии я дилетант, но мне здесь нравится.

Маргариту Постум заметил и даже кивнул ей. Но сделал вид, что нисколько не удивлён, встретив её на Крите. Она же залилась краской: даже шея покраснела.

– Ты получила моё последнее письмо? – обратился император к Норме Галликан, при этом краем глаза наблюдая за Маргаритой.

– То, в котором ты описываешь своё неудачное выступление в сенате? Ты поступил верно, мой мальчик, сказав этим подонкам, что они подонки. К сожалению, это не сделает их лучше.

– Нет. Это было предпоследнее. Я имею в виду то, в котором описываю свой визит в лагерь Цезона Галла.

– Ещё нет.