Люди пепла - Артем Каменистый

- Я все о всех помню. И ты меня удивляешь.

- Чем это?

- Одно из побочных действий пепельного яда заключается в том, что пострадавшие частично или даже полностью утрачивают влечение к противоположному полу.

- Из нас что, евнухов сделали?! - охнул Бвонг.

- Нет, не все так плохо. Со временем ваши тела восстановят все функции. Почти у всех вернутся прежние привычки. Это даже к лучшему, в вашем возрасте слишком много страсти, она мешает. А у Драмирреса не надо ждать возвращения привычек, потому как ничто никуда не уходило. Ну разве что он притворяется перед собой и другими.

- Я просто ее ущипнул, а она мне чуть в глаз локтем не заехала. Бешеная.

- Ты слышал что я говорил Миллиндре и Бвонгу?

- Слышал.

- Это касается и остальных, в том числе и тебя. Вы товарищи, а не стая шакалов где каждый сам за себя. Уважай себя и других, помогай всем, не задевай никого даже в малости. Из таких как вы может получиться неплохой боевой отряд, а может и кучка сброда. Все зависит лишь от вас самих.

Трой спустился в разгромленный кубрик, прошелся по всей площади вдумчиво изучая стены и потолок на предмет дальнейшей разборки. По его прикидкам досок и брусьев хватает, но вот с гвоздями не все так однозначно. Корабелы почти везде обходились без металла, деревянные детали большей частью держались при помощи систем пазов и деревянных же втулок и клиньев. Только там, где без железа совсем уж никак, его применяли в минимальных количествах.

Трой ничего не знал об экономике, но в голове проявлялись смутные мысли на тему редкости и дороговизны металлов. Так что изощрения с деревом скорее всего не от нечего делать, а из-за банального дефицита железа. Судоверфи вынуждены как-то выкручиваться, чтобы корабли получались не золотыми по стоимости, но при этом качественными.

А еще его очень смущала сохранность гвоздей. Даже те, которым приходилось страдать от капризов морской погоды, обычно выглядели прекрасно. Не как новенькие, но ржавчины почти нет, поверхность покрывает черная матовая корка коррозии, и толщина ее смехотворна. При этом барк не выглядит новым, нестойкий металл должно было разъесть куда серьезнее. По крайней мере память подсказывала, что такое положение вещей ненормально.

Впрочем, не стоит во всем полагаться на память, она ведь у него искалеченная.

И вот опять, только об этом подумал, как мысли мгновенно вернулись к веренице важнейших вопросов. Кто он такой? Кто его родители? Где проживал до того, как пошел на преступление? И что именно натворил? Почему его так жестоко наказали?

Увы, отвечать никто не торопился. И что самое обидное - иногда, особенно в те моменты когда засыпал или просыпался, удавалось уловить что-то похожее на обрывки настоящих воспоминаний. Они проявлялись спонтанно и демонстрировали краткие и непонятные моменты. Особенно заполнилось одно: яркое, живое, оно посещало его дважды, после чего он научился вызывать его из памяти осознано.

Воспоминание не из сложных, там и рассказывать особо нечего. Он стоит на палубе неведомого корабля, ладони лежат на планшире и ощущают странную вибрацию, будто кто-то пилит доску, а ты к ней в этот момент прикасаешься. Странное ощущение.

Но Трой не обращает на него внимание, ведь он прекрасно знает, что это естественно и каким-то образом связано с процессом движения корабля. Внимание его увлечено другим. Впереди расстилается ровная гладь теплого моря, видно как неподалеку резвится стайка белобоких дельфинов. Но они ему неинтересны, зрелище привычное, эти забавные создания вездесущи и давно уже не удивляют.

Дальше надо смотреть. Гораздо дальше. Туда, где над морем вздымаются исполинские горы. Даже на таком расстоянии вершины их кажутся бесконечно высокими, а некоторые даже невозможно разглядеть, теряются в бесконечной дали, к тому же их склоны укутаны дымкой скрывающей детали. Складывается впечатление, что это не горы вовсе, а исполинская стена из камня, снега и льда. И гребень ее уходит на такие высоты, что если встать на краю и посмотреть вниз, облака покажутся маленькими барашками, а корабль, на котором плывет Трой, и вовсе не получится разглядеть.

Вот и все воспоминания. Нет ни слов, ни человеческих лиц, только вода, дельфины и стена высоких гор за морем.

Это трудно назвать нормальным воспоминанием.

Задумавшись, ушел в себя, стоя перед стеной. И не сразу понял, что происходит нечто непонятное. Что-то вмешивается в ход мыслей, будто назойливый комар жужжит над ухом.

Обернулся по сторонам. Прислушался. Так и есть, из угла, который слева, доносится подозрительный звук. Такой он здесь еще не слышал. Будто кто-то царапает доски ногтями. То ритмично, то дергано, то ненадолго останавливаясь.

Приблизился, убедился, что слух не обманул - по другую сторону стены кто-то есть, и этот кто-то что-то делает с деревом. Похоже, он его с силой царапает. Вот только не ногтями.

Когтями.

Не задумываясь стукнул кулаком по стене. Царапанье мгновенно стихло, зато донеслось приглушенное уханье. Очень знакомый звук, такой он неоднократно слышал во время дежурств у дверей в трюм. И в первый день, когда пришел в себя во мраке тесного ящика.

Пепельники.

- Ты говоришь, что это было похоже на звук работы скребущихся когтей? - уточнил сэр Транниллерс.

Трой кивнул:

- Да. Громкий звук, я его услышал за несколько шагов. Доски тут толстые, будь это просто ногти, я бы вряд ли услышал. Похоже, пепельники раздобыли какие-то инструменты. Трюм на барке в два яруса, в этом месте верхний ярус занят кубриком, от трюма спереди и сзади он отделен переборками. Пепельники спокойно могут к ним подходить с любой стороны, как я понял, проходы не закрываются вообще, или с ними уже разобрались, там ведь некому было дежурить.

- То есть пепельники могут прямо сейчас стоять напротив нас за этими досками?

- Да. Но доски крепкие и толстые, не знаю, чем они их пытаются сломать, но у них уйдет много времени чтобы справиться с такой преградой.

- Рабы пепла никогда не используют инструменты.

- Эти используют.

- Нет мальчик, все куда проще. Они не нуждаются в инструментах, у пепельников есть зубы, которыми они в считанные мгновения могут обглодать твою ногу до костей, и есть ногти, способные будто простую бумагу рассекать легкий доспех.

- У них обычные ногти, я видел.

- И когда ты это видел?

- В самый первый день, когда сразу три пепельника вырвались из трюма и убили двоих наших.

- Вы в тот раз легко отделались, и знаешь почему?

- Почему?

- Потому что вы новорожденные рашмеры, а они зародыши рабов пепла. Вы можете применять инструменты и оружие, а им это уже не дано. И к тому же они свежие, изменения еще не зашли слишком далеко. У них на тот момент лишь чуть усилился челюстной аппарат, но зубам еще предстоит стать по настоящему опасными, а ногти остались прежними, такими непросто нанести опасную рану. Но со временем изменения нарастают и там, за этой переборкой, стоял пепельник, чьи ногти достигли той остроты и крепости которая позволяет справляться к прочным деревом. Не сразу, потребуется время, но если ему не мешать, он проделает ход. Здесь самое удобное место, не надо висеть на потолке пытаясь разделаться с досками палубы. Тут все можно делать стоя или сидя, и доски не такие толстые как обшивка бортов. По-твоему, сколько их здесь было?