Нейросимбиоз. Побег (СИ) - Чичерин Ярослав

Мисаки плюхнулась на диван, а рядом с ней приземлилась владелица ателье. Кайдзи же остался стоять с другой стороны комнаты, поближе к двери.

— Не обращай внимания на этого дурашку, мусик. — Мвемба приобняла кореянку.

— А я и не обращаю, потом ему выскажу. — Мисаки ещё раз с прищуром уставилась на Кайдзи. — Как тебя занесло сюда? Ты же в Сунаджи работала.

— После того шухера, который ты навела два с половиной года назад, неудивительно, что мне пришлось перебраться. — Мвемба сильнее прижала к себе девушку. — Может, напомнить тебе, госпожа Швея, что было?

Мисаки вновь посмотрела на стоящего Кайдзи. Он скрестил руки и переместил вес на одну ногу, но лицо казалось всё таким же безучастным. Кореянка медленно выдохнула и прильнула к африканке. Та же запустила руку в длинные волосы девушки и стала массировать голову.

— Лучше не стоит, — ответила Мисаки, практически мурча от удовольствия.

Рука продолжала нежно массировать голову, спускаясь к лицу, проходя за ухом и останавливаясь на щеке. Мвемба легонько провела ладонью под глазами девушки, на секунду остановившись над замаскированными бугорками ранки.

— Вижу, что не стоит. — Африканка обняла Мисаки. — Всё будет хорошо и на этот раз.

Лёгкие поглаживания по спине, и мышечное напряжение практически уходит. Мисаки сильнее окунулась в приятный аромат сандала и яблок, исходивший от Мвембы.

— Говори, мусик, за чем явились. — Владелица ателье потихоньку отодвинула от себя девушку.

— Нам нужна особая форма для наших бойцов. План-перехват, — сказала Мисаки, окончательно отстраняясь от африканки и выпрямляя спину.

Кайдзи прищурил глаза и перенёс вес на обе ноги, встал поудобнее. Мисаки подняла руку, и тот расслабился. Мужчина подошёл к дивану и протянул Мвембе бумагу из кармана пиджака. Та пробежала глазами по строчкам и кивнула.

— Десяток комплектов боевой униформы особого пошива. Будут в течение часа. — Мвемба встала, расправила складочки на оранжево-чёрном платье.

— А вот сюда обратитесь за оплатой. — Кайдзи протянул визитку, которую ловко достал словно из воздуха.

— Не скучайте, сладенькие, — сказала африканка, уходя в сторону той самой металлической двери, виляя крутыми бёдрами. — В столе есть твои любимые конфетки с кокосами, мусик.

За женщиной захлопнулась дверь с едва слышимым скрипом, а через пару секунд раздался гулкий удар тяжёлой второй двери. Кайдзи выдохнул, опустился на кожаный диван рядом с Мисаки и растёкся, словно капля. Из мужчины выпили все соки.

— Эта женщина внушает страх, — сказал он, откинув голову на спинку дивана.

Мисаки выгнула бровь, слегка отсела в сторону и тоже развалилась на диване. Долгий перелёт в самолёте с неудобными креслами, затем весь день на ногах, чтобы установить местонахождение Алекса, и четыре часа сна сделали своё дело — девушка практически моментально провалилась в полудрёму.

«Алекс… Алекс… Что ж ты так невовремя решил свалить из Сунаджи?» — подумала Мисаки, вытягивая ноги и практически съезжая с дивана.

В комнате тихо, слышно только, как сопит Кадзи да как шуршит кореянка. Мисаки медленно изучала обстановку: два одинаковых дивана друг напротив друга, стол из местного дерева, сорт которого был неизвестен девушке, тонкий ковёр, постеленный посередине ателье. Стеллажи таили за стеклянными дверьми глиняных человечков неправильной формы, книги и бело-голубой раскрытый веер.

«А ведь этот веер я ей подарила тогда. До сих пор хранит, хех», — Мисаки улыбнулась.

В каждом углу висели камеры видеонаблюдения, которые попеременно моргали красными светодиодами.

«А хорошо она подготовилась. Наверное, всё ещё свежи события Сунаджи. Но теперь в Сунаджи новый шухер наводит Алекс. Надеюсь, что он не намылился за границу. Хотя он точно решил туда сбежать, когда его предали. Уж Алекс точно поймёт, кто его подставил и выбросил. И как только увидит меня, то сложит два и два — я одна из списка предателей», — подумала девушка.

Она глубоко вдохнула и резко встала. Кайдзи встрепенулся, обвёл глазами помещение, остановился на Мисаки и обратно положил голову на диван, неразборчиво ругаясь под нос.

Верхний ящик в столе был набит всевозможными конфетами имперского производства. Были даже несколько из Союза Европейских Государств и Твантисуйу. Девушка сцапала парочку конфет в коричневой оболочке с кокосом и одну инкскую.

Мисаки вернулась на диван и по чуть-чуть откусывала от сладкого. С каждой частью она всё больше и больше расплывалась в улыбке и жмурила глаза.

Через час пришла Мвемба с большой, запечатанной как подарок коробкой. Кайдзи откровенно дрых — ему тоже досталось ночных вылазок. Из полудрёмы его вывела Мисаки: она пнула японца, и тот подскочил с дивана и вытащил пистолет из плечевой кобуры. Мушка сначала навелась на кореянку, а потом на Мвембу.

— Кхм, молодой человек, — кашлянула африканка, продолжая держать коробку, — может, возьмёшь уже?

— А, простите. — Кайдзи спрятал пистолет и поклонился. — Сейчас.

Коробка перекочевала из рук в руки, заставив японца крякнуть. Мвемба подошла к Мисаки и крепко обняла. Девушка легонько укуталась в объятия, забывая обо всём на свете.

«Так спокойно… Вот бы ещё пять минуточек так побыть…» — подумала Мисаки, ещё сильнее вжимаясь в грудь африканки.

— Госпожа Мисаки! — сказал Кайдзи, в упор смотря на кореянку.

— Идём-идём! — попыталась крикнуть девушка, но получилось глухо.

Мисаки отстранилась, встала и поправила платье. Мвемба погладила по голове кореянку и сложила руки на груди.

— Мусик, иди уже, — сказала Мвемба, отворачиваясь. — Ещё увидимся как-нибудь.

Мисаки кивнула и вместе с Кайдзи пошла на выход.

— Надеюсь, Мвемба… Надеюсь… — вполголоса сказала девушка, не оборачиваясь.

На улице два пацанёнка вовсю наворачивали круги у единственной машины во дворе. Завидев владельца авто, они дали стрекача в другой конец двора. Кайдзи поставил на багажник коробку и достал ключи, а Мисаки обошла вокруг машину.

На водительской двери был намалёван человечек, держащий в руках палку. Или катану. А может, и дубину.

«Юные вандалы, блин. Даже нормально нарисовать ничего не могут», — подумала девушка, обходя машину и садясь на своё место.

Авто немного просело — японец хлопнул багажником.

На улице стояло вечное безмятежное лето Африки. Ветер еле колыхал кроны деревьев, начали выползать люди из подъездов как сонные мухи, к бегающей ребятне присоединилась ещё парочка. Они что-то рассказывали новичкам, тыкая в сторону машины, а те отвечали заливистым смехом.

Кайдзи слегка улыбался.

Машина поехала, унося обоих в совсем иную реальность, без радости.

«Насколько я помню карту города, бар «Юме» стоит вдоль улицы. До ближайших поворотов — по метров триста-четыреста. Вполне реально взять цель в клещи», — подумала Мисаки, погружаясь в мысли.

От асфальта тянулось марево — жара усиливалась. Деревья еле колыхались на ветру, но это не помешало выходить на улицу случайным гулякам. Африканцы с чёрной кожей, японцы с бледной светлой и несколько европейцев курсировали по бульвару.

Машина после светофора завернула к местному парку. Возле ларька с прохладной водой и мороженым столпилась куча людей в пляжных шортах и рубашках. Они были настолько разными, но неумолимо похожими, словно сошли с конвейера: бритые под ноль или ёжик волосы, жилистые, у некоторых явно выпирали накачанные мышцы.

Кайдзи слегка притормозил, высунул руку из окна и махнул вперёд. Толпа возле ларька потихоньку переползала к стоянке у парка. Парочка человек задержалась у ларька: доедали мороженое, сидя на каменной скамейке в теньке от большой паринари.

На парковке стояли два белых микроавтобуса, и Кайдзи втиснулся в свободное место между ними.

Подошла та группа людей, что была у ларька, и окружила микроавтобусы. Мисаки и Кайдзи вышли из машины. Японец открыл багажник и достал коробку.

— Так, вот вам форма, — сказал Кайдзи, вручая самому плечистому мужчине коробку. — Распределите между собой, там всё подписано. Переодеваться строго в микроавтобусах, так что разделитесь по командам сразу.