Рожденные лихорадкой (ЛП) - Карен Монинг

О, нет. Нет. Нет.

Это было неправильно. Чертовски неправильно.

Алина стояла наверху лестницы, на ее прекрасном лице эмоции сменялись одна за другой.

Шок. Потрясение. Радость.

Слезы блестели в глазах, которые я знала так же хорошо, как свои собственные. А может и лучше, поскольку на нее я смотрела гораздо чаще, чем на себя в зеркало.

— Мак? — выдохнула она. — Святые угодники, это действительно ты, младшая? Ох, боже мой, боже мой! — завизжала она. — Когда ты приехала? Что ты делаешь в этом доме? Как ты узнала, где искать… О! Ааах!

Она застыла на полуслове, ее радость сменилась чистым ужасом.

Я тоже замерла, поднявшись еще на две ступеньки, нога так и застыла в воздухе.

Она начала отступать, согнувшись пополам и обхватив руками голову, сжимая ее.

— Нет, — простонала она. — Нет, — снова повторила она.

— Ты не моя сестра, — зарычала я и продолжила подниматься по лестнице. На этот раз я встречусь с этим лицом к лицу. Одержу победу в психологической дуэли. Выясню правду, даже без моих чувств ши-видящей. Я не буду играть в эту игру с моей чертовой Книгой или Круусом, или кем бы то ни было, кто, черт возьми, мог стоять за всем этим.

Только не в эту игру.

Копия Алины развернулась и побежала, согнувшись и схватившись за живот, как будто ее так же, как и меня, ударили в живот.

— А ну-ка вернись, кем бы ты ни была! — проревела я.

— Оставь меня в покое! О, боже, я не готова. Я многого не знаю, — заплакала она.

— Я сказала, тащи свою чертову задницу сюда! Встретимся лицом к лицу!

Сейчас она мчалась по дому, всхлипывая на ходу, врезаясь в стены и врываясь в двери, захлопывая их за собой и запирая на замок.

— Алина! — закричала я, прекрасно осознавая, что это не она. Я просто не знала, как по-другому обратиться к монстру. Неужели моя Книга проецировала картинку? Или же сейчас воплощался в жизнь мой самый худший страх?

Неужели с той ночи, когда мы «вроде бы» уничтожили Синсар Дабх, я так и не вышла за пределы иллюзии?

Неужели она обвела меня вокруг пальца, и я лишь «верила» в то, что победила ее, когда на самом деле жила в своеобразном матричном коконе, пока мое тело находилось в летаргическом сне, находясь под контролем Книги, и моя жизнь мне лишь снилась? И что же мне снилось: приятные сны или кошмары?

Многие месяцы меня парализовывал этот лишающий сил страх.

И я не доверяла ни единой чертовой мелочи в моей так называемой реальности.

— Алина! — снова прорычала я, выламывая очередную запертую дверь на моём пути. Это продолжалось коридор за коридором. Дверь за дверью.

И наконец, она зашла в тупик. Она заперлась в одной из дальних спален, где была лишь разделявшая нас дверь, и никакого другого выхода. Я слышала ее всхлипывания по ту сторону двери.

В какую хренову игру играет Книга на этот раз?

Я с остервенением толкнула дверь, быть может, с большей силой, чем требовалось.

Она закричала и схватилась обеими руками за голову, отвернулась и ее вырвало.

Я сделала шаг к ней, и она снова закричала, словно ее разрывали на части.

А я стояла и наблюдала за происходящим, пытаясь понять, что же на самом деле происходит.

— Пожалуйста, — застонала она. — Пожалуйста. Ты не… нужна мне. Я не… искала… тебя. Я вернусь… домой. Я… уеду.

Какого черта?

— Мы закончим все здесь и сейчас, — прорычала я.

— Пожалуйста, — продолжала плакать она. — Нет! — она отняла одну руку от головы, подняла ее, начав трясти так, как будто пыталась отогнать меня как какого-то злого духа. — Дэррок! — закричала она. — Ты мне нужен!

— Дэррок мертв, — холодно проговорила я: — так же, как и ты.

Моя сестра, свернувшись на полу калачиком, все продолжала кричать.

Все закончилось тем, что я ушла.

Не могла больше выдержать ни секунды. А что мне оставалось? Убить иллюзию собственной сестры?

Я развернулась и направилась вниз по лестнице с опущенной головой, сунув руки в карманы. До меня доносился аромат лавандового кондиционера для белья.

На обратном пути я захватила пончик. Он был в пакете на столе, рядом с пыльными цветами в вазе.

И кофе, стоявший рядом, я тоже решила прихватить с собой.

Вместе с кораллово-розовым отпечатком помады на чашке именно того оттенка, что предпочитала моя сестрам — «Летняя Сирена».

Раз уж мне приходится иметь дело с недостатками своего сумасшествия, то почему бы не воспользоваться и его преимуществами.

Жуя недожаренный пончик (может, у них и были необходимые ингредиенты, но мастерством настоящих пекарей они определенно не обладали, и почему же, если все это было иллюзией, мой пончик не безупречный? Неужели я настолько подвержена самовредительству, что собственными руками испортила своё угощение?), я проигнорировала зеркала, мимо которых прошла, и даже не вспомнила о дольмене, пока не оказалась на перекрестке, где оставила Охотника.

Понятное дело, на месте его не оказалось.

Я раздраженно топнула ногой, расколов тонкий слой черного льда, устилающего тротуар.

Я чувствовала себя совершенно потерянной.

Только что я видела невозможное, в очередной раз убедившись, что страх того, что я на самом деле застряла в иллюзии, от которой никогда и не избавлялась, вовсе не беспочвенен.

Но вот остальные детали, вроде неидеального пончика, едва теплого кофе (с пышной пенкой и без сахара, прямо как любит моя сестра), тонкий слой льда на тротуаре — все намекало на то, я пребываю в реальности.

Этим я занималась последние несколько месяцев — постоянно оценивала все, что меня окружало, в попытке обнаружить Истину в последней инстанции.

Действительно ли Бэрронс выдернул меня из моей иллюзии в ту ночь, в Книгах и Сувенирах Бэрронса, когда (как я надеялась) я сквозь проекцию Ислы увидела, что Ровена, одержимая Синсар Дабх, приняв облик моей биологической матери, пыталась обманом заставить меня отдать ей/Книге мой амулет? Быть может иллюзия, в которую погрузила меня Книга, так никогда и не заканчивалась.

Действительно ли я помогла упокоить Книгу в аббатстве, а затем наблюдала за тем, как ее поглотил Круус, которого после всего заточили внизу?

Или я никогда и не выбиралась из цепких лап Книги?

Вот, мать вашу, в чем вопрос.

Вот он — червячок в моем яблочке.

Той ночью со мной произошло что-то, что заставило меня начать по-настоящему сомневаться в реальности происходящего. Будучи введенной в заблуждение — пусть и в течение ограниченного промежутка времени — я задавалась вопросом, обманывают ли меня до сих пор. Иногда я жила спокойно, веря в то, что я выбралась из иллюзии. Мир вокруг себя я воспринимала как вполне реальный.