Мария Федоровна - Юлия Кудрина

Александр Александрович, Мария Федоровна, княгиня Юрьевская и ее дети в течение этих траурных дней стояли вместе подолгу в скорбном молчании у гроба. В один из таких дней княгиня Юрьевская, подойдя к гробу, срезала свои длинные красивые волосы и положила под руки покойного.

18 марта перед перенесением гроба в Петропавловскую крепость состоялась последняя панихида. Присутствовавший на ней К. Победоносцев написал: «Сегодня присутствовал на панихиде у катафалка. Когда служба закончилась и все покинули церковь, я увидел, как из соседней комнаты вышла вдова покойного. Она едва держалась на ногах и шла, опираясь на руку сестры. Рылеев сопровождал ее. Несчастная упала перед гробом. Лицо покойного покрыто газом, который запрещено подымать, но вдова порывистым движением сорвала вуаль и покрыла долгими поцелуями лоб и все лицо покойного. Мне было жаль бедную женщину».

На восьмой день тело торжественно перенесли в Петропавловский собор — усыпальницу семьи Романовых. Чтобы дать возможность народу проститься с прахом государя, был избран самый длинный путь к Петропавловскому собору. Траурная процессия растянулась по всему Санкт-Петербургу, по всем его главным улицам.

В завещании Александр II напутствовал сына: «Да поможет ему Бог оправдать мои надежды и довершить то, что мне не удалось сделать для улучшения благоденствия дорогого нашего Отечества. Заклинаю его не увлекаться модными теориями, печась о постоянном его развитии, основанном на любви к Богу и на законе. Он не должен забывать, что могущество России основано на единстве Государства, а потому все, что может клониться к потрясениям всего единства и к отдельному развитию различных народностей, для нее пагубно и не должно быть допускаемо. Благодарю его, в последний раз, от глубины нежно любящего его сердца, за его дружбу, за усердие, с которым он исполнял служебные свои обязанности и помогал мне в Государственных делах».

В результате террористического акта пострадали двадцать человек, из которых трое скончались на месте, среди них — казак лейб-гвардии Терского эскадрона собственного его величества конвоя Александр Маленчевых, крестьянин Николай Захаров, мальчик 14 лет из мясной лавки, получивший ранение в голову; одиннадцать человек были ранены, из них тяжело шесть человек, в их числе обер-полицмейстер А. И. Дворжицкий, у которого обнаружили 57 ран. Многие раненые умерли позже в госпиталях. Бросивший бомбу И. И. Гриневицкий, являвшийся членом «Народной воли», также получил смертельные ранения и умер в тот же день.

Россия была в настоящем шоке. Террористический акт 1 марта 1881 года был направлен не только против императора — верховного правителя России, но и против самой России и народов, населяющих ее обширное пространство.

Анна Григорьевна, жена Ф. М. Достоевского, которого в то время уже не было в живых, сделала в своих воспоминаниях следующую запись: «Известие о злодействе 1 марта, несомненно, сильно потрясло бы Федора Михайловича, боготворившего царя — освободителя крестьян». Обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев в самый день цареубийства направил Александру Александровичу послание, в котором писал: «Бог велел нам переживать нынешний страшный день. Точно кара Божия обрушилась на несчастную Россию. Хотелось бы скрыть лицо свое, уйти под землю, чтобы не видеть, не чувствовать, не испытывать. Боже, помилуй нас.

Но для Вас этот день еще страшнее, и, думая о Вас в эти минуты, что кровав порог, через который Богу угодно было провести Вас в новую судьбу Вашу, вся душа моя трепещет за Вас страхом неизвестного грядущего на Вас и на Россию, страхом великого несказанного бремени, которое на Вас положено. Любя Вас как человека, хотелось бы как человека спасти Вас от тяготы в привольную жизнь, но нет на то силы человеческой, ибо так благоволил Бог. Его была святая воля, чтобы Вы для этой цели родились на свет и чтоб брат Ваш возлюбленный, отходя к Нему, указал Вам на земле свое место.

…Вам достается Россия смятенная, расшатанная, сбитая с толку, жаждущая, чтобы ее повели твердою рукою, чего она хочет и чего не хочет и не допустит никак…»

В обширной литературе, посвященной Александру II, встречаются резко противоположные оценки его царствования и исторической роли проведенных им реформ.

П. А. Кропоткин, бывший в свое время камер-пажом Александра II и близко общавшийся с царем, вспоминал: «Многие не понимали, как могло случиться, чтобы царь, сделавший так много для России, пал от руки революционеров. Но мне пришлось видеть первые реакционные проявления Александра II и следить за тем, как они усиливались впоследствии; случалось также, что я мог заглянуть в глубь его сложной души, увидеть в нем прирожденного самодержца, жестокость которого была только отчасти смягчена образованием, и понять этого человека, обладавшего храбростью солдата, но лишенного мужества, государственного деятеля, — человека сильных страстей, но слабой воли, — и для меня эта трагедия развивалась с фатальной последовательностью шекспировской драмы».

Поэт Некрасов выразит свое отношение к реформам коротко такими словами: «Порвалась цепь великая, порвалась и ударила, одним концом по барину, другим по мужику».

Историк С. М. Соловьев напишет в набросках «О современном состоянии России»: «Легко было завинчивать при Николае I, легко было взять противоположное направление и поспешно-судорожно развинчивать при Александре II, но тормозить экипаж при этом поспешном судорожном спуске было дело чрезвычайно трудное. Оно было бы легко при правительственной мудрости, но ее-то и не было. Преобразования проводятся успешно Петрами Великими, но беда, если за них принимаются Людовики XVI и Александры II…»

Профессор В. О. Ключевский так оценит реформы Александра II: «Одной рукой он (император Александр II. — Ю. К.) даровал реформы, возбуждал в обществе самые отважные ожидания, а другой — выдвигал и поддерживал слуг, которые их разрушали…» Александр II, по мнению историка, не стал и «самодержавным провокатором», «все его великие реформы, непростительно запоздалые, были великодушно задуманы, спешно разработаны и недобросовестно исполнены кроме разве реформы судебной и воинской…».

Действительно, в последние годы жизни Александр II часто был несамостоятелен в своих решениях. Такие его современники, как Д. А. Милютин и М. Лорис-Меликов, по-разному понимали благо России. Негативный оттенок всему придавало и то обстоятельство, что все больше и больше его главным советником по целому кругу вопросов становилась его морганатическая супруга Е. М. Юрьевская. Личный аспект в принятии конституции, изменение и узаконение нового брака для придания его супруге статуса «императрицы Екатерины» входили в планы императора.