Лягушонок для Миллионера (СИ) - Рябинина Юлия Валериевна

Страх отпустил и я с упоением наслаждаюсь порывами ветра, рвущими мое свадебное платье.

Все тело покалывает и щекочет от нахлынувших чувств и эмоций. Я продолжаю держаться крепко-крепко за Володю, но уже не щурю глаза, скрывая под ресницами ужас, а с любопытством кручу головой.

Как же это невероятно ощущение себя, маленького человечка, летящего над облаками, удерживающегося в воздушных потоках, парить над городом так высоко, что его можно вместить в наших ладонях.

— Это невероятно! — кричу Володе в ухо. — Спасибо!

Такого завершения нашей свадьбы я точно не ожидала. Володя, меня снова удивил.

И это было действительно невероятно волнительное и непередаваемое чувство.

А потом вертолет вдруг начал снижаться, унося нас все дальше и дальше от столицы.

— Володя?! — дергаю мужа за руку. — Что происходит?

Но по загадочной ухмылке мужа я все поняла. Так задумано. Предвкушение чего-то особенного.

— Не бойся Царевна, — шепчет, касаясь моих губ своими.

А я как будто завороженная смотрю ему в глаза и боюсь моргнуть, боюсь больше не увидеть ту невозможную нежность и любовь, которые сияют в его глазах. Но когда Володя обхватил мое лицо ладонями и впился в меня жадным поцелуем. Глаза сами невольно закрылись и я затрепетала в его руках.

И в этот самый миг я поняла, как же хорошо, что я встретила его, любимого, единственного…Моего мужа. Я любила его всегда, с самого первого дня.

И мою благодарность ему за все то что он сделал для меня, через что прошел со мной пронесу через года до самого конца, храня ее в своем сердце.

— Как прошло заседание? — встречаю любимого на пороге.

Володя бросает в кресло папку и упирается плечом в дверной косяк смотрит на меня.

— Это все что тебя интересует? — слышу в его словах двойной подтекст, но уловить суть не успеваю, так как Володя стремительно сокращает между нами расстояние и впивается в мои губы жадным поцелуем.

— Подожди, — задыхаясь вырываюсь из его хватки.

Но муж крепко придерживает меня за талию, фиксирует в одном положении. Давая понять, что из его рук мне не вырваться.

— Не хочу ждать. Не хочу слышать с порога про разных ублюдков, — рычит, но без злобы, Володя.

— Прости, — тут же признаю свою ошибку. — Мне просто это важно знать. Понимаешь?!

Пропуская через пальцы его короткие волосы, зачесывая их назад.

— Я не хотела тебя обидеть, — говорю уже тише.

— Знаю, детка. Извини, — Володя отпускает меня, и я облегченно вздыхаю.

Все такие резкие движения на седьмом месяце беременности испытывать неприятно. Волнение, которое испытываю, сразу поднимается к горлу, перехватывая его. Сентиментальность обострена настолько, что я готова плакать по каждому ерундовому поводу.

Володя видя мое состояние, скидывает обувь и подталкивая меня в сторону кухни, следует за мной.

— Лавров позвонил, только час назад, — начинает говорить Володя, а у меня пульс мгновенно учащается. Дыхание становится поверхностным. — И немного ошарашил меня.

— Господи, Володя! Ты специально это делаешь? — круто поворачиваюсь к нему лицом. — Хочешь чтобы меня приступ саданул? Или роды начались преждевременно?

— Аня, ну ты чего?! — веселиться Володя. — Ну, можешь теперь дышать свободно и ничего не бояться. Посадили этого урода.

— Правда? — не верю своим ушам.

— Да! Теперь уже не отвертится.

Я кидаюсь Володе на шею сжимаю его так сильно, насколько могу.

Когда после первого заседание Лев Александрович сообщил, что у Жени будет адвокат, я чуть сума не сошла. Я не могла поверить в то, что кто-то в здравом уме, будет защищать его!? Но в жизни, как оказалось позже, нашлись и такие люди, у которых хватило совести и смелости обвинить во всем меня.

У меня до сих пор перед глазами стояла картина с одного единственного заседания на которое мне пришлось прийти: я встретилась там с Жениной девушкой. Высокая, осунувшаяся, побледневшая. Она была одета в черное закрытое платье, впрочем как и его мать. И когда судья первый раз вынес приговор. Она кинулась на меня драться. Спасибо рядом сидел Володя. Если бы она меня убила бы. Разъяренная, дикая: она размахивала своими длинющими ручищами, пыталась вцепиться в мое лицо.

Я тогда так испугалась, что потом неделю на улицу не могла выходить. Боялась, что эта сумасшедшая может напасть на меня.

— А что адвокат? — прогоняя из мыслей воспоминания, спрашиваю Володю.

— Я думаю, она сдалась. После того, как Лавров представил суду доказательства того, что этот ублюдок незаконно был выпущен раньше срока на волю, никакие адвокаты ему не помогут.

Я закусила нижнюю губы, захлопала в ладоши.

Это был козырь, про который Лев Александрович нам с Володей сообщил на днях. Мы не могли поверить в такую удачу, но как и говорит Володя Льву Александровичу нет равных. Если он захочет урыть кого-то, он будет грызть зубами землю, но сделает все, чтобы доказать виновность человеку, а Женю человеком назвать было сложно.

— Это нужно отметить! — Я крутанулась на месте. — Давай заедем за Гришкой и посидим где-нибудь?

Складываю ладони лодочкой, смотрю на Володю и не могу скрыть радости в глазах.

— Тебе невозможно отказать. И ты этим безбожно пользуешься, — хмыкает муж. — В душ-то сходить можно? — с иронией спрашивает.

— Если хочешь, могу потереть спинку. — Крадучись, подхожу к нему, кладу руки на плечи, заглядываю в глаза. — Спасибо, Володь. За твое терпение.

Любимый заключает меня в кольцо своих рук и смотрит искренне. А потом целует…Я замерла, боясь спугнуть эту тонкую грань… Потому что это было не просто прикосновение. Не просто обмен эмоциями. Это было слияние. Я не закрываю глаза. Не отрываю от мужа взгляд. Я наслаждаюсь, видя в его глазах нежность и ласку. Он меня любит, он желает мне счастья. Мой любимый смотрит на меня влюбленными глазами. И я чувствую, что теперь все будет хорошо

Бонус

— Аня! Просыпайся! Горим! Пожар! — разносится на весь дом истеричный голос тети.

Я вскакиваю с кровати и в панике не знаю куда бежать? Куда деться? Мечусь по комнате, как осой ужаленная. И вдруг в голове что-то щелкает. Окно. Благо у тебе дом одноэтажный. Я подбегаю к окну. Открываю створку и…

— Черт! — выдыхаю, видя как оранжевые языки пламени лижут стены соседнего дома. — Это не мы горим, а соседи.

На мгновение меня как будто отпускает, но в тот же миг кожа ледяными мурашками размер с градину покрывается и волосы на голове шевелятся.

— Дашка! Черт побери! Там Дашка! — уже кричу я во все горло и кидаюсь из комнаты.

По дороге забегаю в комнату брата. Его нет.

Я бегу на улицу, откуда слышен истошный голос тети.

— Люди! Пожар! — бегает, кричит как оглашенная.

Я будто спринтер, перепрыгивая все препятствия на своем пути, несусь к дому подруги. Дыхание нет. Оно как и страх, застряло где-то в грудной клетке.

— Эй! Стой! — перехватывает мое запястье кто-то из соседей

— Воду! Несите все воду! — кричу я сонным соседям.

Краем глаза вижу, что кто-то звонит по телефону. Хватаю ведро с водой, так кстати стоящее на краю участка и бегу к соседям.

— Куда ты лезешь, Анька? — верещит тетя, а я спокойно стоять не могу, зная, что моя подруга там.

Жар от горящего дома жуткий, дым забивается в нос и глотку. С ужасом вижу, как языки пламени охватывают крышу. «Пожарные могут не успеть!» — долбится в голове.

И тут раздается оглушающая сирена.

— Там человек! — вцепляюсь в руки пожарному, первому кто оказывается на земле.

— Так вон там, — хрипло говорит мужчина, — уже герой нашелся.

Я оборачиваюсь и замираю: Витька, кашляя, с трудом тащит Дашку на руках. Кажется, она без сознания, а брат едва переставляет ноги.

— Жива, — с трудом выговаривает он, когда я и один из пожарных подбегаем. — Скорую надо только. Ребенок… Она…

И начинает плакать. Какой ребенок? Разве Даша с Витькой настолько знакомы? Но думать об этом некогда. Я трясущимися руками достаю телефон, но он падает из рук. Пожарный достает рацию, чтобы вызвать скорую, но это уже не требуется: мигалки появляются из-за угла через пару секунд. Одновременно с ней приезжают родители Даши, но из машины первым делом вылетает Майя — ее сестра.