Варвар в саду - Збигнев Херберт

Новая монархия была, если можно так сказать, более демократичной и более республиканской, чем большинство западных монархий. Королевская власть в ней была ограничена парламентом, который состоял не только из баронов, но и из горожан. И ему принадлежал решающий голос во многих важных делах, в частности, при установлении налогов. Крестьяне были свободны. Уважалась также свобода вероисповедания. Во многих храмах существовал симультанеум, то есть богослужения проводились в них по обрядам разных конфессий. Тора, Коран и Евангелие, на которых клялись в судах, впервые сосуществовали на равных, причем, надо думать, не только в судебной практике. Разумеется, подлинная картина менялась в зависимости от событий, напряжения общественных сил и далека была от идиллической. Тем не менее не следует забывать об этом важном эксперименте по созданию многорасового и многоконфессионального общества.

Но вернемся к тому рыцарю из Шампани. Его звали Юго де Пэин, и был он, как уже говорилось, немолод, но отличался мужеством и энергичностью. Он сменил зеленые холмы своего родного края на спекшуюся землю Палестины вовсе не ради материальных преимуществ, о которых так увлекательно говорил преподобный капеллан Фуше. С горсткой сотоварищей Юго де Пэин основал орден, целью которого была защита паломников от разбойников и сарацинов, а также охрана цистерн. То есть что-то наподобие дорожной милиции. Король Балдуин I назначил им резиденцию на месте бывшего храма Соломона, откуда и происходит их название тамплиеры[78], то есть храмовники. Они давали обет целомудрия и бедности, свидетельством чего является старая орденская печать, на которой изображены два рыцаря, едущие на одном коне. Если Высокий суд позволит заглянуть в будущее, то заметим, что во время следствия в рыцаре, сидящем сзади, обвинители усматривали сатану, внушавшего членам ордена злые помыслы. Изобретательность и воображение наветчиков, господа судьи, поистине неисчерпаемы.

Юго де Пэин отправляется во Францию и Англию, где новый орден был с энтузиазмом воспринят как мирянами, так и духовенством. Щедрым дождем изливаются на него бенефиции и дары. Графы и бароны вступают в ряды ордена. В 1128 году собор в Труа утверждает устав тамплиеров, духовным опекуном которых становится наивысший моральный авторитет в Европе — св. Бернард Клервоский. В его знаменитом послании «De laude novae militae ad Milites Templi»[79] мы находим противопоставление суровых и добродетельных тамплиеров новоразбогатевшим, суетным, как женщины, и праздным рыцарям Запада:

«Они враждебны всем излишествам как в еде, так и в одежде и хлопочут лишь о самом необходимом. Живут вместе, без жен и детей… оскорбительные слова, ненужные дела, несдержанный смех, сетования и роптания, если таковые бывают замечены, не остаются безнаказанными. Они ненавидят шахматы и игру в кости, испытывают отвращение к охоте, не находят никакого удовольствия в суетной гонитве за птицей, гнушаются и избегают мимов, чародеев, жонглеров, легкомысленных песенок и шуток. Волосы стригут коротко, ибо из апостольской традиции им ведомо, что чрезмерная забота о прическе позорит мужчину. Никто никогда не видел, чтобы они причесывались, моются они редко, бороды у них жесткие, полны пыли, в пятнах от жары и трудов».

Вскоре тамплиеры занимают в Иерусалиме две мечети, под которыми находились обширные подземелья, предназначенные для конюшен. По сути дела, их укрепленный Тампль был городом в городе. Там шла обособленная жизнь, простая и суровая. Ели рыцари все вместе в большой трапезной без всякой росписи и украшений на стенах, трапезы проходили в молчании, и каждый из рыцарей-монахов оставлял часть еды для бедных. Когда умирал кто-нибудь из братьев, его порцию в течение двух недель отдавали бедняку. Три дня в неделю не ели мяса, дважды в год держали длительный строгий пост. День начинался с заутрени, которую служили за два часа до рассвета. Потом каждый рыцарь отправлялся в конюшню к своему коню и осматривал оружие. С рассветом вновь сходились и слушали мессу, а в течение дня повторяли десятки обязательных молитв. Обед, после него обязательный смотр, устраиваемый магистром. Вечерня, молитвы, ужин и тишина до конца дня. Устав включал в себя также и наказания. За десять преступлений грозило изгнание из ордена и даже пожизненное заключение. Таковыми преступлениями были симония{183} при вступлении в орден, пересказ разговоров, ведущихся в капитуле, кража, бегство с поля битвы, грабеж, убийство христианина, содомия, ересь (этот пункт, Высокий суд, я прошу особо отметить), а также ложь и самовольный выход из ордена.

Похвальное слово монаха из Клерво св. Бернарда сделало тамплиеров — о, парадокс истории — чуть лине самыми крупными банкирами средневековья. Им принадлежали значительные владения почти во всей Европе, и во время II крестового похода паломники, отправлявшиеся в Святую Землю, желая избежать риска, депонировали деньги в одном из их командорств, а по прибытии в Иерусалим получали эквивалент. Доказательством финансового могущества ордена может послужить тот факт, что вскоре тамплиеры становятся кредиторами не только Иерусалимского короля, но и королей Англии и Франции. И мы, Высокий суд, постараемся доказать, что именно это стало причиной их гибели.

Доходы ордена не обогащали его членов. В уставе существовало строгое предписание, что если после смерти брата при нем находили деньги, то его погребали в неосвященной земле.

Тамплиеры, которые из горстки рыцарей-монахов превратились в многотысячную армию, имели репутацию превосходных воинов. Сошлемся, Высокий суд, на письмо Людовика VII, который писал аббату Сугерию:

«Мы совершенно не представляем, как бы мы смогли удержаться на этой земле (речь идет о Святой Земле) без их присутствия и помощи. Посему просим вас удвоить к ним свою симпатию, дабы они чувствовали, что мы к ним благосклонны».

Дальше речь идет об огромной сумме в две тысячи марок, взятой королем в долгу тамплиеров, и поручение аббату-регенту возвратить ордену во Франции эти деньги. До первой половины XII века мы не найдем ни одного документа, в котором, когда речь заходит о тамплиерах, не расточались бы похвалы их рыцарской доблести и верности.

А потом? Высокий суд, ведь совершенно естественно, что у каждого общественного и политического образования есть свои светлые и темные страницы. Но обвинитель в своей речи опустил все факты, которые могли бы свидетельствовать в пользу подсудимых. Он не упомянул о героическом периоде ордена, зато подчеркивал все моменты, которые говорят о его вырождении, обмирщлении, отказе от идеалов, гордыне и интригах. Защита далека от намерения слепо и бездумно превозносить тамплиеров и не собирается полемизировать с обвинителем по тем пунктам, где документы и источники свидетельствуют не в пользу ордена. Однако мы настаиваем, чтобы факты не выхватывались изолированно, но тщательно рассматривались на том политическом и общественном фоне, на каком они проявлялись.

История Иерусалимского королевства относится к самым запутанным и неясным периодам прошлого. При изучении этой эпохи создается впечатление, будто мы склоняемся над бурлящим котлом страстей, интриг, жажды славы и корысти, противоестественных амбиций и хитроумных политико-династических комбинаций. Тамплиеры, ставшие силой, насчитывающей почти двадцать тысяч воинов, не могли стоять в стороне и бесстрастно смотреть на события, от которых зависели не только их престиж и доходы, как утверждал обвинитель, но и само существование. Они были вынуждены вмешиваться в большую политику. Однако, Высокий суд, мы хотим отметить, что тамплиеры участвовали в каждой решающей битве, делили с крестоносцами все невзгоды этой грандиозной, длящейся целых два столетия баталии, — плен, смерть, долгие осады, марши через пустыни, раны и болезни. Крестоносцы приходили и уходили, а ошибки их военных походов падали на плечи тех, кто, подобно тамплиерам, решил удерживаться до конца на этом клочке завоеванной земли. И это, Высокий суд, необходимый комментарий для понимания проблем ордена и его политики.

В 1187 году Саладин{184} отвоевывает у крестоносцев Иерусалим. С той поры королевство надолго остается без столицы. Через два года начинается III крестовый поход. Три великих европейских суверена могли бы изменить ситуацию к лучшему, однако этого не произошло. Слепая случайность — гибель в водах реки — убирает Фридриха Барбароссу. Ричард Львиное Сердце{185} с самого начала соперничает с Филиппом Августом{186}. Узнав, что французский король платит своим рыцарям по три золотых, Ричард продает тамплиерам Кипр и объявляет, что каждый, кто встанет под его знамена, будет получать четыре.

Результат: Филипп Август прекращает участие в походе. Но хуже всего, что, несмотря на ходатайство Саладина, переданное при посредничестве ордена (потом на подобных фактах будет состряпано обвинение, будто тамплиеры поддерживали добрые отношения и даже вступали в сговор с мусульманами), он приказывает перебить две тысячи семьсот пленных мусульман, что вызывает ответное избиение франкских пленников. Невзирая на все это, тамплиеры составляют авангард неудачного похода, из участников которого внезапно выходит также и Ричард Львиное Сердце, получивший известие, что его младший брат принц Джон (будущий Иоанн Безземельный{187}) захватил английский трон. Ричард покидает Палестину в орденском плаще тамплиеров и на их корабле.